Тут прочитал какого-то бложик-деятеля, который недавно вылупился из детства сытых нулевых, но со знанием дела вещает о том, что вот дескать была бы идеология в стране, то и никаких детей попрошаек у метро не было, так как все были бы заняты пионерией со скворечниками. Да чтоб ты, думаю, знал про ту идеологию, балбес взращенный на бигмаках? Вот когда мы учились, вот это была идеология. Да, я не знал гамлета в девять лет, чтобы побираться у метро декламируя его. Не помню ни одного дворового пацана, знающего что-то больше, кроме Пушкина. И какая сейчас может быть идеология? Кто может разработать хоть что-то подобное той коммунистической? Не к ночи будь помянуты.
Вот это была идеология. Помню, за один холодный ноябрьский день из такого оболтуса как я сделали фактически постамент Ленину. Геометрически правильный, нравственно сдержанный и политически дальнозоркий. К своим семи годкам я рос страшным дворовым оболтусом. Со своим дружбаном по кличке Лысый мы вытворяли такое, что за любой из этих проступков я бы гонялся сейчас за своим отпрыском с ремнем, снося все встречные ювенальные дубы.
Мы тонули в вонючем котловане на стройке, когда на середине этого болота у нас развалился плот. Мы запускали на обновленном плоту драного котяру, как Гагарина в космос, и он орал как потерпевший. А я за ним плыл и Лысый спасал уже меня. А какой-то мужик всех нас троих. Мы ходили по карнизам крыш, как две промилле по ленте в кабинете у нарколога. Кидали патроны в костер и гоготали, когда пули свистели мимо. Благо на любой новостройке тех патронов только копни в земле, что привозили. Жевали до поноса гудрон в перемешку с недозревшими, стыренными яблоками, и из рогаток колотили стекла в реновационных ныне пятиэтажках. Делали поджиги, взрывали карбид, крушили шифер на гаражах, дрались со старшаками за место под солнцем. В общем самые обычные пацаны времен СССР. Учились мы с моим дружбаном в разных школах. Две школы в одном районе. Через дорогу.
Но в тот ноябрьский день все изменилось. Сразу. Я стал Октябренком! Под дробь барабана. Под флаг великой Родины. Под пламенные речи официальных лиц. До дрожи в ногах от серьезности момента и страшной выдержки от полного мочевого пузыря с волнения. Теперь я должен быть примером для всех. Вся моя бестолковая жизнь ушла в прошлое. Это как обряд причащения после исповеди. Таинство. Я не просто шел домой из школы, думая куда бы приложить свои очумелые ручки и такую же бестолковую головушку. Я шел медленно, расстегнув драповое пальтишко пошире. Чтобы все, все видели мою октябрятскую звездочку! И плевать на холод и моросящий дождь. К своим почетным обязанностям по защите слабых и слабоумных мне хотелось приступить прямо здесь и сейчас. Но тонущих в лужах малышей, с криками о помощи, не наблюдалось. Бабушек, стоящих на коленях с мольбами перевести их через дорогу, тоже. Даже кошек, вопящих на деревьях, не было. И тут я понял где есть место моему подвигу.
Лысый!.
Этот балбес, скорее всего, сейчас во дворе. И, к бабке не ходи, обижает какого-нибудь малолетку, отвешивая ему щелбаны и пендали. А может даже отобрал велосипед гаденыш! Все как всегда, за исключением, что я уже бегу на помощь любому обиженному им. Как Дон Кихот на тупую, недоуменную мельницу. Час я пробегал ни с чем. И чем дольше искал, тем больше наполнялся злостью и идеологической ненавистью к своему уже бывшему другу, которого никак не мог отыскать. Я готов был его разорвать, припомнив ему все его грехи на поприще нарушения общественного порядка. О своих я тогда не думал. Я ведь уже стал ИНЫМ. Отныне нам с ним не по пути.
Через час мы столкнулись лоб в лоб на углу нашего дома. Его аж перекосило от злости, когда он меня увидел. А я не верил своим глазам. У него на груди тоже сверкала новенькая красная звездочка! Ах ты гад! Мы одновременно кинулись друг на друга и бились как последний раз в жизни. Катались в грязи по лужам. Раздирали друг другу уши и щеки в кровь. За все. За патроны и кота, за рогатки и дедушку Ленина. Как потом оказалось, этот новообращенный в веру Ильича так же искал меня. Чтобы избить. Отработать на мне свои идеологические метаморфозы. Через полчаса мы побрели домой. Вместе. Грязные, разодранные, как махновцы. Мало что в нас напоминало примерных октябрят. Я в драке оторвал у него звездочку, а он не заметил. Не место таким гадам в октябрятах, думал я, которые из-за угла нападают на людей. Даже не поздоровавшись.
Вот это была идеология.