Мишку с чистой совестью можно было назвать непьющим. Нет, это не значит, что он спиртного вообще в рот не брал – Мишка мог за столом пригубить стопку-другую, но застолье его явно не привлекало. Я даже не припоминаю случая, чтобы по Мишке было видно, что он выпил – ни малейшего изменения в поведении или настроении! Разве что легкий румянец на щеках появлялся, как это обычно бывает с блондинами. Мне кажется, что его жена, закаленная казатинским самогоном, могла выпить больше, чем он.
В тот весенний день мы были у Мишки в гостях (уже не помню, по какому поводу). Обычно сдержанный и не склонный к восторгам Мишка был полон впечатлений от командировки. Оказалось, что вечерний автобус, которым они с товарищем планировали вернуться домой, был переполнен, и друзья взяли билеты на утренний рейс и заночевали в гостинице. А чтобы напрасно не терять время до отправки автобуса, они посетили местный рынок, богатый всякими южными вкусностями и напитками.
Товарищ оказался знатоком местных напитков от шмурдяка до чачи, и Мишка под его руководством ("А ты еще это не пробовал!"), понемногу напробовался и южных вин, и чачи, и даже обычного самогона. Закусывали друзья дарами моря и южных полей, которыми был богат местный рынок. Особенно Мишке понравились синенькие (так у нас называют баклажаны), которые продавал колоритный кавказец. Синенькие были одновременно и нежные, и очень острые, так что каждый кусочек баклажана хотелось заесть следующим кусочком. Или запить глотком чачи. Мишка так расхваливал эту экзотическую закуску, что его жена не выдержала, и сказала:
– Мог бы и нам привезти для пробы.
– Не получилось, – виновато заморгал Мишка, – но я догадался у этого кавказца рецепт записать! – Мишка достал из кармана кусок картонки, и протянул жене.
От смеха она не смогла озвучить прочитанное, и протянула картонку нам. На картонке мишкиной рукой было записано:
Чуть-чуть морковка;
чуть-чуть острый перец;
чуть-чуть болгарский перец;
чуть-чуть чеснок…
…….