22 марта в Казани начнется первый Irish film festival. Пташки «Площади Свободы» есть повсюду: наша журналистка уже сходила на открытие этого фестиваля в Москве. Она выдержала испытание бесплатным шампанским, но так и не смогла ответить на вопрос о том, за что в России так любят Ирландию.
Танцы, эльфы и виски
Я иду по Новому Арбату. Стараюсь не думать о забытой дома шапке и мартовских морозах и наслаждаться видом сверкающей впереди Москва-сити. Это не первый для меня Irish film festival: несколько лет назад мы с подругами работали на нем волонтерами. С тех пор я так и не нашла ответа на вопрос о том, в чем секрет бешеной харизмы Ирландии и чем она притягивает людей всего мира.
Советская тяжеловесность кинотеатра «Октябрь» резко контрастирует с современными постерами Irish week. Захожу внутрь — будто шагаю в Нарнию. Играет ирландская музыка, в глаза бросаются яркие флаеры и афиши в огненно-изумрудной гамме. Люди в костюмах эльфов и гномов. Высокий мужчина в килте с волынкой — видимо, он сюда попал в рамках культурного обмена с Шотландией. Хипстеры с драматичными лицами. Восторженные школьники и их родители.
Кстати, о школьниках. Я вижу на диване девочку-подростка с черными волосами и бледным лицом, что-то увлеченно рассказывающую своей маме. Подхожу к ним. Девочка — ее зовут Мария — нервно смеется, но соглашается поговорить со мной.
— Увлекаюсь ирландским кино уже года четыре. Первый ирландский фильм, который я посмотрела, — «Ветер, который качает вереск». В этом году впервые пришла на Irish fest, это была моя мечта.
— А почему нравится Ирландия? — спрашиваю я, надеясь услышать ответ на вопрос, который давно меня мучает. Мария задумывается на мгновение.
— Это необъяснимо. Просто любовь. Иррациональная, — пожимает плечами она.
Неподалеку от нас стоят две женщины лет 30 в одинаковых серых свитерах, у каждой — яркая брошь в виде клевера и зеленые тени на веках. Анна впервые на Irish week, а Дарья ходит на фестиваль больше пяти лет — и старается не пропускать основные мероприятия.
— Мне нравится, что на этом фесте можно от всего отключиться, танцевать и наслаждаться жизнью. Тут весело и беззаботно. А вот, кстати, подруга, которая меня сюда вытащила! — подмигнув, Анна подталкивает ко мне Дарью. — Она никогда не пропускает фестиваль, потому что любит Ирландию, виски и веселье!
— Все так! — смеется Дарья. — Я обожаю ирландское отношение к жизни. Ирландцы нашли гармонию между тяжелой работой и отдыхом с музыкой, танцами, рыжими женщинами и выпивкой. Мне кажется, ирландцы очень похожи на русских. Например, и в Ирландии, и в России принято жить большими семьями. Все друг друга поддерживают, стараются селиться рядом.
— Американцы иногда говорят, что тоже очень «семейные», но это не так, — убежденно говорит Анна. — Там все-таки праздники не так широко празднуют, а у нас и у ирландцев общий девиз: «Приходите к нам, мы всем вам рады».
Для Дарьи и Анны Россия и Ирландия — почти зеркальные отражения друг друга.
— Были в Ирландии? — спрашиваю я подруг. Анна качает головой. Дарья хитро улыбается:
— Если можно считать отношения с ирландцем Ирландией, то да, я была в Ирландии. Так что я храню верность Ирландии во всем.
Мертвецы, голод и апокалипсис
Показ начинается позже обычного. В просторном красном зале собираются зрители, негромко переговариваясь. Вдруг кто-то невидимый протягивает низким голосом:
— Хеллоу…
В зале на мгновение повисает тишина. Первый испуг быстро проходит: люди начинают оглядываться в поисках того, кто это сказал. На сцену выходит элегантный мужчина в черном. Это основатель Irish week Джерард Майкл МакКартни. С легким акцентом он объявляет о начале фестиваля.
Следом за ним на сцену выходят директор фестиваля Irish week Анна Грязнова и один из актеров фильма открытия — Мо Данфорд (король Этельвульф в сериале «Викинги» и посланник дома Старков — в «Игре престолов»). Мо Данфорд очень серьезно говорит, что даже в Ирландии ирландское кино не вызывает такого ажиотажа, как в России.
