Фото из открытых источников.
Хотите знать, что представляет собой Россия, которую мы потеряли? Хотите понять, почему мы ее потеряли? Тогда вам прямая дорога в МХАТ им Горького, где усилиями Татьяны Дорониной на сцене идет восстановленная, можно сказать, каноническая версия чеховских «Трех сестер» в постановке 1940 года одного из основателей МХТ Владимира Немировича-Данченко.
Замечу, до Дорониной этот спектакль дважды восстанавливал Олег Ефремов. Критики единодушны в том, что, несмотря на тщательность работы обоих корифеев отечественного театра, до первоисточника им далеко. Однако если сосредоточиться не на предыстории, а на происходящем на сцене здесь и сейчас, то право, это того стоит. В этом спектакле ты словно проходишь через пласты времени и, в конце концов, застываешь на исходе 19 века, в небольшом уездном городке, среди очень приличных людей и атрибутов приличной. Все эти гардины с бахромой, пузатые лампы, кушетки, кресла, диванчики, стульчики, тарелочки… И все так скрупулезно подобрано, что вот приходи и пользуйся тут же, на сцене.
А когда в последнем акте появляется крыльцо дома, березы в рост и прекрасная даль, с полями, деревенькой – зал, давно приученный к оформительскому минимализму, просто восхищенно захлопал.
В это далеко легко и радостно убежит на верную смерть Тузенбах. Благородно, без излишеств его играет Андрей Чубченко. Да и в целом артисты – молодцы. Не придумывают своих героев, а следуют за ними. Три сестры Ольга (Татьяна Шалковская), Маша (Ирина Фадина), Ирина (Елена Коробейникова) - они как венок из интеллигентности, взаимной преданности, любовности.
На снимке сцена из спектакля «Три сестры». Маша - Ирина Фадина. Ирина - Елена Коробейникова. Ольга - Татьяна Шалковская. Фото с сайта МХАТ им. Горького.
Правда, речь Елены Коробейниковой несколько выспренна. Но это можно принять за выраженную интеллигентность. Или за легкое подражательство Дорониной. В общем, как кому нравится. Бесспорна и хороша Юлия Зыкова в роли Натальи, жены Андрея Прозорова. Когда она появляется, кажется, сразу захватывает все пространство. Так же она будет захватывать комнату за комнатой в доме Прозоровых. Вот та силища, которая идет на смену рефлексирующим Прозоровым, агрессивная, грубая. И… – такая же непродуктивная.
От слова к слову разворачивается драма Прозоровых и их круга, людей, благородных, умных, образованных, и при этом выпадающих буквально на наших глазах из контекста истории. Немирович-Данчено не особо-то с ними церемонится, показывая, как инфантильность превращается сначала в беспомощность, а потом в бесчувствие. Особенно в сцене, когда сестры узнают о гибели Тузенбаха. Не сделано ни одного движения, которое можно было бы принять за сопереживание к человеку, которого они уважали, ценили, который должен был войти в их семью, жениться на Ирине.
Но Немировичу-Данченко надо верить. Он был современником Чехова, глубоко его понимал и старался раскрыть то, что думал Антон Павлович о своем времени, обществе, рассказать о его предвидении смены эпох. Не случайно, кстати, почти все персонажи «Трех сестер» имеет прототипы, как и отдельные эпизоды пьесы, были в реальности.
Время, конечно, многое меняет. Для публики прошлого века проблема служения обществу была близка и понятна. Зато сейчас, когда отнюдь не бедная Ирина мечтает на сцене стать полезной, пойти работать, да еще работать как вол – народ в зале похихикивает. А когда Тузенбах мечтает посвятить себя кирпичному заводу – многие просто ржут. Может, конечно, это нас уже так капитализм замучил. А может, и Чехова это смешило. Ведь жизнь всегда больше и жажды деятельности, и даже любви. Зато трудности саморазвития и личностного роста вечны и навечно сближают нас с сестрами Прозоровыми. Даже в стремлении однажды бросить все и куда-то уехать.
Но куда? Москва – это не место для мечтателей. А может, куда подальше, на Камчатку? Туда, где земля дышит горячими гейзерами, где сопки встречаются с облаками, а медведи с лососью. Может, хоть там, у человека есть шанс встретиться с самим собой?