Глава 4.
В институт шел как на праздник. Давно не был на дневных занятиях, все больше на вечерних отработках, а про лекции уж месяц как забыл. Да, надо сказать, почему наш герой последнее время принялся так неистово работать. Не ради пищи, на хлеб он зарабатывал другим способом, каким узнаем потом, а ради матери, которая тяжело заболела. В Тверь надо было слать деньги.
Прошел мимо Усачевских бань. Эх, в парилочку бы щас, обжечься, а потом бухнуться в бассейн с ледяной водичкой, а потом снова в парилочку. Эх, вот жизнь! А потом под пивко поболтать с медиками, да военными. С последними весьма интересно, особенно когда выпьют. А почему бы и нет? Завтра Суббота, бабки вот они. Но суровый внутренний голос напомнил о предстоящей посылке денег. Но Миша также напомнил внутреннему голосу, что умеет париться за недорого: только билет, остальное все свое, а веник можно и потраченный взять. Ошпарил и как новенький. Да голь на выдумку хитра, мелькнула веселая мысль.
Военная Академия, бюст Фрунзе. Симпатичный мужик, усы отличные, герой. Правда, говорят, тоже был во всяком замешен, а как иначе, ведь гражданская война. Вовремя уснул под наркозом. Навсегда, остался героем, не успел превратиться во врага народа. А через дорогу, напротив, родной как брат, бородатый Лева. Как не подойти? Эх, Лева если б не твои отступления на мудрствования, тебя бы школьники больше читали. Но не переживай, я нашел способ. Извини, многие страницы перелистывал, на будущее оставлял. А летом время было, наконец- то; целиком перечитал, так еще раз убедился — ты гений. Миша представил, что сейчас статуя раскроет гранитные уста и прогремит чего-нибудь вроде:
— Твоего мнения мне только не хватало.
Или пойдет за ним следом, а он будет, крича улепетывать, причем улицы будут, почему то пустыми, или в общаге во время дружеского ужина вдруг со стороны лестницы послышится тяжелая поступь, или... Ну хватит, разошелся, остановил он сам себя.
А вот и Хамовнический завод, с машины грузят ящики с пустой тарой. Ах, Хамовники, кто раз попробовал это бархатистое пиво — раб навеки. Какое там немецкое, жигулевское, Очаковское — все суета. Пиву из Хамовников можно изменить, но забыть никогда. Кстати пиво в баню, Миша всегда брал с завода, такое же в бане в три раза дороже. Великий эконом, как иногда смеялась мама. Магазин при заводе, Миша сглотнул. А может бутылочку для заправочки, пивка для рывка, а там и водочки для догоночки... Нет вечером или никогда. Суровый голос победил, и он направился дальше к Комсомольскому проспекту. Надо сказать, что шел наш герой не совсем прямой дорогой, ведь он так давно не гулял — целую неделю.
Показался любимый храм, зайти что ли, посмотрел на часы, нет, опоздаю, потом. Зря Михалыч ты не зашел, поставил бы свечку перед алтарем, поблагодарил бы Господа за все хорошее, может и сложилось бы все иначе, а так, минуту сэкономил... Эх!
Повернул направо к Фрунзенской, потом еще раз направо: а вот и он главный корпус, такое знакомое крыльцо с колонами. Его окликали, но он не отвечал, знал надо спешить, счет идет на секунды. Когда он ворвался в аудиторию, девочка в толстых роговых очках уже двигалась, чтобы запереть дверь. Уселся, вытащил тетрадь, взял ручку.
― Ну, вот я и дома, ― мелькнула странная мысль.
Профессор оглядел аудиторию. Его взгляд остановился на Мише.
― А у нас сегодня праздник, Брусникин на лекцию пожаловал. К нам приехал, к нам приехал...: — профессор имел привычку напевать романсы и цыганские песни.
Миша не нашел ничего лучшего, чем смущенно улыбнуться. "Зарежет на экзамене, он не любит тех, кто не ходит на его лекции" — тоскливо подумал он. Профессор устремил взгляд перед собой и начал.