Россия выигрывает санкционную игру -
Под таким заголовком вышла вчера, 14 марта, новая статья в американском издании The National Interest, посвященная влиянию западных санкций на экономику России. Далее текст статьи.
“Эти санкции должны были наказать московскую элиту, но вместо этого они подстегнули экономическое развитие и патриотизм.
Нынешний разговор о санкциях в отношении России сосредоточен вокруг целей и сферы охвата. Мы действительно наказываем людей, чье поведение мы хотим изменить? Есть ли боль, причиненная тем, кто несет ответственность за создание хаоса в Украине и Крыму, за безрассудные нападения на Сергея Скрипаля и других, за бессмысленное вмешательство в выборы на Западе? Можем ли мы навредить российской элите так, чтобы Путин это заметил? Мы сделали достаточно?
Однако, по крайней мере, в одном секторе санкции являются хрестоматийным случаем непреднамеренных последствий: они привели российских фермеров в лучшую форму, чем когда-либо. Контрсанкции, направленные на импорт западных продуктов питания, введенные в действие всего через несколько дней после первоначальных санкций летом 2014 года — изначально отправили российских потребителей в штопор, голодных от отсутствия немедленных альтернатив вкусным европейским сырам и переработанным продуктам. Но вкусы быстро адаптировались, и эффект импортозамещения повысил Россию к 2016 году до позиции ведущего экспортера пшеницы в мире. По мере того как Соединенные Штаты теряют мировую долю на агрорынке благодаря тарифам эпохи Трампа и торговым войнам, Россия активно и агрессивно заполняет этот пробел.
В начале 2014 года, после незаконной аннексии Крыма Россией и продолжающегося участия в сепаратистских восстаниях на востоке Украины, США, Европейский Союз и ряд других западных стран ввели санкции. На протяжении 2014 года эти меры развивались от дипломатических (ограничения на ранее запланированные встречи и переговоры) до ограничений на конкретных лиц и организаций (целевые запреты на визы и замораживание активов), и, наконец, в июле и сентябре, до ограничений на финансовый, оборонный и энергетический секторы России. Последние ограничили доступ к рынкам капитала и кредитам под низкие проценты, ввели эмбарго на поставки оружия и запрет на экспорт товаров двойного назначения военным клиентам, а также запретили экспорт инновационных добывающих технологий (при наличии специального разрешения, необходимого для всех других видов экспорта, связанных с энергетикой). С 2014 года санкции были сохранены и усилены, но они остались в рамках этих категорий.
В августе 2014 года Россия инициировала контрсанкции по запрету конкретных продовольственных товаров, импортируемых из США и ЕС. Затронутые пищевые продукты включали говядину, птицу, рыбу/морепродукты, фрукты/овощи, орехи, молоко и молочные продукты, сыр и широкий спектр обработанных и готовых продуктов. Запрет был широким, охватывая как основные продукты, так и предметы роскоши. Он затронул многие продукты питания, в которых Россия больше всего зависела от импорта, а ее широкий географический охват (диапазон стран, которые она охватывает) затруднил полную компенсацию дефицита за счет увеличения импорта из стран, не имеющих санкций.
Воздействие
Россия ощутила весь спектр санкций тремя непосредственными способами: возросшую волатильность на валютных рынках, что привело к значительному обесцениванию рубля и, как следствие, инфляционному давлению; ограниченный доступ к финансовым рынкам; и снижение потребления и инвестиций. Импорт снизился в третьем квартале 2014 года. Резкое падение мировых цен на нефть в четвертом квартале 2014 года, вероятно, оказало еще более глубокое воздействие на российскую экономику, чем санкции и контрсанкции. В конце 2014 и начале 2015 года цены на нефть упали настолько (со 100 долларов за баррель во втором квартале 2014 года до 60 долларов к концу 2014 года и еще ниже ко второй половине 2015 года), что экспортные доходы России сократились на треть. А финансовые санкции означали, что Россия не сможет смягчить падение цен на нефть, занимая деньги.
Сразу же контрсанкции покрыли объем в 9,5 миллиардов долларов продовольствия в год, покрывая почти десятую часть общего потребления продовольствия в России и четверть импорта продовольствия. До контрсанкций отечественное производство покрывало менее 40% российского потребления фруктов, 80% молока/молочных продуктов и 90% овощей; Россия уже была чистым экспортером зерновых, картофеля и масличных культур. Контрсанкции запретили 60 процентов поступающего мяса и рыбы и половину импортируемых молочных продуктов, фруктов и овощей. В целом доля импорта в общем потреблении продовольствия снизилась с более чем трети в 2014 году до чуть более 20 процентов во втором квартале 2017 года.
