После того, как администрация столицы решила учредить звание «Почетный житель Душанбе», а «АП» предложила свой список возможных кандидатов на это звание, и вписала в него, в том числе и имя историка Гафура Шерматова, его поддержали сотни душанбинцев. Письма в редакцию и комментарии к нам на сайт со словами поддержки в адрес историка приходят до сих пор. Оказалось, что наш друг и автор Гафур Шерматов для многих бывших и нынешних душанбинцев очень значимая фигура. И только, когда он рассказал нам свою личную историю, мы поняли – почему.
У Гафура Ашуровича в архиве пять тысяч фотографий старого Душанбе. Он говорит, что видел всё в этом городе: кибитки на месте гостиницы «Душанбе», кибитки на месте нынешнего института дизайна, военные парады на Красной площади (была в нашем городе и такая).
На вопрос о том, с чего вдруг инженер-гидротехник, бывший директор завода с длинным названием – «завод напорных труб и железобетонных изделий» - стал заниматься историей города и собирать архив его фотографий, Гафур Ашурович сначала пытается всё связать с отцом - фронтовиком, который собирал дома историческую литературу, говорит, что по второму образованию он историк, но потом выясняется, что все-таки это личное.
- Мир, в котором ты жил начал рушиться. Он стал таять, как снег - ничего не оставалось, исчезали люди; город, в котором ты родился, превращался в чужое существо. Дома, здания, скверы становились не нужны, они ничего не объясняли, но ничего другого у меня не было. И прошло очень много лет, прежде, чем появились новые знакомые и новые друзья, а пока нужно было как-то пережить свое одиночество. И я стал изучать историю города, который вдруг все покинули…
Детство
- Я родился в Сталинабаде, правда, в метриках у меня прописано – «Душанбе». После того, как я родился, мы с мамой уехали к бабушке в Москву, а когда вернулись - город уже переименовали.
Я родился в доме по улице Лохути дом 65А, квартира 12, это поворот на «Табачку», там до сих пор стоит старенький трехэтажный дом, около воинской части. Это был маленький, закрытый дворик, в котором жили семьи сотрудников МВД; во дворике были аккуратные палисадники, сарайчики, всё такое крошечное и уютное. Мама собирала всех детей во дворе и ставила вместе с ними спектакли.
Одно из самых ранних воспоминаний – темно, прохладно после жаркого дня, мама и соседки сидят на скамейке во дворе, а мы вокруг бегаем, играем в прятки в этом маленьком дворике, а наверху огромное звездное небо.
А утром папа ведет меня в садик, держит крепко за руку, а я не успеваю за его шагом, поэтому бегу вприпрыжку. В садике мне хорошо. Это Детский сад №42 на повороте с Коммунистической на Лохути. В садике Людмила Васильевна - воспитательница, она красивая, необыкновенная, как королева и очень добрая, она надевает яркие сарафаны, она блондинка и мы все её обожаем. Еще там Юра Котляров и Лариска Дунцова, мои лучшие друзья, с которыми всегда есть чем заняться.
Из того дворика мы переехали на улицу Негмата Карабаева, когда я учился в 3 классе, из школы №4 перешел в школу №39, с английским языком, где училась Лариска. Школа №28 с немецким языком была намного ближе к дому, но я хотел учиться только там, где Лариска.
Юность
На улице Негмата Карабаева – горизонты мои расширились, я повзрослел. Цветные телевизоры появились, мир стал интереснее. У меня было две компании – в школе, и во дворе, они потом передружились между собой. В школу я ездил на «пятерке» -троллейбусе. Класс был замечательным, проблем не было совсем. В 8 классе я решил, что сидеть в школе больше нечего, нужно получать специальность. Родители были против, у них были свои планы, но я оказался твердым и все-таки пошел в «Политехникум». Со мной были еще трое товарищей, двое поступили, двое – нет. Я поступил - на факультет «Механизация сельского хозяйства».
Территория вокруг «Политехникума» была очень оживленной – куча студентов, разные кафешки, столовые, ларьки, павильоны. Мы бегали в ларёк на большой перемене, покупали коржики и лимонад, иногда покупали горячие лепёшки и молоко в «треугольниках» - такая вкуснятина!
Молодость
А потом была армия. Я служил в Чечне. Когда СССР ввел войска в Афганистан, нас почему-то резко перебросили в Самару. Про афганскую войну тогда еще вслух не говорили, мы толком не знали, что там происходит - всё урывками. Но слухи были, у нас были и офицеры, которые в Афганистане уже побывали. Нам было интересно - никакого страха. Если бы меня туда послали, и я бы поехал.
