Главная героиня романа Булгакова - вовсе не его третья жена, как все думают
«Хочу заграничной славы, достатка, покоя, признания, ни у этой солдатни, а у мастеров. Хочу победить победителя», — нервно комкая бумагу, как будто чеканя каждое слово, проговаривал Булгаков. С медициной было покончено навсегда. С литературой все еще только начиналось.
Лихолетье Гражданской войны занесло Булгаковых на Кавказ, где будущий писатель остался жив только благодаря своей жене Татьяне – Тасе, как ласково называли ее в семье. Ни на минуту не отходя от постели умирающего мужа, она буквально вырвала его из возвратного тифа, свирепствовавшего в тех краях. Болезнь Михаила спутала все карты. Во Владикавказе уже вовсю хозяйничали красные. И Булгаков, служивший вместе с супругой при госпитале белогвардейцев, готовился бежать из России вместе с отступающей армией. «Вы не довезете его до подножия Казбека», - равнодушно промолвил военврач, осмотрев казавшегося безнадежным пациента. И они остались.
«Ты слабая женщина. Не могла меня вывезти», - бросит он в лицо Тасе вместо благодарности. И будет еще долго вспоминать эту «слабость» своей «спасительнице». Она лишь тихо улыбнется. И правда, в их совместной жизни случались истории пострашнее. Биограф Булгакова Алексей Варламов спустя много лет безапелляционно скажет: «Ему невероятно повезло с первой женой, ей с ним – нисколько». И будет прав.
В плену дурмана
Перед глазами Таси до сих пор стояли ужасные картины: муж в беспомощной ярости швыряет в нее горящий примус, а в следующий раз - хватает браунинг и наводит прицел. Твердой рукой. На любимую женщину, из-за разлуки с которой всего несколько лет назад был готов застрелиться. На крик Таси сбегаются друзья... В ближнем кругу еще не знают: Михаил - заядлый морфинист.
Тогда в больницу села Никольское Смоленской губернии, где молодой врач Булгаков работал после получения диплома, привезли ребенка с дифтеритом. Разрезав горло, Булгаков начал отсасывать дифтеритные пленки. Одна из них попала ему в рот. Доктор быстро ввел противоядие – сыворотку. И долго терпел, когда распухли губы и лицо, но когда начался нестерпимый зуд, не устоял перед морфином. Через полгода он стал законченным наркоманом, превратившись из веселого балагура в грубого, замкнутого неврастеника. Когда Булгаков с женой наконец-то вернулись домой в Киев, друзья вспоминали: «Когда мы приехали – он пластом лежал... И все просил, умолял: «Ты меня в больницу не отдавай!» - Какой же больницы он боялся? – «Психиатрической, наверное...».
Писательство, которому он собирался посвятить свою жизнь, было заброшено. Тася металась по городу в поисках спасительного дурмана, сводившего в могилу ее несчастного мужа. В тяжелом наркобреду тянулись долгие дни. Все чаще она возвращалась домой ни с чем. На Украине разруха, а в аптеках в дефиците даже касторка. «Ужасной полосой» назовет она этот период своей жизни.
А потом Тасе кто-то подсказал заменить наркотик на дистиллированную воду, попробовать «обмануть» отравленный организм. И это сработало! Постепенно произошло отвыкание. Редчайший случай в наркологической практике. Сам Булгаков, конечно, не мог этого не понимать.
Нехорошая квартира
В 1921 году Булгаковы перебираются в Москву. Жилищный вопрос решился на удивление быстро. Супругам уступил комнату муж сестры Михаила философ Андрей Земской. Так в «нехорошей квартире» под номером 50 по адресу Большая Садовая, дом 10, по соседству с семьей хлебопеков, Дусей-проституткой, скандалисткой Аннушкой по кличке Чума, милиционером и типографскими рабочими поселились начинающий писатель и его неработающая жена. По странному стечению обстоятельств с пропиской помогла Надежда Крупская, к которой обратился начинающий редактор литературного отдела Главполитпросвета Михаил Булгаков. Сам он потом вспоминал: «Надежда Константиновна взяла мой лист и написала сбоку красными чернилами: прошу дать ордер на жительство. И подписала – Ульянова. Самое главное, что я забыл ее поблагодарить. Вот оно неудобно как».
Первое время в Москве Булгаковы живут на гране нищеты. Михаил брался за любую работу: писал статьи в газеты, заметки в торгово-промышленную хронику и фельетоны, казавшиеся самому автору «не смешней зубной боли». Но денег катастрофически не хватало. Когда стало совсем тяжело, Тася достала свое единственное приданное: витую браслетку, подаренную на свадьбу отцом. И по частям закладывала ее детали ломбард.