Цены сразу же выросли. К февралю 2015 года продовольственная инфляция (в годовом исчислении) превысила 23%. Домохозяйства переориентировали покупки и питание с более дорогих, ранее импортированных продуктов (фрукты, молоко/молочные продукты, говядина) на менее дорогие товары из внутренних источников (картофель, хлеб, курица) и приняли стратегии “умных покупок”, чтобы оценить приемлемое качество по более низким ценам (включая снижение аппетита к престижным брендам в пользу надежных брендов магазинов). Вскоре потребительская среда в значительной степени приспособилась и восстановилась. К 2018 году рост цен на продовольствие был намного ниже, чем общая инфляция.
Некоторые запрещенные продукты питания из ЕС попали в Россию в качестве реэкспорта из других стран. Например, в последнем квартале 2014 года экспорт молочных продуктов ЕС в Беларусь увеличился в десять раз по сравнению с предыдущим годом, а экспорт фруктов и рыбы удвоился — маловероятен всплеск именно на внутреннем белорусском рынке. Несмотря на то, что эти вторичные импортозамещения не составляют большого процента от общей торговли продовольствием в России, они обострили торговую напряженность между Россией и Беларусью, что привело к восстановлению таможенного контроля между двумя странами в декабре 2014 года, а также к угрозе ограничения импорта молочной продукции из Беларуси весной 2018 года. Вероятно, Россия справедливо обвиняет Беларусь в том, что она является проводником запрещенных, поддельных и некачественных или неправильно маркированных продуктов питания.
Промышленность
Контрсанкции стали подарком российской агропромышленности. Они узаконили и катализировали стратегию импортозамещения, широкая цель которой существовала с конца 2000-х годов: стать самодостаточной в продовольствии. Другими словами, санкции проложили Путину путь к преодолению давнего замешательства, связанного с крахом сектора в 1990-х годах. Сроки контрсанкций, объявленные всего через пару дней после введения санкций, заставили многих наблюдателей задаться вопросом, были ли списки запрещенной продукции запланированы заранее, в частности в качестве меры, направленной в конечном счете на увеличение внутреннего производства.
Пищевая промышленность России воспользовалась этой возможностью. Многие инвесторы, которые раньше не занимались сельским хозяйством, внезапно заинтересовались сельским хозяйством. Высокопоставленные олигархи также получили сообщение, а сельскохозяйственный сектор стал точкой национальной гордости и патриотизма для некоторых. Виктор Вексельберг, например, начал инвестировать в строительство городских теплиц. Правительство выделило 242 млрд рублей (чуть менее 4 млрд долларов США) на поддержку сельского хозяйства на 2018-2020 годы, ориентированную на железнодорожный транспорт, субсидируемые кредиты, блоковые гранты регионам, частичную компенсацию капитальных вложений, адресную поддержку молочных фермеров. Новое правовое требование к государственным закупкам дает преференции отечественным продуктам - не только продовольственным, но и всем, включая ключевые отрасли, такие как программное обеспечение. Это увеличение государственных закупок в сочетании с контрсанкциями принесло сравнительно меньшую пользу отечественным секторам, которые не производят качественных альтернатив импорту, однако пищевая промышленность получила значительные выгоды. Даже подсекторы, не охваченные контрсанкциями, попросили войти в игру. В июне 2015 года российские производители конфет попросили распространить контрсанкции на европейский шоколад, надеясь захватить рыночную нишу из Бельгии, Франции и Германии. Министр сельского хозяйства Александр Ткачев аккуратно подвел итоги 2015 года: "мы благодарны нашим европейским и американским партнерам, которые заставили нас взглянуть на сельское хозяйство под новым углом, помогли найти новые резервы и потенциал.”
Джуди Твигг, профессор политологии в Университете Содружества Вирджинии, адъюнкт-профессор Джорджтаунского университета и старший юрист (нерезидент) в CSIS. Она регулярно консультирует Всемирный банк, правительство США и другие учреждения по вопросам глобального здравоохранения и развития.
14 марта 2019
Уважаемые читатели, статья очень большая, поэтому, чтобы не утомлять вас чтением, разбил ее на 2 части. Вторая часть будет в следующем выпуске.
Если нравятся материалы - ставьте лайки, а также подписывайтесь на новые!.. Хорошего настроения!
