Николай Коляда — советский и российский актёр, автор более шестидесяти пьес, писатель, драматург, сценарист, театральный режиссёр, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, лауреат международной премии им. К. С. Станиславского. Создатель «Коляда-театр», расположенного в его родном городе Екатеринбурге. Николай Коляда постоянно подвергается критике за смелость постановок, что не мешает ему время от времени получать престижные театральные премии, в том числе и «Золотую маску» за спектакль «Ромео и Джульетта». Николай Коляда все время придумывает разные проекты, это и — Международный конкурс драматургов «Евразия», «Суп - театр», «Театр в бойлерной» (читки пьес молодых драматургов), Международный театральный фестиваль современной драматургии «Коляда-Plays», «Кино-Коляда», «Колядоскоп-театр», «Коляда-сад». Гастролирует, выезжает с театром за границу. При непосредственном общении сразу бросается в глаза, что это простой, доступный человек. Он удивляет и располагает одновременно. Думаю, это интервью будет любопытно всем, кто интересуется сегодняшним театром, людьми, делающими его.
Алтынай БУРИНА
— Николай Владимирович, откуда в вас зародилась любовь к театру: ваша любимая сказка, детская игра? Когда вы поняли, что не можете жить без Театра?
— Любимых сказок было много, я читал в детстве запоем, много, любил все сказки народов мира, особенно — китайские. Детская игра в деревне Пресно-горьковка Кустанайской области, где я родился и жил до 15 лет, пока не уехал в Свердловск поступать на артиста, была, наверное, одна — лапта. В школе занимался в самодеятельности, думал, что артисты — люди богатые, успешные, а семья наша жила бедно, вот и поехал учиться на артиста, потом был театр, актерство. Далее — Литинститут, мои пьесы пошли по всему миру, я создал свой театр, стал главным редактором журнала «Урал», начал преподавать в Екатеринбургском государственном театральном институте. Этим и занимаюсь до сих пор.
— Знаю, вы долгое время жили в Казахстане. И когда бы я вас не встретила, вы все время в тюбетейке. Это оттуда? Почему вы не снимаете ее?
— Тюбетейки я собираю, и в спектакле «Ревизор» все мои герои и герои Н.В.Гоголя ходят в разных тюбетейках народов мира. Мне кажется, что тюбетейка или какая-то красиво расшитая шапочка — это что-то очень яркое, театральное. И летом и зимой хожу в тюбетейке. Мне кажется, что это красиво. И хотя живу на Урале — голова не мерзнет. Не знаю, привык просто.
— Создание своего театра всегда сопряжено со многими трудностями. Как вы к этому пришли? Что вас сподвигло?
— Меня в очередной раз выгнали из нашего театра драмы, где я проработал восемь лет (с 93-го по 2001-й годы) и поставил десять спектаклей. Точнее — я ушел сам. Со скандалом. Надоело кланяться и вымаливать себе и для спектаклей что-то. Надоело жить так, что ты идешь по театру, а от тебя воротят лица «народные-рас-пренародные» артисты-генералы, воротят и не здороваются. Надоело быть несвободным. Вот я и создал свой театр.
— Сколько спектаклей вы поставили? С какими трудностями вы столкнулись? И по сей день эти проблемы повторяются?
— Спектаклей поставил штук сорок, наверное. Два спектакля, «Селестина» с Ахеджаковой и «Уйди-уйди» с Гафтом и Яковлевой, поставил в театре «Современник», поставил свою пьесу «Полонез Огинского» в Германии. Трудности одни: научить артистов какому-то «птичьему языку», чтобы они понимали меня с полуслова. Это первое. Второе: создать из артистов коллектив единомышленников, секту, если хотите, чтобы они все раз и навсегда «любили бы театр в себе, а не себя в театре».
— Станиславский говорил: «играть в сотый раз, как в первый раз». С каким чувством вы занимаетесь своим театром? Репетиция для вас «каторга» или еще сохранилось в душе ощущение первого поцелуя? Кстати, когда вы первый раз поцеловали девушку?
