Летом 1942 года солдаты 6-й немецкой армии победоносно дошли до Сталинграда, однако через несколько месяцев миф о непобедимом Вермахте был полностью разрушен. Войска Красной Армии окружили немецкую группировку и положение гитлеровских солдат стало безнадежным.
Публицист Йенс Эберт в своей книге «После Сталинграда» опубликовал письма немецких солдат, которые они писали домой, в Германию своим женам и родственникам.
Макс Бройер, б. 1909 г., рядовой, умер в плену, Россия, 12.11.42 г.
«Моя дорогая хозяйка!
Это действительно глупо, что ты всегда так беспокоишься обо мне. Хотя я и нахожусь постоянно на нашей огневой позиции, но это по крайней мере 6 км позади фронта, перед нами пехота, передовые и бронетанковые части. Единственная неприятная вещь – у нас тут жизнь хуже, чем у цыган. Летом мы спали в палатках, теперь мы построили бункеры в земле. Там есть печка, благодаря которой такие условия еще можно терпеть. Мы уже давно смирились с тем, что должны остаться здесь на зиму. Многие уже заболели желтухой и попали в госпиталь...»
Пауль Герхардт Меллер, род. 1903, фельдшер, 24.XI.42
«Моя дорогая Магдалена!
Когда я писал это письмо, это была моя попытка, возможно, последняя, чтобы войти в контакт с «внешним миром». Мы окружены. Дни, которые остались позади, были ужасными. Я не могу это описать. Кругом – море раненных! Некоторые лежат, другие сидят на куче одеял. Здесь постоянно кто-то плачет от боли…»
Рудольф Лёбель, р. 1914 г., звание неизвестно, 9.12.42 г.
«Любимые родители!
Сегодня мне представилась возможность подать вам весточку от меня. Вы беспокоитесь обо мне, потому что очень мало писем приходит. Но здесь все заперто, сюда ничто не может войти и ничто не может выйти. Эти проклятые русские подрезали нам все подъездные пути и теперь все можно доставить только на самолете. Но Гитлер нас не подведет.
Уже 14 дней как я снова на передовой. Уже долгое время я не мылся и не брился, без сапог, паршивый, спим в норах, на ветру, в дождь и снег, мы часто мерзнем, как щенки. Я нахожусь недалеко от Сталинграда в северной части. Русские снова и снова пытается прорваться, но они несут большие потери…»
Пол Сетзепфанд, б. 1913, капрал, пропал без вести, Россия, 22.12.1942
«Моя любимая мама, дети и жена!
Пишу вам всего несколько строк. Да, Россия - это не Франция, здесь нет даже зеленой еловой ветки на Рождество. Кругом мертвый пустынный пейзаж. Бог не оставит нас здесь в этом мрачном месте. Мои дорогие не печальтесь обо мне, я часто думаю о вас.
Ваш дорогой папа.»
Макс Бройер, 1909, частный, умер в плену.
«Моя дорогая хозяйка!
Теперь канун Рождества окончен. В одном из моих последних писем я обещал вам что буду думать о вас каждую минуту. Но это было трудно для меня. Когда мы пели колядки, мои нервы сдали, и я заплакал. Все время у меня были слезы на глазах. После этого стало лучше, и я стал пить.
А теперь я вас всех тепло обнимаю 1000 раз».
Генерал Вальтер фон Сейдлиц-Курцбах, б. 1888, 1 января 1943 г.
«Мое любимое сердце!
Мы все возлагаем большие надежды на нашего лидера, который послал нам очень успокаивающее радио сообщение на Новый год. Ожидание, это ужасное ожидание - самая трудная вещь в этом котле, но кое-кто уже привык к этому. Сегодня великий вождь обращается к немецкому народу и немецкому вермахту. Без каких-либо сомнений мы идем к полной победе, но, конечно, у нас будут трудности, которые еще впереди.
Он уже гигант!»
Эрих Кёлерхайнрих, возраст неизвестен, 13.1.43
«Мои любимые!
Мы снова оказались взаперти с 19.11.42 г. Наш ежедневный рацион состоит из 200 г. хлеба, 50 гр. колбасы и 30 грамм масла. В полдень еда - очень жидкий суп. Утром мы едим по 3 кусочка хлеба с начинкой и с 12 часов дня до другого утра 9 часов мы питаемся воздухом. Это длится уже 2 месяца так. Однажды я был ранен, но, к счастью, легко. 13.12.42 я получил награду. Я могу сказать вам что я это заслужил…»
Руди Хейнджес, возраст неизвестен, сержант, 20.01.43
«Моя дорогая!
Снова и снова русские нападают. Я могу только удивляться, откуда у них столько боеприпасов. Послушайте отчет вермахта, и тогда вы узнаете, какой день был у нас последним. Мне всегда интересно, когда, когда придет время, и, если есть шанс отсюда выбраться. Да, если бы это были французы, американцы, англичане, но русские не будут нас жалеть. Я с благодарностью вспоминаю тот день, когда я впервые встретил тебя.
Ну, дорогая, много поцелуев.»
