Поймал себя на мысли, что совершенно не помню природу Чечни. Весь запомнившийся растительный мир - это какие-то невозможно злобные деревья с шипами наружу, которые растут кучками и в свой тенёк особо не пускают.
А "зелёнка" из "нормальных" деревьев донельзя опутана растяжками. Нашими, ненашими, всё перемешано в кучу и самые безопасные - это растяжки, которые ставили именно наши сапёры. Даже стыдно за них было, право слово. Они, наверное, специально использовали для тревожной нити телефонный кабель, чтобы потом без запарок всё поснимать. Чеченские растяжки коварны. Под ногами можешь увидеть тревожную нить и переступить, а на уровне груди не увидишь, глаз замылится на один уровень, на всю высоту уже не реагирует. Некоторые нити ставили на высоте выноса антенны радиостанции. Эти подарки заряжены под командира, который всегда рядом с радистом ходит. Самое хреновое, когда ставят на гранату минный детонатор (МД), у него нет времени задержки. Сорвал - получи в бубен без варианта ухода в укрытие.
У меня было за все три войны только одно осколочное ранение и именно от растяжки на РГД-5. Обидное до слёз, потому, что небоевое. Пошли искать что-нибудь пожрать в дачном посёлке, увидели поросль молодого лука, решили нарвать. А калиточка заботливо заминирована была этой самой РГДшкой. Увидел её неправильно круглый бочёк, запрятанный в зелени рядом растущего куста, успел даже крикнуть: "Не трогай!" молодому солдатику, но тот жутко тормозил и одновременно обернулся на меня и потянул калитку. Когда только шли, я по привычке отслеживал все укрытия на случай блуждающих непоняток, и вот к одному из таких укрытий я и помчался с рёвом "В укрытие!" Мне не хватило примерно трети секунды, чтобы по инерции забросить тело за толстый ствол дерева. В итоге один единственный осколок по касательной вскрыл мне спину под лопаткой острым, как бритва, краем. Паскудное ранение. Края раны обрезает так ровно, что они не могут сцепиться при заживлении, рана долго "сопливит" сукровицей и не схватывается. А непонятный красный налёт на внутренней стенке гранаты вызывает гниение тканей. У меня этот небольшой порез потом каждую весну-осень гноился, рана открывалась. Лет через 7-8 только всё прошло.
А пацану, что растяжку сорвал, руку оторвало и от лица одно месиво осталось. Сходили за лучком, называется.
Дабы снять вопросы о том, какого хрена, мол, мы вообще попёрлись в дачный посёлок, скажу так.
Голод. Армия великой страны страшно голодала, а продукты которые были в наличии есть было просто невозможно. Я пришёл в военкомат Уссурийска с весом в 94 кг, а вернулся домой - 68 кг. Моя норма - 80.
Помните, я рассказывал о пристёгнутых вагонах со списанными продуктами? Так вот эти продукты свежее не стали. И раз за разом нам подвозили продукты, которых просто уже не должно было быть на складах. Мы ели клейстер, который должен был быть макаронами с тушёнкой. Но в реальности была клейстерная масса с несколькими волосинками тушёнки на литр объёма. Хотели даже избить повара, но самостоятельная попытка приготовить нормальную еду закончилась снова клейстером. Повар показал бирки от мешков с лапшой. Год изготовления - 1946-й(!). Эта лапша была серого цвета и практически мгновенно растворялась в воде, просто распадаясь на молекулы. Хлеб. Вы когда-нибудь пробовали консервированный хлеб? Нет, не тот, что можно найти на полках магазина, тот хотя бы похож на хлеб. Но тот, который нам подвозили в 95-м, я больше нигде и никогда не видел. Это круглая тонкая лепёшка из стиснутых, спрессованных зёрен замоченной в вонючем бульоне пшеницы с отвратительнейшим запахом и мерзким вкусом. Это жрали только потому, что голод свободы выбора предоставляет немного.
То, что мы творили, чтобы найти жратву, мне доставляет мук совести до сих пор. Однажды мы отследили дикую корову и аккуратно и бесшумно отстрелили ей голову. Мы жрали настоящий шашлык(!) пару дней точно. Мы не посмели оскорблять благородное мясо пошлым клейстером и в кашу его не добавляли. Копыта кости и шкуру хоронили всем взводом с отданием почти воинских почестей. А потом пришлось врать прямо в глаза дикому пастуху, который искал нашу дикую корову. Конечно, он точно знал в каком надёжном месте его корова. И нам было почти стыдно. А "почти", потому, что на тот момент мы уже кое что знали о том, куда подевалось двести тысяч русских, проживавших в Чечне рядом вот с этими пастухами. Но об этом чуть позже.
Помимо страшного голода в войсках процветал и какой-то нереальный дефицит обмундирования. А знаете, почему? Потому, что мы, как нас заверил педераст Эльцин, вовсе не на войне были. Мы проводили контртеррористическую операцию. Практически мирную движуху, почти как митингующих палками разгонять. А для мирной службы положено два комплекта формы на год. И что, что она горит, рвётся, стирается? Бережливее нужно воевать, товарищи солдаты. Именно поэтому армия великой державы выглядела как стая привокзальных бомжей. Одетых в гражданские грязные пальто, дырявые свитера и спортивные треники в кирзачах.
И да, эта самая гражданская одежда была весомым поводом для выкормышей Березовского и околоэльцинского отродья, чтобы тиражировать в СМИ ролики о солдатах-мародёрах. Было многое, было и это. Но не так и не потому.
Продолжение следует...