– Холодно сегодня, – на скамеечке у подъезда сидит сухонькая старушка в голубом пуховике и вязанной ажурными петлями шапке. Из-под коричневой шапки, как из-под шляпки старого гриба выглядывает морщинистое, потемневшее лицо с обвисшими щеками.
– Да, неуютно, – отвечает женщина с двумя продуктовыми сумками, открывая входную дверь.
– Ты хорошая, – сообщает старушка, – Тебя как зовут?
– Наташа.
Женщина улыбается, держа открытую дверь плечом.
– А меня Рита. Редкое имя, правда? Сколько тебе лет?
– 45.
– Сорок пять?! А мне через месяц будет 78. Представляешь?
Старушка делает паузу, давая осознать. Или прокомментировать? Женщина лишь кивает головой и улыбается.
– 25 лет с мужем прожили, а без него уже столько же живу, представляешь?
На этом месте она оживляется, усаживается поудобнее, ёрзая на скамейке и болтая недостающими до бетонного крыльца ножками, вытягивает руку в варежке перед собой и, отмеряя ей каждое предложение, как будто точку ставит, продолжает:
– И не было у нас, знаешь, блядской любви такой, было только уважение друг к другу. И это хорошо, правда же? Я считаю, когда уважение между мужем и женой – это очень хорошо.
На секунду замолкает, смотрит в пол, и снова обращается к невольной собеседнице:
- Хороший он был, не пил, хозяйственный. И уважение всегда было, не ругались мы никогда. Ты откуда сама?
– Из Братска.
– А я из Свердловска. Это Екатеринбург теперь. После архитектурного меня направили по распределению сюда. Так я тут и осталась. И с мужем тут познакомилась. Хорошо мы жили. А вот видишь, 26 лет уже одна живу. У тебя дети есть? А у меня две дочери: Вероника и Майя. Одной уже 45, второй 44. Первая так замуж и не вышла. А потом оказалось, что сколиоз у неё. И, наверное, хорошо, что не вышла. А то рожала бы, а нельзя вдруг. Видишь, как всё происходит – к лучшему. А младшая замужем, тоже двое детей у неё. Вероника же может и с её детьми водиться, и с детьми подруг, верно? Значит, так надо было.
Старушка говорила ей это каждый день, встречая у подъезда, где неизменно сидела на скамеечке, всегда одна. Каждый день спрашивала имя, а потом, силясь вспомнить, жмурила бесцветные глазки:
– Вот вижу, что знаю тебя, но не помню. Ты в другом ходила? Ну садись, посиди со мной, – а потом, присмотревшись, говорила, – А ты красивая. Я тебя люблю.
И на следующий день снова заводила заученный слово в слово коротенький рассказ о своей жизни: до мужа, с мужем, 26 лет – после мужа.
И всегда отпускала, наговорившись, со словами:
– Ты извини, что я с тобой разговариваю. Извини, пожалуйста.
А потом её не стало.
©Tasha (L) Sun