Завершился процесс над экс-главой города Олегом Сорокиным и бывшими сотрудниками МВД Евгением Ворониным и Романом Маркеевым. Они приговорены соответственно к десяти, пяти с половиной и пяти годам колонии строгого режима. Олегу Сорокину еще предстоит выплатить штраф в 460,8 миллиона рублей.
Первый эпизод обвинения связан с событиями, произошедшими в 2003 году: машина Сорокина была расстреляна из автомата, а он получил серьезное ранение. Спустя полгода сотрудники Воронина установили личности двух человек, причастных к покушению на Сорокина. Ими оказались охранники тогдашнего зампреда заксобрания Михаила Дикина, который также был партнером Сорокина по одному из видов бизнеса. Охранники дали показания, и через некоторое время Дикин и его брат Александр, офицер МВД, были признаны виновными в организации покушения на убийство и приговорены к длительным срокам заключения.
Однако позже один из охранников – Новоселов стал заявлять, будто он дал показания под давлением и пытками.
Тринадцать лет многочисленные проверки показывали, что в отношении Новоселова был проведен оперативный эксперимент в строгом соответствии с законом, поэтому прокуратура неоднократно отказывала Новоселову в возбуждении уголовного дела.
Но неожиданно в 2017 году все повернулось на 180 градусов, и прокуратура возбудила уголовное дело, по которому Новоселов стал потерпевшим, Воронин и Маркеев оказались на скамье подсудимых, а Сорокин из потерпевшего превратился в пособника преступников. Не помогли ни вещественные доказательства, ни показания одного из бывших высокопоставленных руководителей регионального управления МВД.
Еще более абсурдным представляется обвинение, которое было выдвинуто Сорокину по второму эпизоду. В 2012 году бизнесмен Мансур Садеков попытался передать 30 миллионов рублей неким гражданам, представлявшимся собственниками ЗАО «Вектрон». Эта московская фирма не вела никакой коммерческой деятельности, а занималась тем, что обжаловала аукционы по земельным участкам.
Гражданин Хан, выдавая себя за акционера фирмы, рассказывал о тесных связях с руководством антимонопольной службы и обещал Садекову решить вопрос об отзыве жалобы на проведение аукциона в Нижегородской области, в результатах которого, как считает обвинение, мог быть заинтересован Сорокин.
Сорокин в ходе двух встреч с Ханом ни слова об этом не сказал – это следует из записи разговора, которую вел акционер «Вектрона» и которая в качестве доказательства прозвучала в суде. Тем не менее брат Садекова положил деньги в банковскую ячейку, чтобы «решить вопрос с жалобой».
После этого Садекова арестовали и осудили. Дело рассматривал Мещанский районный суд Москвы, но в 2017 году его почему-то снова вытащили на свет.
Сейчас обвинение предложило новую версию событий: Садеков, рассчитывая на благодарность Сорокина, надеялся на его содействие в выделении земельных участков под строительство АЗС. Но всем в городе известно, что с 2010 года у главы Нижнего Новгорода не было полномочий принимать подобные решения.
Расследование этого эпизода в суде выглядело странно. Во-первых, «секретный свидетель» – его никто не видел в лицо, его голос был изменен, он выступал под псевдонимом и говорил точно по фабуле обвинения – на вопросы защиты отвечал односложно: «нет информации».
Главный свидетель обвинения Садеков на суд не явился, так как покинул страну. Еще один свидетель обвинения – Хан, как выяснили адвокаты, имеет отношение к преступной группировке генерала Сугробова – они провоцировали на взятки руководителей муниципалитетов.
А свидетель Беспалов вообще числится в покойниках: свидетельство о смерти суду так и не представили, а в копии записи о смерти, случившейся в военном госпитале вблизи Донецка в дни дебальцевских событий, указано странное время: 00 часов 00 минут. Обычно так делают, когда агент под вымышленной личностью прячет концы в воду.
Кроме этого, почти каждый из свидетелей обвинения путался в показаниях, а один из них вообще говорил по бумажке, которую ему дал у входа в здание суда человек в форме.
Но на этом странности не заканчиваются. Пожалуй, впервые в истории нижегородского правосудия дело рассматривалось с такой скоростью. Судебные заседания проводились каждый рабочий день с 9 утра до 18 часов, а часто завершались в 9 и даже 10 часов вечера. В таком режиме у обвиняемых не было возможности нормально общаться со своими адвокатами и выстроить план защиты.
Складывалось ощущение, что суд думал не об установлении истины, а о скорейшем вынесении приговора.
Эти и другие факты позволили подсудимым и их защитникам заявить о заведомо предвзятом и заказном характере суда, в связи с чем защита Олега Сорокина, Евгения Воронина и Роман Маркеева заявила, что будет обжаловать приговор, добиваясь полного оправдания подсудимых.
«Очевидно незаконный приговор, на наш взгляд, является логическим продолжением того, что происходило в суде на протяжении всего процесса. С самого начала мы были ограничены во всех правах: нам не давали ни заявлять ходатайства, ни допрашивать свидетелей, ни исследовать доказательства. Фактически мы не представили более 95 процентов доказательств, потому что этого не было дано нам сделать судом. Мы не допросили порядка пятидесяти свидетелей, в том числе тех, которые явились в суд», – сказал адвокат Олега Сорокина Дмитрий Кравченко.
Он также отметил, что всем, кто наблюдал за этим процессом, совершенно очевидно, что на самом деле никаких составов преступления в тех действиях, которые описывались в суде, нет. «Я считаю, что этот приговор является антигосударственным, потому что он с очевидностью подрывает доверие как к правоохранительным органам, так и ко всей судебной системе. Естественно, мы будем его обжаловать», – сказал адвокат.
Егор КРАСИН
Фото Андрея АБРАМОВА