Лида никак не могла привыкнуть к этим старинным подстаканникам. Пускай она и провела последние пару лет, проезжая от одного края России, до другого, тем не менее, Лида прекрасно знала, что нигде как в поездах подстаканниками никто уже не пользуется.
Да и старше нее они были раза так в два. Как бы то ни было, Лиде нравилось работать проводником, пускай она до конца и не могла понять – почему. Было в этом что-то детское, то, чего Лида не торопилась лишаться.
Оттого Лида и собирала с пассажиров все только возможные комплименты и улыбки, в то время, как ее старшая коллега Галина Ивановна не вызывала ничего, кроме раздражения и легкой, усталой от долгого пути озлобленности.
Лида же оставалась такой же радостной, какой она была и в первый день работы.
Как-то непринужденно у нее выходило разговориться с каждым, кто входил в ее поезд. Лида иногда подолгу задерживалась.
Так Лида и работала, потихоньку, к своему удивлению все еще часто заглядываясь на рассветы.
Сегодня утром сели солдаты, четверо – им был положен плацкарт, но увидев, какие солдаты были уставшие, Лида сама предложила им купе. Маршрут все равно был не слишком популярный и большинство вагонов так и остались полупустыми.
Солдаты, пораженные то ли добротой, то ли скромностью Лиды, даже не решались у той что-нибудь попросить, так что ей приходилось чуть ли не насильно носить им чай.
И сколько Лида не заходила – солдаты молчали, не говорили друг другу не слова.
Сначала она думала, что из-за нее, но, потом она прислушалась и поняла – и без нее в купе номер 6 стояла тишина.
Вскоре наступила долгая и темная, как огромный тоннель, ночь. Когда все, наконец, заснули, Лида сняла этот глупый неудобный берет и расправила длинные черные волосы, которым было все еще так непривычно ложиться на плечи синего форменного пиджака
Вдруг из дверь седьмого купе приоткрылась, слегка осветив коридор. Сначала Лида подумала, что это кто-то по ночным делам вышел, но прошло минут пять, а никто не появился.
Тогда, решив, что пассажирам что-то нужно, Лида подошла к открытой двери.
В купе сидели четверо солдат и стоило только Лиде войти, как они стеклянными глазами уставились прямо на Лиду. Один, с юношеской бородкой и будто бы обгоревшим лицом обратился к проводнице:
- Простите, что мы тут в таком виде у вас.
- Да ничего страшного, я все потом приберу, - отмахнулась Лида и немного погодя, добавила уже заученное, - может вам чаю принести?
- А мы чай-то больше и не пьем, - ответил другой.
Что-то сверкнуло сзади Лиды, отвлекнув ее. Когда она снова обернулась посмотреть на солдат, в купе номер 7 никого не было. Одно только старое постельное белье на кроватях сохранило на себе следы земли и грязи.
Больше Лида не ходила в купе номер 6, не предлагала чаю, ни чего покрепче. Зашла только под Дзержинском, потому что обещала.
Вам через 30 минут выходить. Солдаты кивнули в ответ.
Когда они выходили из вагона, Лида услышала отрывок их разговора:
- Обязательно надо будет в госпиталь позвонить, узнать, как там наши.
- Говорили, там все плохо очень. Как только телефона доберемся, обязательно надо будет узнать, - солдат небрежно взглянул на Лиду, - девушка, милая, а где тут можно телефонный аппарат найти?
Лида ответила что-то, но даже сама не поняла – что.