***
Макар Макарович привык вставать с первыми петухами, прислушиваясь к их истошным «кукареку». Но в ноябре, ввиду позднего рассвета, эти деревенские «будильники» пробуждались гораздо позже него. Проснувшись в полной тишине, мудрый дед включил настольную лампу и не спеша стал вычитывать утренние молитвы. Он очень надеялся, что это благодатное занятие ускорит долгожданный рассвет. До первых петухов он успел вычитать ещё и совмещённый канон ко святому причастию. Затем помолился Господу своими словами, прося, чтобы казачья затея по перевоспитанию заблудших сынов принесла добрые плоды и только тогда услышал долгожданное «кукареку».
Теперь можно было со спокойной совестью идти на кухню и ставить на плиту чайник. До того, как сосуд противно засвистел в свой парящий носик, дед успел выкурить свою любимую липовую трубку, пуская дым в приоткрытую форточку. А вырезал он её из собственной вековой липы, что росла перед домом, но которую пришлось спилить, чтобы она, согнувшись в три погибели от старости, не разрушила дедов дом. Вот только эта прокопчённая загогулина и осталась на память от медоноса, к которому пчёлы со свей станицы слетались цветущей порой.
Утро в Кубанской станице выдалось ясным. Бравый дед с особым удовольствием вдохнул его прохладу и пошёл в сторону рынка. У его супруги сегодня был день рождения. Надо было купить кое-какие продукты, а заодно – традиционно – букет белых роз, таких, какие он ей на свадьбу дарил в глубокой молодости.
– Разбаловались торгаши, – посетовал про себя Макар Макарович, – уже рассвело, а их всё нет.
Ему, ранней пташке, частенько приходилось дожидаться, пока рыночники свои чаи с мёдом али с каким-то вареньем неспешно допьют дома. В ожидании прихода «своих», казачий старейшина смиренно стоял на входе в рынок, наблюдая как просыпается округа.
Первый рейсовый автобус из города прибыл без опозданий, потому как ориентировался на электронную точность часов, а не проспавших начало рабочего дня петухов. Кто там на нём в казачью станицу прибыл? Вот несколько бабок с нагруженными тачками сошли и засеменили в сторону рынка. Чиновники приехали, чтобы, открыв сельсовет, включить подаренный казаками электрочайник. Вот только не чай они будут пить, а растворимый кофе «Чёрная карта». Многие такие мелочи знал Макар Макарович, потому как учили его в армейской школе разведки подмечать нюансы за людьми, с которыми встречаться приходилось.
– А это кто такие? – вслух спросил дед неизвестно кого, когда увидел двух высоких мужчин спортивного вида.
Покинув автобус, они стояли на остановке, осматривая местность. Вот они затронули бабу Катю с пятилетней внучкой. Станичанка трижды пожала плечами, затем показала рукой в сторону рынка и пошла дальше отводить Алёнку в детский сад.
К Макару Макаровичу эти двое подошли сами. Он один стоял без дела, в то время как все остальные суетились с раскладыванием товара на прилавки. Рынок сейчас напоминал гудящий улей с работягами пчёлами, наполняющими его соты.
– Мужик, ты не знаешь случайно, где могли у вас тут остановиться делегаты науковой конференции? Массовые мероприятия проходили четыре-пять дней назад?
– В нашей глуши-то? Научная конферция? Да откудаво?! – изображая из себя полуграмотного простачка, ответствовал Макар Макарович.
Украинское произношение слова «научной» не осталось им незамеченным. И хотя украинский суржик здесь был очень даже распространён, говор чужаков показался ему нездешним. Впрочем, удивляться не приходилось. Отказали «уши», прислали «глаза».
– Простите, но мы точно знаем, что в вашем районном центре происходили заседания, – пояснил засланец.
– Ах за-се-да-ания! – нараспев проговорил дед, – ну как не быть? «Прозаседавшихся» у нас под каждым кустом – пруд пруди. Большевиков давно нет, а они всё заседают, заседают, заседают... Дармоеды! Правильно их Маяковский песочил:
«В день
заседаний на двадцать
надо поспеть нам.
Поневоле приходится раздвояться.
До пояса здесь,
а остальное
там».
Оба чужака расплылись в учтивой улыбке. Полуграмотный дед декламирует наизусть Маяковского – сюрреализм постсоветской действительности.
– Ну так были здесь эти заседания? – переспросил один из незнакомцев.
– Никак нет, здесь такого(!) отродясь не было. Сами видите, тута люди трудятся, на кусок хлеба с маслом зарабатывают. Никаких заседаний! – «включил» балагура дед.
– Так вы же сказали, что их у вас пруд пруди! – удивился чужак.
– Так это там, а не здесь, – пояснил хитрый дед.
– Где там? Где здесь? – занервничал собеседник.
Макар Макарович с совершенно серьёзным лицом продолжил объяснить чужакам.
– Ну там, это где сидеть можно столько, чтобы прозаседаться. А здесь не то, что сидеть, а и стоять долго холодно.
Это ещё больше вывело из себя молодых людей, но приходилось держать себя в руках.
– Ну и где у вас в станице можно сидеть долго?
– Прозаседаться-то? Так знамо где!
– Ну и?
– Ну, ежели не на толчке, у кого тёплый, то дворцы культуры для этого в каждом населённом пункте большевики понастроили, чтобы было где прозаседываться сознательному населению.
– Ну и где в вашем селе дворец такой?
– ДК? Так возле церкви. Где же ему ещё быть?
– А где церковь?
Второй засланец слегка подтолкнул первого, указывая на купола, которые не заметить было невозможно. В лучах восходящего солнца они не то, что были прекрасно видны, но и нещадно слепили, конкурируя с самим небесным светилом.
Макар Макарович утвердительно кивнул. Вопрос был исчерпан. Поблагодарив странного деда, который представился им охранником «улья», два странных человека пошли на свет куполов. Как только они скрылись из виду, Макар Макарович набрал чей-то номер и что-то сказал в трубку. Поёжившись от холода, он со спокойной совестью пошёл делать покупки по списку, который они вчера вечером вместе с верной жёнушкой составляли. Проходя мимо цветочного киоска, он заглянул внутрь через стеклянные стены и заулыбался во всю широту души. Заказанный букет ждал генерала.
(продолжение следует)