— Для меня всё, что я делаю — пока в радость. Пока есть здоровье, пока хочется бежать на всякую работу, которой я занимаюсь в течение дня и бежать вприпрыжку, хотя мне уже больше 50-ти, и пора бы немного остепениться. Но сидеть на репетиции и командовать, положив ногу на ногу: «А теперь чуть-чуть правее ... а теперь — чуть-чуть левее ...» - так я не могу. Я прихожу на репетицию и три часа бегаю, разувшись, босиком, кричу, танцую, завожу всех своей энергией. Вот и всё. Во Франции недавно ставил спектакль по Чеховской «Свадьбе», так они поначалу, первые две репетиции, очень недоверчиво смотрели — разные артисты из разных театров. У меня было два, три, четыре переводчика, пока я не сказал: «А ну вас...» Стал бегать, прыгать, орать, плясать — смотрю, они тоже завелись. Из дюжины людей вдруг возник маленький театр. Когда прощались, все рыдали, потому что за считанные дни подружились навсегда. Наверное, я смог в них разбудить дремавшую детскую природу, способность к баловству и игре, желание не быть взрослым и напыщенным. Там одна пятидесятидвухлетняя немка плакала, меня обнимала и говорила — знаешь, мне ведь всего восемнадцать в душе. А первый поцелуй.читайте мои пьесы, там все это есть.
— Есть такое понятие, что театр — одна семья. Тем более ваш — частный. Как вы отмечаете праздники, дни рождения, день театра, например?
— Всегда все вместе. На каждый праздник мои актеры готовят очень смешные «капустники». Каждый день рождения отмечается ярко и пышно, как и всякий праздник. Это очень сплачивает. Но не люблю, когда напиваются до поросячьего визга и стараюсь, чтобы эти праздники были более «разговорными», что ли, с беседами о жизни, о деле, которым мы занимаемся.
Не могу не отметить самоотверженности Николая Коляды, на которую он идет раз за разом, когда дело касается творчества и претворения в жизнь его планов. Первый фестиваль «Коляда-Plays» прошёл в 1994 году, и спустя 14 лет его работа возобновилась. Из пяти стран в Екатеринбург приехали двадцать три театра. И, несмотря на то, что для реализации этого проекта Николай Коляда был вынужден взять кредит в залог собственной квартиры, фестиваль было решено проводить ежегодно.
«Это — очень энергетический фестиваль. Дерзкий и точечный, резкий и неудобный, он оказался пассионарным взрывом, который безусловно породит позитивное эхо. Он собирался хаотично и нахрапом, но оказался твердым и внятным по программе — полностью отвечающим своим целям и задачам: собрать спектакли по современной пьесе», — Павел Руднев, театральный критик, 08.07.2008.
— Николай Владимирович, вы — очень разноплановый, разносторонний человек. Каким образом вам удается совмещать в одном лице полномочия режиссера, драматурга, директора, художественного руководителя. И паралелльно проводить семинары для драматургов, обучать актеров?
— Очень просто: я всегда думаю, что отдыхать буду на том свете, сейчас — некогда. Сердце человека, говорят, в день перекачивает 24 тонны крови. Зачем оно так работает, зачем оно так меня поддерживает? Чтобы я успел сделать много чего для людей хорошего.
— Чем отличается сегодня региональный театр от столичного?
— Состояние русского провинциального театра катастрофическое. Несовременный стиль режиссуры, сплошные развлекательные комедии в репертуаре — пошло, бездарно поставленная классика, и эти постановки никогда не претендуют на новое слово. Да и в московских театрах также, к сожалению. Но что делать — я не знаю.
— Каждый раз, когда вы приезжаете с гастролями в Москву, вам удается ее завоевать?
— Спекулянты продают билеты на наши спектакли втридорога, по 30-40 человек желающих попасть на них, оставались за дверью, публика аплодировала стоя, выходит куча хвалебных рецензий. Мне кажется, что-то у нас получается.
