И пусть судьба не редко бьёт,
Душа охранника поёт.
Совершая с моим напарником Прибрёхиным обход охраняемой территории, мы вели с ним душевные беседы на самые разные интересные темы. Но больше всего нас, конечно, интересовала тема «женщины, женщины и ещё раз женщины».
- Ты даже, Федя, эт самое, не представляешь, как я этих цыпочек люблю! Я их и по две, и по три, и по четыре за ночь люблю! - рассказывал любвеобильный Афанасьевич.
- Чей ты привираешь мне? - не верил ему я.
- Клянусь, эт самое, своей резиновой дубинкой! - произнёс Прибрёхин самую страшную клятву охранника и, сняв шапку с себя, кинул её на землю.
Его шапка угодила прямо в свежие собачьи какашки. Минуту подумав, он поднял шапку с земли, вытер её о свой бушлат и, как ни в чем не бывало, вновь водрузил её на свою пустую голову.
- А зачем ты кидал свою шапку на землю? - поинтересовался у него я.
- Для пущей убедительности, эт самое! - ответил он и мы пошли дальше.
Пройдя ещё метров сто мой напарник резко остановился и стал пристально всматриваться вдаль.
- Фе-фе-фе-дя! - заикаясь залепетал он. - На-на-нас бе-бе-жит, эт-эт са-са-мое, стая со-со-бак!
Лицо Прибрёхина стало бледным, а самого его затрясло.
С моей близорукостью «минус восемь» собак я мог увидеть только с очень близкого расстояния. А когда я их увидел, я заорал от испуга, как резаный, и бросился к ближайшему дереву. Мой напарник Прибрёхин последовал моему примеру и, как заправская обезьяна взобрался на соседнее дерево.
На высоте примерно десяти метров над землёй мы сидели на тополях, раскачивающихся на холодном зимнем ветру. А стая собак расположилась прямо под нашими тополями.
- Федя, эт самое, - услышал я жалобный голос Прибрёхина с соседнего дерева, - я энтих чертей мохнатых насчитал двадцать четыре штуки.
Недалеко от меня на ветке сидел воробей, который внимательно наблюдал за нами. «Был бы и я воробышком», - подумал я в эту минуту и плюнул от обиды в собак.
- Федя, эт самое, эти твари, кажется, не собираются уходить отсюда до утра, - опять раздался с соседнего дерева неприятный голос моего напарника.
- Такие люди, Прибрёхин, как ты притягиваю одни неприятности! - сказал я ему и кышнул воробья.
- Федя, а я в твои годы, эт самое, собак не боялся, - услышал я с соседнего дерева.
- И что ты хочешь этим сказать? - поинтересовался у него я.
- Да, ты бы, Федя, слез с дерева и разогнал бы кобелей, эт самое, дубинкой. Ты ведь молодой и озорной.
- Да и ты ещё ничего! Только недавно хвалился, что любишь по четыре женщины за ночь.
- Пошутил я, Феденька! Черт меня дёрнул старого соврать, эт самое!
- Я считаю, Афанасьевич, что первым в бой с собаками должен вступить ты. Ты - старый и терять тебе уже нечего.
Наступила подозрительная тишина. Я понимал, что хитрец Прибрёхин готовит мне контр-аргументы. И спустя минуту он их выдал.
- Федя, ты ростиком маленький, эт самое, собачки тебе за своего примут, а ты их дубиночкой бух, бух, бух и разгонишь.
Такой наглости, когда меня сравнивают с собачкой, я от Прибрёхина не ожидал. Сильно обидевшись на него, я сказал:
- А вот когда они твою физиономию вблизи увидят, то они от страха сдохнут прямо под этими тополями. Так, что спускайся вниз смело!
Прибрёхин замолчал, о чём-то задумавшись. От мороза и ветра мы с ним начали стучать зубами. Я вспомнил наше тёплое КПП и слёзы сами потекли из моих глаз.
Заплакал и, сидевший на соседнем тополе, Афанасьевич.
- Федя, давай прощаться, эт самое, - произнёс он и громко заревел.
Как по команде собаки задрали головы вверх на одиноко плачущего на дереве старика.
И тут в мою светлую голову неожиданно пришла мудрая мысль, которой я сразу же поделился со своим коллегой:
- Афанасьевич, да ты позвони Коле «Кердык-ку-ку», он же ещё работает! Он через две минуты будет здесь со своим вантузом и всех собак разгонит.
Обрадованный надежде на спасение, Прибрёхин озябшей рукой начал доставать из кармана бушлата свой телефон. И тут случилось непредвиденное: телефон выпал из его озябшей руки и высоты десяти метров угодил самому огромному кобелю в голову.
От боли кобель вскочил и с визгом куда-то помчался. А две другие собаки, заинтересовавшись телефоном Афанасьевича, попытались его погрызть.
Увидев это, жадный старик начал быстро спускаться по стволу дерева. А уже в следующее мгновение он схватил за хвосты сразу двух кобелей.
То ли от испуга, а то ли от боли несчастные животные завыли на всё депо. Другие собаки разбежались в разные стороны.
- Что ты делаешь, изверг?! - заорал я с тополя. - Ты же их покалечишь!
Но разбушевавшегося старика было уже не остановить. И я смело ринулся на спасение несчастных животных.
Спустившись с дерева, я схватил его за руки и стал пытаться разжать его костлявые пальцы, вцепившиеся в хвосты божьих тварей.
- Уйди, Федька, не зли меня, эт самое! - прорычал в мой адрес злой старик.
- Отпусти их, гад! - зло ответил ему я и долбанул по его рукам дубинкой.
Прибрёхин охнул и отпустил собак.
С обхода на КПП мы возвращались молча.