Наверное, звёзды встали так, что у либералов и демократов из числа Императорской семьи Австрии, окружавших Франца Иосифа на протяжении всей его жизни, судьбы складывались весьма незавидно. Может, фамилия Габсбург и слово «либерализм» - несовместимые понятия, ровно, как и слова «Россия» и «демократия». В 1859 году Франц Иосиф снимает с должности вице-короля Ломбардо-Венеции своего младшего брата, эрцгерцога Максимилиана Австрийского, за излишний либерализм и любовь к итальянцам. В 1864 Наполеон III делает эрцгерцога Максимилиана Императором Мексики. Пробыв на этом посту 3 года, брат Франца Иосифа был начинён свинцом мексиканскими революционерами-республиканцами. В 1889 году при весьма загадочных обстоятельствах погибает в своём охотничьем замке Майерлинг единственный сын Франца Иосифа, кронпринц Рудольф. Наследник престола тоже отличался весьма либеральными взглядами, особенно в вопросах национальных автономий, и отношения с отцом посему были натянуты. После Рудольфа наследником Австро-Венгерских тронов стал ещё один либерал, племянник Франца Иосифа, известный всем эрцгерцог Франц Фердинанд, убийство которого послужило поводом для начала Первой мировой войны. Перед тем, как мы перейдём непосредственно к этому происшествию, крайне для нас любопытному, стоит обрисовать вкратце предшествующие Сараевскому убийству внутриполитические события в Австро-Венгрии.
Надо отметить, что за 40 лет с момента заключения Австро-Венгерского соглашения и преобразования Австрийской Империи в двуединую монархию с двумя «ключевыми» национальностями – венграми и австрийцами, политика Вены и Будапешта в вопросах иных национальностей осталась практически неизменной. Только в 1882 году чехам удалось добиться от министра-президента Цислейтании Эдуарда Тааффе разрешения на преподавание наук в Пражском университете на чешском языке, и это была единственная крупная преференция, которую удалось достичь славянским народам Австро-Венгрии, составлявшим весьма серьёзный процент населения империи Габсбургов. Помимо того, в Австро-Венгрии наклёвывался весьма нешуточный антисемитизм, набравший обороты особенно к концу XIX века. Корень ненависти к евреям проглядывается ещё в средние века. Тогда иудеям в Европе нельзя было вести какую-либо деятельность в крупных городах, помимо ростовщичества. Частенько прижимистые бюргеры, залезая в долги, не особо хотели возвращать деньги, так ещё и с процентами. Оттого, как только вспыхнула эпидемия чумы, многие демагоги не повременили обвинить во всех бедах иудеев, якобы отравивших воду в колодцах. Это практически сразу спровоцировало охоту инквизиторов на иудеев. Со временем, за евреями закрепилась эта дурная репутация «душегубов», обирающих до нитки благочестивых христиан и сживающих их со свету. В добавок к тому, со времён возникновения христианства, иудеев обвиняли в убийстве Христа, что не добавляло им очков чести у фракции «Святой Престол», руководившей в те весёлые времена зажигательных вечеринок всей внутренней и внешней политикой Европы.
Антисемитизм в Австро-Венгрии носил, как и в иных католических странах, автоматический, «традиционный» характер. Но в отдельных, крупных городах, он подогревался также и некоторыми банальными, бытовыми факторами. К примеру, в Вене, иудеи были чуть ли не единственной социальной группой, которая позволяла себе носить национальную одежду, в то время как проживавшие в Вене немцы даже по праздникам оставляли на полках свои тирольские шапочки. Не потому, что немцам не нравилось носить традиционные костюмы, отнюдь. Просто это у столичных жителей считалось показателем провинциальности и у многих более-менее зажиточных граждан не очень приветствовалось. Таким образом, социальный статус не давал немцам права на эту внешнюю «немецкость», в то время как у евреев такого социального статуса не было, и они были вольны в выборе одежды.
Помимо антисемитизма в Австро-Венгрии вполне неплохо чувствовала себя другая форма национализма – антиславизм. Он проявлялся, как уже известно, в повсеместной германизации или мадьяризации исконно славянских территорий, путём запретов на национальные языки и распространение национальной культуры. Если пангерманистские движения Австрии имели под собой какой-то духовно-идеологический смысл, и уже несли в себе идеи превосходства германской нации над любой другой, то мадьяризация и всяческие протесты против предоставления автономии славянам, валахам, цыганам и прочим народам Венгрии со стороны венгерской элиты, несли вполне прагматический подтекст. Венгерская знать обладала большим влиянием в своём королевстве и не хотела терять в пользу «каких-то там славян и цыган» свои земельные наделы. Как известно, на каждое действие найдётся противодействие, и практически у каждого ущемлённого в правах народа Австро-Венгрии, будь то чехи, поляки, хорваты, сербы, валахи, было своё национальное движение, требовавшее автономии. Естественно, вся эта нетерпимость, вся эта ненависть соседских народов друг к другу, была следствием только лишь непродуманной, авторитарной, централизованной политики Франца Иосифа, который воистину считал, что католическая церковь и его авторитет, поднесённые крестьянам на штыках, способны примерить враждующие внутри страны народы.