Но моя служба закончилась в Самаре, я попрощался с ребятами, выписали мне проездные документы, выдали расчет около ста рублей, проездные дали, я приезжаю в Курумоч (аэропорт в Самаре – прим.авт.), а самолета в Душанбе нет. Пошел к коменданту, он говорит, мол, только через несколько дней будет самолет. Езжай, говорит, обратно в часть, а я не хочу обратно! Только распрощались.
Чуть позже он ко мне прибежал, и говорит, что в Душанбе летит самолет из Москвы, но это технический рейс. Не знаю, как он договорился, но я сел в этот самолет и добрался до Душанбе. Спустился по трапу, пешочком по взлетному полю прошел к калитке, через которую выходишь в город. Никакой тебе таможни, пограничников. Сел на троллейбус №4 и поехал домой. Дома мама, папа. Такая теплая встреча, они ж не знали, когда я именно вернусь.
А потом начались походы по друзьям, товарищам, подружкам. Тогда только и были разговоры о начале строительства Рогунской ГЭС, и Генка – друг мой, говорит, мол, гидроэнергетики сейчас нужны стране, пойдем на гидрофак. Ну, я и пошел в сельхозинститут. Такой продвинутый факультет был, и учиться было нелегко: курсовые проекты сложные - чертежи и всё в туши!
Мы там передружились с девчонками из мединститута, медучилища. Вместе ходили на «фабрику-кухня» - это была большая столовая на перекрестке Карамова, в чайхону «Рохат», там были обалденные манты, которые нужно было посыпать красным перцем и только так есть. Мы сидели во внутреннем дворике за столами, а фронтовики пили чай на топчанах, под акациями. Весь город тогда пах акацией.
Еще мы устраивали вечеринки, на одной из них я познакомился со своей будущей супругой. Это была любовь с первого взгляда, я пригласил ее на свидание, мы встретились на Шестопалова. Было уже темно, и я стоял и видел, как она ко мне идет. Подошла, я ей прочитал стихи, кажется даже свои; потом вошел в раж и прочитал Тарковского. Только не сказал, что это Тарковский. Мне кажется, я ее впечатлил тогда.
Зрелость
Мы поженились через пять лет после встречи. Ссорились, мирились, а потом поняли, что друг без друга уже не сможем и сыграли свадьбу. Я окончил вуз, получил направление на душанбинский завод напорных труб и железобетонных изделий, который на девятом километре.
Меня назначили сначала начальником кранового хозяйства, потом главным механиком, в 1990 году главным инженером, а в 1996 году я стал директором этого завода и проработал на этой должности до 2000 года. Наверное, я так и остался бы там до конца жизни, но не получилось. Хотя во время войны завод ни разу не остановился, мы производили напорные трубы для Туркменистана, они расплачивались с нами дизельным топливом, которое мы меняли на продукты питания и выдавали ими зарплаты своим сотрудникам, а это 300 человек.
Война
В 1991 году вообще всё пошло кувырком; такое ощущение, что до этого года всё было, как цветное кино, а потом оно превратилось в черно-белое. Начали уезжать люди - друзья, товарищи, коллеги, родственники - все. Мир, в котором ты жил начал рушиться. Пришло какое-то ощущение пустоты, ты вдруг остался один, все остальные исчезли. Конечно, была любимая семья, только она и спасала, но за семью было очень тревожно.
Что-то надо было делать, чтобы не сойти с ума, потому что после того, как все уехали, родной город стал чужим. Нужно было что-то делать, чем то заполнить эту пустоту, тогда я и стал собирать фото-историю Душанбе по крупицам. Оказалось, что это нужно не только мне – тысячи душанбинцев, которые разъехались по всему миру, были в такой же пустоте и одиночестве. Нас всех как будто вырвали с корнями из земли, оставили без воздуха. Но с помощью истории Душанбе я все-таки смог с ними соединиться.
Сегодняшний Душанбе
Моим самым любимым местом в детстве был душанбинский магазин «Сказка», там справа от входа продавались немецкие модели самолетов и автомобилей, которые покупали коллекционеры и обожали все душанбинские мальчишки.
Потом любимым местом стал Дворец спорта, около душанбинки, я занимался штангой и борьбой, бежал туда после школы к товарищам.
Следующим любимым местом у нас с женой был Ботанический сад, он был совсем не такой, как сейчас, это были джунгли, в которых можно было потеряться. И мы бродили там осенью часами, разговаривали и наслаждались.
А сейчас я люблю весь Душанбе. Честное слово. Я даже душанбинское кладбище люблю. Понимаете, когда-то этот город я почти потерял и когда он вернулся к жизни, он стал мне еще дороже и роднее. Надеюсь, теперь так будет всегда.
Оставайтесь с нами в Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен, OK и Google Новостях.
