Профессия нефтяника, особенно занятого бурением нефтяных и газовых скважин, всегда была тяжёлой и опасной, и традиционно считалась уделом сильной половины человечества. Но в истории отечественной, в т. ч. и башкирской, нефтяной промышленности имеются уникальные примеры того, как смелые и мужественные женщины выбирали для себя эту стезю и добивались на этом поприще таких результатов, которые удаётся достичь далеко не всем мужчинам.
Выпускница из Чечни
Среди первопроходцев башкирской нефти было немало женщин разных специальностей: кочегаров, лаборантов, водителей, геологов, бухгалтеров, счетоводов, плановиков, нормировщиков, операторов и даже рабочих буровых бригад. Особенно заметно выросла доля женщин в отрасли в годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы, когда их отцы, мужья, братья и сыновья были мобилизованы на защиту Отечества. Но до 1949 года не было женщин среди инженерно-технических работников контор бурения (за исключением экономистов, кадровиков и геологов). Первой нарушительницей этой давней традиции стала выпускница Грозненского нефтяного института Нина Антоновна Кущик. Ей тогда было 26 лет. О первых годах своей работы в Башкирии она вспоминает так:
«Я приехала в Башкирию, в объединение «Башнефть» после окончания механического факультета Грозненского нефтяного института в 1949 г. По моей настоятельной просьбе главный инженер объединения К. А. Байрак направил меня в контору бурения (КБ) № 2 треста «Туймазанефть», директором которой был Ф.И. Шалимов, а главным инженером — Л.П. Шанович.
Мне были предложены два варианта работы: заместителем главного механика или начальником производственно-технического отдела (ПТО) КБ. Так как во время учёбы в институте я уже поработала в ПТО Ташкалинской КБ объединения «Грознефть», я выбрала второй вариант. В ПТО КБ не было ни одного специалиста с высшим образованием, а в штатном расписании — должности начальника ПТО, поэтому меня оформили старшим инженером цеха бурения, но с исполнением обязанностей начальника ПТО и непосредственным подчинением главному инженеру КБ. Моё рабочее место, в основном, было на буровых — там, где требовалась инженерная помощь. На вооружении у меня была лишь логарифмическая линейка. Работы было очень много, да и самой хотелось быстрее набраться опыта. Уже через 2 месяца мне предложили также вести вечерние курсы повышения квалификации начальников участков и буровых мастеров КБ. Было страшновато, ведь у слушателей курсов был большой практический опыт работы в бурении. Но общие дело и цель нас быстро объединили, и я почувствовала их доверие. Тяжело тогда приходилось мастерам: в бригадах не хватало квалифицированных буровиков, спецодежда не выдерживала никакой критики и сроков, вахтовые машины не всегда доходили до буровых, была низкая трудовая дисциплина и т. д. Рабочие сами подшивали свою обувь резиной, чтобы защитить от сырости и нефти — в ход шли использованные автомобильные камеры и т. п.
Город Октябрьский, получивший свой статус ещё в 1946 г., тогда был похож на рабочий посёлок с единственной асфальтированной улицей Девонской. В рубленых домах размещались столовая — «ресторан», сельмаг и т. д. Нефтяники жили в бараках, общежитиях и даже в землянках.
Меня в числе 24 других выпускников вузов разместили в «гостинице» — это был обыкновенный барак. К молодым специалистам отношение было самое доброжелательное, и вскоре нас расселили в новые двухэтажные дома: холостым дали комнату площадью 12 кв. м, а семейным, независимо от состава семьи, комнату площадью 16 кв. м. В комнатах не было никакой мебели и купить её было негде. На рынке, если повезёт, можно было купить самодельную табуретку и кровать, сваренную из труб и уголка, в которой вместо матраса были старые автомобильные сидения, обтянутые одеялом.
В квартирах было сыро и холодно, не было подключено отопление. На всех была одна электрическая плитка, на которой кипятили воду. Каждый вечер устраивали коллективные чаепития. Вместо стола — чемодан, вместо стульев — расстеленные на полу газеты. Но каждый из нас был полон оптимизма и старался меньше внимания уделять бытовым проблемам.