Гаснет свет, и начинается показ фильма открытия — «Черный 47». От веселой атмосферы открытия не остается и следа: на экране — настоящий вестерн о возмездии и справедливости в декорациях постапокалипсиса. Ирландия — это не только изумрудные холмы под ярким солнцем. В ее пейзажах вполне можно снимать качественный постап: кажется, режиссер Лэнс Дейли старательно избегал кадров, в которых хотя бы мельком можно увидеть солнце. Страна лепреконов превратилась в край мертвецов.
Во время церемонии открытия зрителям объяснили:
— События [фильма] происходят в середине XIX века. В это время, которое вошло в историю Ирландии как Великий голод, погибло более одного миллиона ирландцев — ⅛ часть населения [страны]. И еще один миллион был вынужден эмигрировать. 1847 год вошел в историю как «черный 47-й». Это стало самой большой социальной катастрофой в истории Ирландии, и даже сегодня, более полутора веков спустя, население не выросло до того же уровня, что и до голодных лет.
На экране проплывают безжизненные пейзажи, фоном слышен вой холодного зимнего ветра. Мир «Черного 47-го» — это настоящий ад на Земле, где ничего не растет, урожай гниет в конце лета без причины, а на обед в лучшем случае бывает крапива.
Главный герой — солдат британской армии Фини. Он дезертирует и возвращается на родину, чтобы спасти семью от голода и уехать вместе с ней в Америку. Америка кажется Фини землей обетованной, где можно найти кров и еду. Но поздно: его мать и брат уже умерли, оставшиеся члены семьи гибнут у него буквально на глазах .
Фини решает отомстить за своих близких. Он начинает охоту на тех, по чьей вине погибла его семья. Не зря в описании картины сказано, что это «Клинт-Иствудская история». Фини, по сути, — реинкарнация молодого Клинта Иствуда из «Хорошего, плохого, злого», молчаливый дух мести и справедливости.
Социальная действительность в фильме лишена серых оттенков. Здесь нет полутонов, картинка абсолютно черно-белая. Есть богатые и развращенные, есть бедные и отчаявшиеся — и между ними будто бы нет прослойки среднестатистических обывателей. Между голодающими ирландцами и забирающими у них последнее зерно англичанами идет война за выживание. Фини сформулировал подход англичан так:
— Если я убиваю человека — они называют это убийством. Когда они убивают человека, они называют это войной. Промыслом божьим. Справедливостью. А будет ли справедливость для моей семьи?
Финальный аккорд и немножко философии
После конца фильма зрители еще долго не расходятся. Зал погружен в молчание. С трудом заставляю себя выйти в холл: ощущение, что я только что вернулась из полувымершей Ирландии в настоящее.
Неподалеку от холла стоят молодые кинематографисты. В основном, это выпускники и студенты ВГИКа. Среди них я вижу своего старого знакомого, Семена. Несколько лет назад он закончил продюсерский факультет, а теперь изучает режиссуру в Лос-Анджелесе, носит шелковые шарфы и, очевидно, ходит в модные барбершопы. Тема мечты главного героя «Черного 47-го» об Америке явно задела его. Ирландцы мечтали уехать в Америку в середине XIX века. Часть россиян мечтает сегодня о том же. Семен рассказывает о реалиях жизни в Америке:
— На самом деле, там все не так просто, как кажется. В Америке кто антагонист? Белый цисгендерный мужчина. То есть, я. Так что с тех пор, как я приехал в Америку, я узнал, что я сексист и расист. Вот, например, тебе понравилась «Зеленая книга»? И мне понравилась. А мои американские друзья возмутились: как белый может снимать кино о расизме? Или вот я на курсах хотел сделать антагонистом в своем фильме индейца. Угадай, какая была реакция?
Я оставляю Семена наедине с его мыслями об Америке и эмиграции и выхожу на улицу. От «Октября» расходятся компании смеющихся и спорящих зрителей, эльфы сворачивают в магазин за булочками, впереди маячит высокая спина мужчины в килте (и как ему не холодно в марте?).
Прогулочным шагом иду к метро. Я так и не нашла ответ на главный вопрос: почему же все-таки Ирландия кажется такой притягательной? Вряд ли дело только в том, что мы с ирландцами похожи. Может быть, ответ в том, что никакого точного и рационального ответа тут быть не может. Права была моя новая знакомая с Irish week: эта любовь — иррациональна.