Процесс создания пространства, в котором будет происходить действие новой картины, похож у меня, на массовое производство абстрактных клякс, росчерков и фигур на каких-нибудь специфичных листах бумаги. Слой за слоем, все эти хаотичные формы накладываются друг на друга и, в конечном счете, начинают приобретать какое-то особое состояние беспорядка, в котором я могу увидеть очертания будущих картин, и уже из них, при дальнейшей обработке, может что-то получиться. Зачастую, нужные мне образцы имеют некоторый случайный изъян, отличающий их от общего однообразия, и уже за это несовершенство можно уцепиться, продолжая дальше экспериментировать, и пытаясь привести весь этот хаос во что-то осмысленное. Таким образом, из почти сотни заготовок, за несколько подходов отсеивается их большая часть и остается только 4-5 композиций, с которыми можно работать уже, как с полноценными картинами.
Процесс создания пространства, в котором будет происходить действие новой картины, похож у меня, на массовое производство абстрактных клякс, росчерков и фигур на каких-нибудь специфичных листах бумаги. Слой за слоем, все эти хаотичные формы накладываются друг на друга и, в конечном счете, начинают приобретать какое-то особое состояние беспорядка, в котором я могу увидеть очертания будущих картин, и уже из них, при дальнейшей обработке, может что-то получиться. Зачастую, нужные мне образцы имеют некоторый случайный изъян, отличающий их от общего однообразия, и уже за это несовершенство можно уцепиться, продолжая дальше экспериментировать, и пытаясь привести весь этот хаос во что-то осмысленное. Таким образом, из почти сотни заготовок, за несколько подходов отсеивается их большая часть и остается только 4-5 композиций, с которыми можно работать уже, как с полноценными картинами.
