Это письмо, адресованное какой-то Вале, попало ко мне в руки случайно.
– Посмотри-ка, подруга. Не знаешь, кому это письмо? Разбирали вещи тети Насти (она умерла не так давно), а среди бумажек это письмо оказалось. На нем даже адреса нет, только обратный. Помню, старушка говорила как-то, что к ней заезжал довольно молодой мужчина, просил передать дочери какое-то послание, да только она почему-то не сделала этого, – озадачила меня при встрече моя закадычная подруга Тося. – А письмо-то распечатанное. Похоже, тетя Настя читала его. Почитай и ты, можешь, сообразишь, кому оно адресовано, ведь явно кому-то из наших деревенских.
«Здравствуй, Валюша! Уж сколько лет прошло с нашей последней встречи, а я все никак не могу забыть тебя. Так и стоишь в глазах в своем строгом темно-коричневом костюме. На первый взгляд показалась смешливой, а когда присмотрелся внимательно, в глазах увидел такое… И это в твои двадцать с небольшим лет!
Правда, ты уже учительствовала в той самой школе, куда направили и меня. К тому же, успела обзавестись семьей, растила свою ненаглядную Светочку. Помнишь, я как-то не совсем удачно пошутил: «Слева – сетка, справа – Светка; впереди учебный план, а сзади – пьяный Иван». Это уж я потом узнал, что насчет пьяного мужа – в самую точку.
И несмотря на свою всегдашнюю загруженность в школе и дома, где у тебя помощников не было, ты умудрялась казаться радостной а на школьных праздниках Деда Мороза и Петрушки в твоем исполнении веселее и смешнее не было. А уж как пела, стоило мне взять в руки баян! Я ведь, кроме уроков физкультуры, вел и музыку. Ни у кого не было столь удивительного и задушевного голоса. Стоит ли говорить, что я влюбился в тебя с первого взгляда, хотя знал: мне ничего не светит.
А тут вскоре подошел мой срок идти в армию. Директор школы пытался меня «отмазать», поскольку с учителями всегда была напряженка, особенно с мужчинами. Однако я был воспитан не так, тем более что моим воспитателем был детский дом, куда я попал, считай, в младенчестве.
Помнишь, я присылал тебе и Светочке, открытки по случаю праздников, которые украшал сам? Иногда, очень редко, в ответ приходило: «Спасибо». А так хотелось получить от тебя письмецо, хоть коротенькое! Письма приходили от друзей, которыми я успел обзавестись в вашем селе. Они и сообщили мне, что ты осталась одна, вернее, с двухлетней дочкой на руках.
После службы сразу же поехал «домой», если можно так назвать угол, что снимал до армии. Вечером уговорил сынишку хозяйки пойти со мной к тебе. Постучал, а в ответ:
– Кто там? Чего надо?
– А Света дома? – растерялся я. – Я ей гостинец принес.
– Если вы о дочке, то она еще не в таком возрасте, чтобы вечерами гулять.
Выручил Николка:
– Валентина Петровна, это со мной Владимир Николаевич, он из армии вернулся.
Потом долго смеялись над твоей «строгостью», вспоминали разные истории из школьной жизни. Словом, оттаяло твое сердечко, так я понял, потому и наведался к тебе опять, на этот раз без провожатых.
– Ты должен уехать, Володя. Учителя, тем более такие универсалы, как ты, везде нужны. Ты был в роно?
– Собираюсь, буду рад, если оставят здесь. Пока, правда, только вакансия учителя рисования, но потом директор обещает и другие уроки.
Не знал я, что на другой день директор школы откажет мне, потому что ты заявила ему: «Или он, или я. Вам кто нужнее?». Он с радостью выбрал тебя, еще и потому, что, седеющий вдовец, он тоже был тайно влюблен в тебя, не надеясь, понятно, на взаимность. Мне же предложили место в соседнем селе.
Каждую неделю, едва дождавшись субботы, я спешил к тебе, проделывая в темноте более десятка километров по уже заснеженному берегу реки. Горячий чай с вареньем, изумительные пироги – это все не главное. Даже шерстяные носки, связанные тобой, не так грели меня, как твое душевное тепло, взаимность чувств. Правда, на предложение сойтись ты отшучивалась:
– Вот доживешь до моих лет, тогда и поговорим. К тому же, зачем тебе «довесок» – моя дочка?
– Валюша, дорогая, но я ведь всего на полтора года моложе тебя, – взмолился я.