Шел февраль 1982 года. Заполярное солнце даже немного пригревало в затишке у дощатого зеленого забора. Высоко в голубом небе в сторону страны Кубы летели два стратегических бомбардировщика Ту-95 «Медведь», неся в своем брюхе водородные бомбы для наших американских партнеров. А в соседней деревне у «Медведей» был промежуточный аэродром с теплым и домашним названием- «Оленья».
А мы толпой с лыжами и рюкзаками стояли у «Столовой» села Ловозеро. Во времена СССР там был знаменитый оленеводческий совхоз и культурная столица маленького, но гордого северного народа саами, которого не победили даже финны. В этой Столице всё делали из мяса северных оленей: пареного-жареного, в пельменях и котлетах. Все разве, что кроме компота. Компот саами старались делать все-таки из какого-то замученного чернослива и обгрызенного урюка.
Мы, студенты-второкурсники собрались в простейшую лыжную «двойку» по Ловозерским и Хибинским тундрам. Но через два дня, в сильную метель, мы чуть не повторили печальную судьбу группы Дятлова, только наш перевал назывался Северный Тавайок. Какой-то серьезной лыжной подготовки у нас, естественно, не было и если бы не наш руководитель Володя, который был спортсмен-марафонец и чуть ли не чемпион по лыжам Забайкальского военного округа, то оттаяли бы мы все, вероятно к концу короткого заполярного лета…
А следующим южным летом я опять по «туристским делам» оказался в городе Пржевальске на озере Иссык-Куль, вокруг которого белели вершины Тянь-Шаня.
Мы всей группой замерли и молча взирали на огромный памятник великому путешественнику Пржевальскому (и не менее великому военному разведчику Российской империи). А разведчики ошибаются только один раз: не помыл он руки после туалета и… ага! Что ага? Холера и летальный исход.
А в местных магазинах было полно киргизской копченой колбасы?
-Девушка! Это колбаса из самой лошади Пржевальского?- обратился я к миловидной продавщице, решив, как будущий инженер, спросить что-то умное.
-Нэт, да-ра-гой! Зачэм Пыр-жэвал! Это колбаса сделана мяса из знатного чабана и дважды Героя Социалистического труда!.. Из нашего коневодческого колхоза его славного имени!- радостно ответила продавщица, взвешивая нам колечко местной «краковской», которую мы должны были тащить через заснеженные перевалы Терскей-Алатоо, постепенно и экономно съедая, ломтик за ломтиком.
-Ну что ж! Оленину мы уже ели на Севере и чуть не замерзли, уши отморозили! Теперь будем есть конину, чай не потонем в реке Караколе, и не сгинем в ледниковых трещинах, - подумал я…
Наступил сентябрь 1983 года. Наша чисто мужская группа (тогда была такая мода) должна была пройти пешком из Приэльбрусья в Абхазию.
Здесь то я и отведал свое самое экзотическое абхазское блюдо…
Мы, как обычно, «немножко» заблудились! От альплагеря «Узункол» мы пошли в «радиалку», так назвались короткие «походики» налегке, без рюкзаков, а вечером мы должны были вернуться в свой основной лагерь. В Главном Кавказском хребте есть очень простое место именуемое «Купол Мырды»- небольшой пологий ледничок, с которого можно выйти в долины сразу четырех рек. В том числе и в долину реки Сакени, а это уже Абхазия.
Моросил то снег, то дождь, был туман. Я потерял ориентировку в этих четырех долинах и по-ошибке отправил в долину Сакени своего самого подготовленного туриста Игоря… Потом мы все-таки сориентировались, и тогда я отправил еще одного туриста, наконец-то в нужном направлении, в долину Узункола в наш основной лагерь.
Я остался один. Надо было спасать Игоря, который из-за моей ошибки бойко побежал налегке в Абхазию. Его надо было догнать. Я стал спускаться за ним следом, попал на какие-то скользкие скалы и не успел до полной темноты.
На небольшой площадке над ледником пришлось устроить «холодную» ночевку. Дул холодный ветер. Чтобы не замерзнуть, так как я был только в шортах и брезентовой штормовке. Всю ночь собирал камни и строил из них ветрозащитную стену. К утру стена представляла внушительное мегалитическое сооружение. Я успел даже написать «предсмертную записку», со своими «персональными данными» на фотооткрытке с видом Йошкар-Олы.
Когда взошло солнце я продолжил путь вниз. У подножия скал, на каком-то черном льду я нелепо подскользнулся, упал в неглубокую расщелину ледника, ударился головой о лед и потерял сознание. Очнулся от холода. Встал. В глазах мелькала горизонтальная ярко-красная синусоида. Подобрал свой ледоруб. Рядом из грота в толще ледника начиналась знаменитая река Сакени. Вскоре горная долина расступилась. Я не ел уже больше суток, и было непонятно, чем закончится этот новый день…
Тут мой взгляд остановился на громадном серо-красном валуне. На валуне вертикально стояла стандартная буханка белого хлеба за 20 копеек. Прежде, чем засохнуть до каменного состояния, её на четверть расклевали местные абхазские птицы. Переваренный птицами хлеб живописно украшал белыми «шлепками» весь камень и окрестную травку. Я не забывал печальную судьбу военного разведчика Пржевальского, тем более, что «мой» камень действительно был очень похож на надгробие великого путешественника. Я размочил абхазскую буханку в чистейшей ледяной воде Сакени и, как животное, начал её жадно поедать…
Вдруг я увидел, что верх по изумрудно-зелёной долине Сакени, по левому (моему) берегу бодро идет радостный человек со старомодным ледорубом, размахивая руками, совсем, как наш Игорь!
Мокрая буханка выпала из моих рук… По давно небритым щекам покатились слезы. Ура! Это действительно шел наш самый главный турист Игорь, которого я, по-ошибке, отправил «не туда» и которого я должен был спасать.
Накануне Игорь встретил далеко в долине Сакени чисто женскую туристскую группу, естественно, из МАИ (Московский авиационный институт), переночевал у них на каком-то гостевом дырявом пенопластовом коврике, Игорь, как «пленный мужчина», был до отвала накормлен какими-то московскими сублимированными деликатесами, названия которых Игорь не слыхивал и поэтому не запомнил. Ему даже дали лизнуть ягодный сок из модной алюминиевой тубы… И, самое главное, девушки ему объяснили «правильную» обратную дорогу до альплагеря «Узункол» на другую сторону Главного Кавказского хребта… И посоветовали ему найти нормальную жену, которая не пускала бы таких дураков, как мы, в горы!
И Игорь сам спас меня. И все закончилось хорошо!.. Если не считать бегства от толстопузой грузинской милиции из Сухуми в Новый Афон и сбитого южнокорейского «Боинга».
Вот такой получился бутерброд из конины-оленины на абхазском хлебе образца 1983 года.
13 марта 2019г. г.Йошкар-Ола.