Новый кронпринц Франц Фердинанд во многом разделял идеи своего дяди, Императора. Он открыто выражал свою ненависть к славянскому населению Австро-Венгрии и стоял на позиции единения церкви и власти. Но в вопросах национального самоопределения, в отличие от Франца Иосифа, мог смотреть на вещи не со дна бутылки шнапса. Он понимал, что разногласия между подданными страны на почве социально-культурных различий, подогреваемые также весьма ощутимым разделением в правах представителей разных народов империи, в конце концов, приведёт габсбургскую монархию к краху. К 1906 году Франц Фердинанд, совместно с трансильванским борцом с мадьяризацией Аурелом Поповичем, составил проект территориального реформирования Австро-Венгрии в государство под названием «Соединённые Штаты Великой Австрии (СШВА)» или «Австро-Венгро-Славийская Империя». Проект этот предполагал разделение империи на 15 провинций по национально-территориальному признаку, в каждой из которых своему титульному народу будут предоставлены все необходимые права и свободы, наравне с другими. В некоторых провинциях также предусматривались этнические анклавы, в основном, для германоязычных групп, исконно проживавших на территориях Богемии, Трансильвании и небольшой части Хорватии. Эти меры способствовали бы удовлетворению требований славянских национальных движений, самое сильное из которых, чешское, проводя против немцев бесчеловечную политику отказов в обслуживании германоязычных граждан в пражских пивнушках, требовало полного отделения Богемии от габсбургской монархии и устройства Чешской республики.
Когда о готовящихся будущим Императором планах реформ узнала венгерская элита, премьер-министр Венгрии граф Иштван Тиса сказал: «Если престолонаследник вздумает осуществить свой план, я подниму против него национальную революцию мадьяр и сотру с лица Земли». Это негодование было связано с тем, что по проекту Франца Фердинанда Венгрия теряла увесистую часть своих территорий в пользу новых национальных субъектов. Также предусматривались существенные урезания прав австрийско-венгерской аристократии, владевшей землями на территориях будущих регионов различных этно-языковых групп. В совокупности, проект триединой конфедерации автономий под властью Габсбургов рушил все консервативно-клерикальные пережитки, столь рьяно отстаиваемые Францем Иосифом, его правительствами и аристократией, при том существенно ограничивая власть монарха, отдавая большие полномочия в руки местных органов самоуправления.
Помимо того, Франц Фердинанд выступал критически против распространения влияния Австро-Венгрии на Балканах, путём завоевания Сербии, что, по мнению эрцгерцога, неминуемо привело бы Австрию к войне с Россией. В этом вопросе взгляды престолонаследника также резко расходились с Императором Францем Иосифом, который прославился как коллекционер славянских земель и мечтал завоеванием Боснии, Сербии и Черногории дополнить свою коллекцию. Особенно обострилась ситуация с балканскими вопросами в 1906-1909 годах, во время «венгерского кризиса и оккупацией Австро-Венгрией Боснии. Венгерский кризис 1906 года начался из-за того, что либеральная партия Венгрии, пришедшая в тот год к власти, с ужасом обнаружила, что в их стране армией командуют германоязычные генералы. Они стали требовать проведения реформ и разделения армии на австрийскую и венгерскую. Это способствовало бы ещё большей автономии Будапешта от Вены, чему Франц Иосиф воспротивился и, по старой традиции отгерманил венгров. Аннексия же Боснии, проведённая в 1908-1909 годах сильно ударила по австрийско-русским отношениям, ввиду того, что была расценена Петербургом как акт агрессии Австрии, в адрес защищаемой Российской Империей Сербии. Тогда малюсенькие и слабенькие Королевство Сербия и княжество Черногория, едва вооружённые и только выбравшиеся из-под власти Османской Империи, чуть было не объявили войну Австро-Венгрии, не согласившись с тем, что Босния и Герцеговина отныне принадлежит Габсбургам. Российская сторона также не признавала этого приобретения, однако на тот момент была не готова к войне с Австрией и поддержавшей её Германией и оттого вынудила балканских православных братушек, скрепя двуглавыми орлами, сказать своё: «чёрт с вами, забирайте». Однако Боснийский кризис стал своего рода первым чётким гнилым запашком грядущей Первой мировой войны. Войны, которой так хотел избежать Франц Фердинанд, при помощи реализации своего проекта и так хотели развязать «коллекционер славян» Франц Иосиф и германский Император Вильгельм II, страстно желавший отнять у Франции и Великобритании пару-тройку африканских колоний.
Так, потихоньку, мы подошли вплотную к самой крупной проделке старого австрийского Императора – Первой мировой войне.