Я быстро затягиваю шнурки на ботинках, надеваю куртку, шапку и выскакиваю за дверь квартиры. Шарф я наматываю на себя уже на ходу.
Любка терпеливо ждет меня в лифте, удерживая дверь открытой. Бросает на меня скептический взгляд. Судя по нему выгляжу я как обычно не очень. Ну да, на мне ватные штаны, ботинки на толстой подошве, на вид как серые галоши, но очень удобные и не промокают, красный пуховик, которому осталось жить последний сезон, и перчатки с кошачьими усами.
- Шапку поправь, она налево съехала, - говорит Любка.
Я торопливо поправляю. Любка закатывает глаза. Вероятно, теперь шапка съехала на правую сторону.
Лифт медленно едет вниз. Любка молча стоит перед дверями. Темно-синий пуховичок, отглаженные брючки, вычищенные до блеска ботиночки (когда она это успевает?), волосы аккуратно разделены на две пряди и с нарочито-изысканной небрежностью раскиданы по плечам. Красный рюкзачок за спиной. Она еще не красится, лишь слегка наносит блеск на свои пухлые губки, но, чувствую, этот день не за горами. Я неловко перетаптываюсь рядом в своих больших галошах.
В обед мы сидим втроем в кафе – я, Любка и любимая подружка Варвара.
Мимо проходит женщина в розовых мятых штанах.
- Как в пижаме! – закатывает глаза Варвара.
- Позор! – Любка закатывает глаза в ответ.
- Ей на вас и ваше мнение наплевать, - говорю я, не отрываясь от телефона, где наспех пролистываю почту. – Она прошла мимо и даже вас не заметила.
Варвара с Любкой переглядываются. Они мне не верят. Они не верят, что можно вот так ходить в мятых розовых штанах и не думать о том, что о них думают другие. В их картине мира этого нет. Они по утрам, разложив по стульям и диванам наряды, долго и придирчиво выбирают, что надеть, что с чем сочетается, а что с чем не сочетается. В их картину мира не вписываются толстые непромокаемые ботинки и потасканные пуховики, пока еще не вписываются…
Они еще немного обсуждают, как следовало бы одеться женщине в пижамных розовых штанах, той самой, которая даже не подозревает о существовании двух одиннадцатилетних девочек.
- Когда я училась, - говорю я. - У нашего декана была секретарша Анечка, девушка модная, относившаяся к своей внешности и сочетаемости цветовой гаммы весьма серьезно. У Анечки был любимый наряд: розовая кофта, розовая юбка, розовые колготки и розовые туфли. Наши девчонки из группы звали ее «креветка».
- Мама! – укоризненно говорит Любка.
Видимо, я опять ляпнула что-то невпопад. Бывает. Я снова утыкаюсь в телефон, а девчонки снова возвращаются к перемыванию косточек знакомым и незнакомым. Я не вмешиваюсь и даже почти не слушаю. Им предстоит набивать свои шишки и делать свои ошибки…