Анна Ахматова, всегда крайне сдержанно оценивавшая творчество коллег, прочтя роман «Мастер и Маргарита» сказала всего два слова: «Он гений».
Из Парижа с любовью
И все же упрямый киевлянин пробился! Литературный мир прочел его рукописи. И имя Булгакова зазвучало в профессиональных кругах. И не только в Стране Советов. Вот уже из редакции берлинского журнала «Накануне» пишут коллегам в Москву: шлите нам побольше Булгакова. Теперь он шьет костюмы у портного, обзаводится моноклем (ему кажется, что эта деталь добавляет лоска) и новыми друзьями из мира искусств.
Тася искренне радуется успехам мужа, но вот перемены ее тревожат. Михаил все время где-то пропадает, редко появляется дома, бесконечно флиртует с женщинами и предупреждает супругу: «Если ты встретишь меня на улице с дамой, я сделаю вид, что тебя не знаю». Впрочем, слово свое он не сдержал.
Свою новую подругу, вскоре ставшую женой, Булгаков представил Тасе лично. 29-летняя Любовь Евгеньевна Белозерская недавно вернулась из Парижа, была хороша собой, свободна, водила знакомства с Буниным и знала самого Бальмонта. В общем, в кругу литераторов-интеллектуалов, попасть в который так мечтал молодой провинциал, она была своей. И с легкостью могла привести туда своего амбициозного избранника. Единственное, что смущало Любу в новом знакомце, – его ярко-желтые «цыплячьи» ботинки. Потом Булгаков скажет: «Если бы нарядная и надушенная дама знала, с каким трудом достались мне эти ботинки...»
Развод с Тасей они оформили быстро, играючи, как будто понарошку. Булгаков просто объяснил, что сейчас ему «удобно говорить, что он холост». Она поверила и согласилась. И только потом, когда уже бывший муж попросил помочь собрать его вещи, а у подъезда ждала подвода, поняла, что это - навсегда. «Я все время лежала. Со мной происходило что-то странное».
Тем временем в ведущих театрах Москвы с оглушительным успехом идут пьесы Булгакова «Бег», «Зойкина квартира», «Дни Турбиных». Последний спектакль очень нравится самому Сталину. На гонорар от «Дьяволиады» писатель, в одночасье ставший знаменитым, приобретает мебельный гарнитур и мечтает купить ковер. Вскоре с новой женой они перебираются в трехкомнатную квартиру на Большой Пироговской, а летом едут на курорт. Люба держит на конюшне лошадь и учится водить автомобиль. Ее необычайная легкость, светскость и красота кружат Булгакову голову. В дневнике он запишет: «Подавляет меня чувственно моя жена. Это и хорошо, и отчаянно, и сладко, и в то же время безнадежно сложно». Любови Евгеньевне он посвятит свой роман «Белая гвардия». Ей, а не Тасе, как обещал. Прочитав посвящение, Тася, пережившая с ним ужасы войны, прошедшая сквозь годы скитаний и лишений, в сердцах швырнет роман на пол. Булгаков попробует нелепо оправдаться. «Люба попросила. Я чужому человеку не могу отказать, а своему – могу».
Ничего ни у кого не просите?
Увы, но беспечное время успеха закончилось быстро. В мае 1927-го у Булгакова обыск. Люди с Лубянки изымают рукопись «Собачьего сердца» и дневники. А потом на писателя обрушивается критика. Его называют «богомазом», «белогвардейцем», «новобуржуазным отродьем, брызжущим отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс». Итогом объявленной в газетах травли становится запрет всех постановок к публичному исполнению и отказ всех редакций от сотрудничества с опальным писателем. Через два года, доведенный до отчаяния, Булгаков, снова оказавшийся на пороге нищеты, пишет унизительное письмо Сталину: «Не будучи в силах более существовать, затравленный, зная, что не печататься, не ставить более в пределах СССР мне нельзя, доведенный до нервного расстройства, я обращаюсь к Вам и прошу Вашего ходатайства перед правительством СССР об изгнании меня за пределы СССР вместе с женой моей Белозерской». Потребовалось еще несколько писем вождю, чтобы в квартире на Пироговской однажды зазвонил телефон. Случилось это на следующий день после похорон Владимира Маяковского. Вероятно, вождь народов решил, что самоубийство поэта и отъезд писателя поднимут на Западе ненужную волну сплетен.
«Мы Ваше письмо получили. Читали с товарищами... А, может быть, правда – Вы проситесь за границу? Что, мы вам очень надоели?» - ловко задал он два вопроса одновременно обескураженному абоненту. И тут Булгаков смалодушничал: «Я очень много думал в последнее время, может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может». Получив «правильный» ответ, Сталин остался доволен и даже составил протекцию несчастному писателю. Булгаков сразу же был зачислен ассистентом режиссера во МХАТ. Пьесы его, впрочем, по-прежнему, запрещала цензура.