Зима 1949 г. была очень холодной — доходило до минус 50 градусов. Я приехала с юга, и у меня не было тёплой одежды и обуви. Из спецодежды был только брезентовый плащ и валенки, которые не подходили мне по размеру. В одной деревне мне удалось обменять огромные валенки на валенки моего размера и купить полушубок. На работу все ездили на бортовых машинах, кузов которых был обшит фанерой. Их прозвали «собачьими ящиками». В КБ имелись всего 2 легковые машины — старый ГАЗ-67, закреплённый за директором, и «москвич» — за главным инженером. Позже за начальниками участков, за мной и главным геологом (на двоих) закрепили «полуторку». Но на этой технике не всегда можно было добраться до буровой, поэтому арендовали лошадей с Туркменевского конезавода.
Вся инженерная служба КБ была представлена одним отделом — ПТО, который занимался всеми вопросами: от получения скважино-точек на местности до сдачи готовых скважин и демонтажа буровых установок. Внедрение новой техники и технологии тоже входило в круг обязанностей ПТО. Не было ни технологической, ни диспетчерской служб. Ночью в КБ дежурил «ночной директор» — как правило, это был бурильщик после травмы или проштрафившийся буровой мастер. Но он мог лишь организовать выполнение заявок бригад по срочной доставке какого-нибудь инструмента. А все инженерные вопросы решались специалистами ПТО.
В 1950 г. всё оборудование буровых установок поставлялось с Бакинского завода им. лейтенанта Шмидта. Имелось также небольшое количество импортного оборудования, полученного по «ленд-лизу».
Было очень мало грузоподъёмной техники и транспорта. В результате продолжительность монтажа буровых в эксплуатационном бурении составляла 1 месяц, в разведочном — до нескольких месяцев. Скорости бурения были также низкими.
По предложению управляющего трестом «Туймазанефть» А.Т Шмарёва началось внедрение форсированных режимов турбинного бурения. Мне было поручено составить инструктивно-технологическую карту бурения скважин и контролировать её выполнение. Бурение первой скважины с использованием этой карты было поручено одной из лучших тогда в КБ № 2 бригаде К.Б. Беляндинова. Эти карты стали прообразом применяемых позднее режимно-технологических карт. Это новшество вскоре получило широкое распространение.
В период с 1950 по 1957 годы значительно улучшилось качество и количество поставляемой в КБ новой буровой техники. Оснащение КБ более мощной
Энгель ЗАИНЕТДИНОВ, ветеран нефтяной промышленности, заслуженный экономист БАССР, член Союзов журналистов РФ и РБ
землеройной техникой позволило перейти на безжелобную амбарную систему очистки раствора, одним из инициаторов внедрения которой был В. М. Миловидов. Началось бурение скважин с применением в качестве промывочной жидкости технической воды и т.д.
В 1950—1951 гг. КБ № 2 была полигоном для испытания новых долот Верхне-Сергиевского завода. В 1956 г. совместно с В.М. Миловидовым и другими специалистами КБ №3 была разработана технология бурения скважин уменьшенного диаметра, которая затем стала широко распространяться в Башкирии. В эти годы в КБ № 3 начали поступать новые буровые установки БУ-75БрД, во внедрении которых мне тоже довелось принимать участие.
Вся эта работа способствовала тому, чтобы башкирские буровики во многом стали пионерами отрасли».
Наставник и руководитель
Моё знакомство с Ниной Антоновной произошло в середине 1960 г., когда она уже работала в Уфе в НИСе объединения «Башнефть», где возглавляла отдел бурения. После тяжёлой травмы, полученной мной на разведочной буровой Калтасинской КБ, меня перевели, назначив инженером этого отдела.
Мои первые впечатления о Нине Антоновне — строгая, деловитая, указания даёт чёткие, конкретные. Она оказалась очень заботливым и внимательным руководителем, хорошим наставником. Мы вместе проработали около 20 лет. Через 5 лет меня назначили руководителем НИСа, но это никоим образом не отразилось на наших добрых, товарищеских отношениях. Мы часто встречались и в неофициальной обстановке, я близко знал её мужа Владимира Михайловича Миловидова, выпускника Азербайджанского индустриального института, долгие годы возглавлявшего службу бурения объединения «Башнефть». Это была великолепная интеллигентная пара.
