Нет смысла рассуждать о том, надо ли ратифицировать Парижское соглашение, нужна ли России возобновляемая энергетика, и насколько ее дотировать, пока нет понимания общих целей энергетической политики. А последняя сегодня тесно связана с энергоэффективностью.
Пять раз "зачем"
У коучей есть такой прием - спросить клиента "а зачем", а когда он ответит, назовет причину, снова спросить "а зачем", и так раз пять. В результате есть шанс дойти до ключевой мотивации.
Так вот, какова цель повышения энергоэффективности в России? Экономия? Чего – денег на оплату энергоресурсов? Или топлива? Это разные вещи. Достижение технологической эффективности систем? Но этого мало, ведь мы смотрим не на конкретную установку или котельную. Чем выше уровень систем (система теплоснабжения города, территориально-производственный комплекс, регион, страна), тем сложнее законы, и одной энергетики становится недостаточно.
Энергоэффективность сегодня – не технологическая, а макроэкономическая категория, и цель ее – далеко не только рациональное использование топлива.
Может быть, цель – повышение качества услуг и качества жизни населения? То есть это затратная категория? Или рост экономики? В чем он выражается – в ВВП? Но ВВП не является хорошим индикатором по ряду причин (например, растет при ликвидации последствий катастроф, а не при их предотвращении; «раздувается» от неэффективных действий; меньше рост в новых наукоемких и инновационных секторах, чем в традиционных, и т.д.). Или цель – устойчивое развитие? А что это для нас, чем измеряется? И какую цену мы готовы заплатить? А кто это мы? И если рассматривать различные уровни действий (предприятие, муниципалитет, регион, отрасль, целая страна), то различные интересы надо уметь сочетать для достижения общей цели.
Смена энергетического и технологического уклада требует выявления стейколдеров и баланса их интересов
Как данность можно считать, что мы живем в условиях международной конкуренции, в т.ч. геополитической, экономической и т.д. И национальная энергетика играет в этом важнейшую роль, находясь в начале всех технологических цепочек, что дает мультипликативные эффекты на все отрасли-последователи. Прибавим роль в обеспечении жизнедеятельности, которую вообще трудно оцифровать.
Может быть, приоритет – обеспечение преимущества на рынках? Уникальные товары либо уникальные технологии? До сих пор мир (и экономический рост) были зависимы от ископаемых углеводородов, в чем Россия сильна, плюс удается мастерски эксплуатировать созданные рынки атомной энергетики (тоже созданные не добрыми гномами и не случайно, а в качестве выбранных в свое время стратегических приоритетов). Однако развитые страны успешно уходят от этой зависимости, разрывают рост экономики от роста потребления углеводородного топлива (т.н. декаплинг, decoupling). Технологии "новой энергетики" создают огромные новые рынки с рабочими местами и цепочками добавленной стоимости, может быть, это аргумент для их развития?
В любом случае, одна из стоящих задач – сегодняшними решениями в энергополитике обеспечить России долгосрочное стратегическое преимущество через 10, 20, 50 лет.
Конкурентная стратегия
Запад совершенно сознательно десятилетиями вкладывает огромные инвестиции и усилия в возобновляемые источники энергии (ВИЭ), достигая цели снизить свою зависимость от углеводородов (и их экспортеров) и сменить правила игры на энергорынках, даже создать новые рынки и новый энергоуклад. Мировое углеродное регулирование направлено, в том числе, и на это.
Глупо или умно поступают другие страны, но сотни миллиардов долларов или евро в год на протяжении определенного времени свой эффект дадут, плюс административное давление через институты ООН и т.д. В результате миропорядок с точки зрения энергетики изменится (уже изменился), и в нем неприменимы будут рыночные законы вчерашнего дня. Речь не только о Европе, можно сделать отсыл на стратегию Китая до 2030.
Дополнительные условия
Быстрые изменения. Технологические (батареи, цифровизация, big data, технологии распределенных реестров, машинный интеллект и проч. однозначно уже имеют влияние на энергетику). Социальные (да хотя бы миграционные и демографические), поведенческие.
Высокая неопределенность. В каком мире мы окажемся в ближайшие десятилетия, зависит от множества факторов.
Имеем оптимизационную задачу со множеством неизвестных, которые постоянно меняются. Планирование в условиях такой неопределенности и многофакторности имеет свою специфику, правильнее сказать, есть лишь попытки методик.
Учет специфики. Сравнивая Россию с лидерами внедрения возобновляемой энергетики, нельзя забывать об особенностях. Как минимум, климат, протяженность, энергоемкий промышленный комплекс, особенности урбанизации, созданная очень эффективной в свое время единая энергосистема и централизованные системы теплоснабжения. Ничьи готовые решения не подойдут.
Налицо запрос на новый инструментарий прогнозирования и планирования в условиях высокой неопределенности и скорости изменений
Тарифы. Новым решениям сложно конкурировать в России с традиционной генерацией на том же природном газе. Плохо ли это? Для развития рынка оборудования – да. Но пока оборудование по большей части импортное. Возвращаемся к постановке задачи – разве цель сэкономить любой ценой? Или внедрить генерацию на возобновляемых источниках, неважно, что она неконкурентоспособна? Или, может быть, развивать собственные производства оборудования и распределенную энергетику, ориентируя их на те районы, где есть объективный спрос, и на экспорт?
***
Спорят о стратегии развития энергетики на самых разных уровнях, и наивно было бы думать, что есть простые и верные ответы. Но именно из-за огромного и комплексного влияния энергокомплекса на все сферы жизни страны ответы на подобные вопросы надо искать коллегиально.