Первая жена от Бога, третья – от дьявола
От безысходности Булгакова спасла новая любовь. Они встретились в компании друзей, оказались за столом рядом, и когда у Елены развязалась на рукаве тесемка, она кокетливо попросила: «Миша, вы не могли бы завязать?» Узнав о стремительно развивающемся романе с Булгаковым, муж Елены Сергеевны – начальник штаба Московского военного округа Евгений Шиловский - был в ярости. Он примчался к домой к сопернику и махал перед его носом револьвером, угрожая стереть в порошок. После этого влюбленные не встречались больше года. А когда случайно столкнулись на улице, то оба поняли: они не смогут жить друг без друга. Елена оставила супруга-генерала, роскошную квартиру в особняке и оказалась рядом с Булгаковым в самое тяжелое для него время. «Я порвала всю эту налаженную и внешне такую беспечную и счастливую жизнь. И ушла к Михаилу Афанасьевичу на бедность, на риск и неизвестность». Как будто какая-то неведомая сила притянула ее к этому человеку.
Как-то раз, листая книгу, Булгаков прочел: первая жена – от Бога, вторая – от людей, третья – от Дьявола. Вспомнил ли он тогда старую цыганку, которая, давно, еще в Киеве, долго разглядывая его руку, произнесла те же самые слова? Вряд ли. К тому же в Елене было просто невозможно заподозрить что-либо демоническое. Но тут, как будто сам собой из памяти и пепла, начал заново ложиться на бумагу его сожженный роман о нечистой силе. Известно, что, опасаясь новых обысков, первую версию «Мастера и Маргариты» писатель бросил в печь, не оставив даже черновиков. Уж слишком узнаваем там был один из главных героев – Дьявол. По-булгаковски Воланд. Теперь же история Маргариты, которая, спасая Мастера, попала на бал к Сатане и отправилась с ним в его последний полет, возрождалась с невероятной легкостью. И, несомненно, дыханием этой истории была красавица Елена, в которой все сразу же узнали Маргариту. Но вот была ли она ей? Или просто волей провидения оказалась на ее месте? А сердце Мастера навсегда принадлежало его самой первой, самой сильной любви, которую он однажды предал, но так и не смог забыть. Ведь недаром у героини его главного романа отчество Николаевна...
Вместо эпилога
Первая жена Михаила Булгакова Татьяна Николаевна Лаппа покинула Москву спустя три года после их болезненного разрыва и больше ни разу не напомнила бывшему мужу о себе. Говорят, перед смертью Булгаков, изредка приходя в сознание, звал свою Тасю. Она приехать не успела. Бросилась на вокзал, но было уже поздно. Как и в романе Мастера, который, выйдя из дома для умалишенных, тихо шепнул своей Маргарите: «Поздно. Ничего больше не хочу. Кроме того, чтобы видеть тебя... Бедная, бедная...»
Автор текста: Надежда Мадзалевская
________________________ * * * ________________________
Вспышка интереса к Христу
После первой публикации романа «Мастер и Маргарита» публика настолько заинтересовалась фигурой Иисуса Христа, что одной из самых спрашиваемых книг на черном рынке Москвы стал Новый Завет.
Литература как оружие политики
Впервые советский читатель смог познакомиться с «Мастером и Маргаритой» в 1966 году, когда главы романа стали печататься в журнале «Москва». Цензура, правда, сократила оригинальный авторский текст на 60 страниц. А вот в США роман вышел без купюр – об этом издательству «Харпер энд Роу» удалось договориться с советской стороной - и сразу же стал предметом пристального изучения. Американцы сравнивали две версии произведения для того, чтобы понять, что считает для себя опасным власть в СССР. И вывели критерии сокращений: секс, спекуляции, дефицит товаров и сталинский террор.
Гоголевская шинель
Булгаков был большим поклонником Гоголя. И тот несколько раз даже приходил к нему во сне. Вдова писателя вспоминала, что однажды Михаил Афанасьевич в недоумении поделился с ней странным ночным видением. Якобы он говорил Гоголю: «Укрой меня своей шинелью, учитель». Смысл этой фразы стал понятен Елене Сергеевне спустя много лет. После смерти Булгакова долгое время на его могиле на Новодевичьем кладбище не было памятника. И однажды, зайдя в кладбищенскую мастерскую, Елена Сергеевна увидела там крупную гранитную глыбу. Выяснилось, что это старая Голгофа с могилы Гоголя, которую заменили новым памятником. По просьбе вдовы Булгакова старый камень и установили на могилу Михаила Афанасьевича, словно «укрыли шинелью».