Нина Антоновна хорошая, хлебосольная хозяйка. Она воспитала двух сыновей — Юру и Володю, окончивших Уфимский нефтяной институт. Она помогает в воспитании четырёх внуков, одной внучки и двух правнуков.
Всё это позволяет мне в канун 90-летия Нины Антоновны рассказать читателям о её непростой судьбе, успехах и достижениях в деле становления и развития нефтяной промышленности Башкирии.
Судьба, связанная с нефтью
Родилась она 14 июня 1923 г. в с. Ку-ковки Каменец-Подольской области Украинской ССР в семье служащих: мать — учительница, отец занимался подготовкой военнообязанных к службе. Семье пришлось сменить немало мест жительства. Поэтому Нине довелось учиться в разных школах на Украине, в Кузбассе, Семипалатинской и Новосибирской областях, Северной Осетии. Но, тем не менее, училась она всегда хорошо. Среднюю школу окончила с похвальным листом (золотых и серебряных медалей тогда ещё не было) в с. Ардон Северо-Осетинской АССР в 1940 г. Хотя она в детстве мечтала стать врачом, но по материальным соображениям пришлось поступить в Орджоникидзевский институт цветных металлов, в котором проучилась 3 семестра — серьёзные коррективы в жизнь внесла война. Осенью 1942 г. сложилась чрезвычайно напряжённая обстановка в этом регионе — враг угрожал прорывом на Грозный. Институт, в котором училась Нина Антоновна, был эвакуирован. В октябре того года село Ар-дон заняли немцы. Ей пришлось в течение почти 2 месяцев познать все тяготы оккупации. После возвращения института в Орджоникидзе выяснилось, что все документы об учёбе Н. А. Кущик утеряны. Кроме того, сама она поняла, что металлургия — это не для неё. Она решила попытаться вернуться на Украину и вскоре стала студенткой судомеханического факультета Одесского института инженеров морского флота. В связи с тяжёлым материальным положением вынуждена была совмещать учёбу с работой на газовом заводе. Она успешно закончила 3 курса этого института. И тут в её жизни произошёл новый крутой поворот — по рекомендации своей школьной подруги — студентки Грозненского нефтяного института, она решила вернуться на Северный Кавказ, поближе к своим родителям. В 1946 г. её зачислили студенткой 4-го курса нефтемеханического факультета Грозненского нефтяного института. В 1949 г. она успешно завершила учёбу в институте. Поразительно, но все институты, где она училась, были в основном «мужскими». Это ли не доказательство её сильного характера!
Министерство нефтяной промышленности СССР направило её в Башкирию, в новый нефтяной регион страны, где после открытия девонской нефти шло бурное развитие отрасли. Башкирия для неё, как и для её мужа, стала второй родиной.
Работая в НИСе, Нина Антоновна внесла значительный вклад в совершенствование нормативной базы отрасли в части внедрения передовых приёмов и методов труда, в разработку новой структуры управления буровыми работами. Она пользовалась большим авторитетом в коллективе, подготовила много специалистов — организаторов бурового производства.
В 1963—1966 гг. она вместе с мужем была в заграничной командировке в Афганистане, где все эти годы возглавляла женский совет, организуя досуг семей советских нефтяников.
Последние годы Нина Антоновна тяжело болеет. Но по-прежнему полна оптимизма, активно интересуется делами нефтяников республики и страны.
Долголетняя и плодотворная работа Нины Антоновны отмечена многими наградами страны и отрасли. Она ветеран Великой Отечественной войны, ветеран труда СССР. Награждена орденом Знак Почёта, медалью «За доблестный труд в годы ВОВ 1941—45 гг.» и другими медалями.
От имени ветеранов-нефтяников, долгие годы работавших вместе с Ниной Антоновной, сердечно поздравляем её с юбилеем, желаем здоровья и благополучия!