Холодными утренними вечерами, когда высокие кроны деревьев царапают солнце, я выхожу на крыльцо с зажжённой папиросой во рту и всматриваюсь непроглядную чащу летнего леса. Мне мерещатся люди, шныряющие где-то в тумане, и я уже не знаю, что я на самом деле вижу перед собой.
Иногда, когда я особенно пьян, мне хочется бросить все и поджечь этот зеленоватый морок и, наконец, увидеть то, что от меня так тщательно скрывается.
Но странные мысли на пару с тлеющей папиросой вскоре потухают. Я не разжигаю их заново. Не хочу.
На самом краю неба, почти за горизонтом, я вижу надпись «Товарищ, тебя ждут дома».
Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Медленно и печально, космический мусор проплывает у меня перед глазами, превращаясь из опасного в потенциально опасный.
Каждый день я смотрю в иллюминатор и записываю все, что покажется странным. В этом и заключается моя работа, заботливо предоставленная моими сотоварищами.
Как ни странно, но мне кажется странным все, что я вижу через мое пространство свободы в диаметре метра.
Я живу и работаю в полной заднице. Другие называют мою «задницу» хвостом корабля, но для меня «задница» является исключительно задницей.
Сидеть и смотреть через крошечное отверстие черное ничего и находиться позади. Если бы я проходил тестирование у какого-нибудь мозгоправа перед полетом, то, наверняка, запнулся бы на вопросе: «Часто ли вы думаете о самоубийстве?» Я из тех людей, кто всегда говорит правду и только правду и из тех, кто не любит говорить очевидные вещи.
Прозвенел будильник и моя смена окончена. Наверно. Ведь из моего космического ануса уже несколько месяцев не видно Солнца. Его заменили другие звезды, но по ним я время сказать не могу. Да и, впрочем, зачем оно мне.
Кто-то обнял меня со спины и поцеловал в щеку. Это Лена, моя персональная сменщица. Она считает, что если все моя семья осталась там, на Земле, в сотнях световых лет от меня, то я могу считаться неженатым. Возможно, она в чем-то и права.
Мне тридцать с хвостом, и я уже год плыву по этой огромной куче мусора, даже не зная, как это вообще возможно, и почему мы еще не развалились на этот космический мусор.
В школе я прогуливал космологию, считая ее скучной байдой для зануд. И знаете, тот маленький гаденыш был абсолютно прав.
С чувством выполненного долга я плюхаюсь в койку и засыпаю сном праведника.
Я стою на крыльце и мне холодно лишь только от того, что на улице лето. Во дворе я вижу жену и дочку. Завидев меня, они машут руками и бегут ко мне. Папироса выпадает у меня изо рта. Я резко смотрю вниз и понимаю, что я нахожусь намного выше, чем был. Дом поднимается все выше и выше, и вот он уже на уровне деревьев. Мне что-то кричат, но я не могу расслышать. Я кричу, что не бросаю их, и что я не виноват во всем этом. То, что оно само как-то так произошло.
Я так высоко, что уже не слышу ничего, кроме ветра.
Внизу, зеленая масса вдруг загорается и уже не видно ничего, кроме бесконечно длинной стены огня.
Я просыпаюсь от сильного толчка. Космический мусор ударил нам прямо в задницу.
К счастью, это был всего лишь сон.
Я открываю глаза и вижу этот потертый плакат, который не дает мне покоя.
Я решаю, что нужно от него избавиться. Беру отвертку и начинаю отрывать бумагу клочьями. С каждым замахом все неистовей.
Но плакат все еще сопротивляется. Я наношу точный удар прямо в Солнце и разрываю его напополам.
Я победил, но я очень устал.
Я закрываю глаза на секунду.
Меня кто-то трясет и пытается надеть шлем от скафандра. Я не даюсь, ведь в шлеме слишком тесно и душно.
Лена что-то кричит мне прямо в лицо, но я ее не слышу.
Я слышу лишь дуновение ветра.
Мне необычайно легко и спокойно.
Я слышу лишь дуновение ветра.