— В прошлом году вы провели юбилейный десятый Международный конкурс драматургов «Евразия», финальные торжества которого прошли вместе с VI фестивалем «Коляда-Plays». Много ли к вам ребят и девчонок приходят после него учиться на драматурга?
— Конкурс «Евразия» рассчитан прежде всего на то, чтобы найти молодого перспективного драматурга и помочь ему. Мне радостно оттого, что за эти годы многим и я, и мой конкурс смогли помочь, открыть дорогу в театр.
— Самые скандальные драматурги, киносценаристы — ваши ученики. Стоит лишь упомянуть имена Василия Сигарева, Олега Богаева. По какому принципу вы отбираете драматургов в свою школу?
— Ни по какому. Все поступающие, а обычно конкурс — три человека на место, присылают свою творческую работу. Я это читаю. А потом разговариваю с человеком и, если вижу, что он умный и интересный, беру на курс.
— В чем секрет вашего учительского мастерства?
— Да нет никакого секрета. Я их всех очень люблю и всегда помогаю, говорю с ними, не как с учениками, а как с художниками, пытаюсь открыть им глаза на мир. Что есть хорошо и что есть плохо, в моем понимании. А еще: люби жизнь, люби маму, папу, люби сильно и страстно свою Родину — Россию, пиши для любимого театра и всё у тебя получится. Вот в этом-то и заключается, наверное, мой секрет.
Портрет среднестатистического работника театра: Светлана — костюмер, и параллельно учится у Коляды на драматурга. Форма обучения проста — читают мастеру свои произведения, он отмечает ошибки. И каждый раз повторяет, что нужно писать восемь страниц в день. Конечно, зарплаты, пять тысяч рублей, на жизнь не хватает, хорошо, что муж поддерживает.
— Приглашаете ли в свой театр режиссеров. Пускаете в свой дом «чужих»?
— Нет. Пока такова ситуация, что — нет. Мне нечем платить. А экспериментировать не могу, то есть, приглашать неопытных и согласных за бесплатно работать. Мне нужно всегда думать о том, каков вечером сбор в кассе. Два раза в месяц я плачу пятидесяти четырем людям, работающим в моем театре зарплату. Если вырученных денег не хватает, а это обычная ситуация, — я плачу из своего кармана. Ну и что. Это моя радость, моя игрушка, мой частный театр. А за удовольствие надо платить.
— Самое ценное качество вашего актера?
— Когда актер подобен кошке, которая, если живет в театре, может выйти на сцену, распушив хвост, и пробежать из одной кулисы в другую. Такую кошку никто не переиграет. Таких актеров почти нет в нашем театре. У меня (повезло!) сразу двое
— Олег Ягодин и Ирина Ермолова.
— Когда сильно расстраиваетесь, чем отводите душу?
— Я никогда не расстраиваюсь. У меня всегда есть какое-то занятие, которое отвлекает от дурных мыслей.
— Какое время года любимое?
— Я люблю жизнь, поэтому — всё прекрасно.
— У вас, я знаю, существует очень интересный проект «Суп-театр», когда зрители усаживаются за столики для совместного ужина — вы им предлагаете чашку супа, хлеб, чай. А после артисты показывают спектакль-капустник, уникальное действо, которое больше не повторится. Поделитесь рецептом вашего «супа», пожалуйста.
— Это обычный украинский борщ. Рецепт общеизвестен. Просто, когда готовишь, нужно фантазировать, играть, веселиться и тогда будет очень вкусно.
Николай Коляда в своих первых интервью заявил, что он в лепёшку расшибется, но это будет лучший театр в городе. И у него будет своя труппа, свой штат и зал мест на 100-120. Отрадно видеть, что, несмотря на все трудности и перипетии, он это сделал. И не останавливается в своем развитии. Своим существованием каждый раз доказывая, что провинциальный театр может быть интересным, эпатажным, востребованным, и главное
— высоким.