Яблоко от яблони далеко не падает
Тихо отходила страда, оставляя на полях солому и костры, несущие запахи дыма по окрестностям. Одинокий серый коршун парил в небе, раскинув на всю длину свои длинные крылья: он выглядывал внизу мышей, игнорируя стаю черных ворон, которые поклевывали зерна, оставшиеся после покоса . В большой клетке золотилось поле с некошеной пшеницей. Возле него маялся мужик, который катал на ладони несколько зерен, выдавленных из колоса, чтобы определить качество. Он поднес ладонь к носу, потом пожевал одно зерно и определил – классная пшеница. Увидев, как за спиной остановилась белая «Нива», из которой вышли двое: один молодой, видимо, сын, а другой – коренастый мужик с круглыми чертами лица, он засуетился.
Мужик сходу выпалил:
– Кто вы такой?
– Здравствуйте, я заготовитель и покупаю пшеницу.
– Какого черта вы полезли в чужое поле? – его голос гремел, как старый патефон, путая нотки, видимо, нервничал. – Не продается.
– Извините, я не настаиваю.
Они разъехались. Пятнадцатилетний сын вопросительно глянул на сердитого отца.
– Папа, ты почему его обманул?
– Что ты сказал?
– Тетя Галя уже столько дней ищет покупателя, а ты сказал, что она не продает.
Мужик резко нажал на тормоза, чтобы на высоких тонах донести до сына истину.
– Ты что, дурак? Я не хочу, чтобы она продала зерно. Я хочу купить это поле вместе с пшеницей. Я уверен: она не справится с этим полем и в конце концов, она его продаст и его купит, знаешь кто? Инвестор. Потом он будет косо смотреть на наше поле. Я в этом не вижу ничего хорошего.
– Но у нее есть сын.
– Он еще маленький и ни к чему не способный.
– Папа. Ты забыл, какой был его отец, дядя Витя – энергичный, трудолюбивый?
– Это был отец.
– А поговорка: яблоко от яблони далеко не падает... –Дима поднял глаза на папу в ожидании ответа.
– Заткнись, понял? – не выдержали нервы фермера и его голос сорвался. – Яблоки, яблони… Учить хочешь уму-разуму. Открой глаза и посмотри, что кругом творится. Капитализм: слабым и сердобольным тут нет места. Дашь слабинку – тебя съедят. Или – или.
«Нива» белого цвета остановилась напротив одиноко сидевшей возле своей калитки старой женщины. Ее звали баба Варвара. Из «Нивы» вышел Богдан, грузный мужчина пятидесяти лет на вид.
– Здравствуйте!
Варвара зашевелилась.
– Здрасьте!
– Вы не скажете, где дом Борисовых?
Варвара напрягла зрение, чтобы хорошо разглядеть незнакомца.
– Я вас первый раз вижу, вы кто?
– Я- фермер.
– Развелось вас тут, – произнесла Варвара с недовольством.- Она скорчила лицо и отвернулась
– Чему же вы не рады? – возмутился фермер, – народ кормим.
Варвара иронично засмеялась .
– Мне хорошо видно, как вы это делаете, – возмущенно глядя на фермера,
произнесла Варвара, – особенно эти…как их называют
– Инвесторы? – подсказал фермер.
– Да, они самые, – с облегчением проговорила Варвара, – понимаете ли,
эти – у них только один интерес – зерно. Ликвидаторы. Разобрали на
кирпичи двенадцать оборудованных свиноферм, где колхоз выращивал
тридцать тысяч свиней, и сегодня они стоят как символы вандализма.
Они, кроме всего прочего, даже присвоили себе часть местной лечебной
амбулатории и вырубили свет. Ужас и издевательства. Получается, что
все работают на одного, а этот один празднует где-то заграницей. Не нравится мне все это. Раньше, какой девиз был?
– Не знаю, – помотал головой фермер. – Я забыл.
– Ну, один за всех и все за одного, так же? Коллективизм: человек без народу- что дерево без плоду.
– Наверное.
– А теперь что?
– Один против всех и все против одного? – произнес Богдан. – Вы это
хотите услышать?
– Точно! –
– Мы это уж слышали, – сказал фермер, – другие времена, мать. – Мужчина подошел поближе, осмотревшись по сторонам, – вы смогли бы мне помочь, и я бы не остался в долгу. Надо узнать, не продают ли они поле. – Политические взгляды старой женщины его не интересовали.
Варвара сделала вид, что пропустила предложение мимо ушей, но зафиксировала в голове, прокручивая варианты соблазна. Она оглядела его как бы с другой стороны, способен ли этот человек на пожертвование. Голос – властный, лицо – волевое, глаза – карие, в теле по молодости кипела сила – широкие плечи и длинные руки. Наглец, который думает, что ему все подвластно.
– Не знаю. Может, и продают. Раз мужа нет, зачем ей поле? Хотя, кто
знает – она уже научилась водить машину, а там, видишь, и трактор
освоит.
– Ну, а вы повлияйте на нее.
– Как?
– Уговорите ее. Тем более, сейчас она столкнется с трудностями.
– Какими?
– Уборка – дело серьезное.
– Ошибаетесь: она уже договорилась с Буслаем, – сухо сказала Варвара.
– Буслай не будет убирать. – Пауза. Варвара задумалась. – Еще, чтобы не
было неожиданностей, пожалуйста, держите меня в курсе, если кто-
нибудь вдруг захочет купить и опередить меня.
– У каждого своя судьба и предначертание, – пролепетала Варвара.
– Что вы сказали?
– Я говорю, что у нее есть сын, наследник.
– Он же маленький? – укоризненно произнес Богдан.
– Из малого выходит великое, – констатировала Варвара
– Острый же язык у вас, мать...
– Спросите сами, – деловито предложила Варвара. – А там видно будет,
раз вы такой щедрый.
Наследник
Утром ясного июльского дня Галина Семеновна, женщина сорока лет со светлыми волосами, собранными в хвостик и глазами цвета морской волны, после завтрака мыла посуду, когда прозвенел звонок в калитку.
– Сережа, – окликнула она сына, который ходил в пятый класс.
Молчание.
В это время Сергей у себя в комнате сидел за компьютерным столом, впившись большими глазами в монитор, где он играл в войну танков. Он победил и вскочив со стула, громко проорал:
– Ура!
Дверь резко открылась и вошла мать. Она стояла молча, сверля сына пронзительным взглядом – ей надоело увлечение сына играми.
Сережа, придя в себя, отвел взгляд застенчивых глаз на окно, за которым виднелось вишневое дерево.
– Извини, мам.
– Твой отец не был таким, сынок, – промолвила Галина, – в кого же ты пошел. Там кто-то стучится в дверь, пойди посмотри.
– Мама, там какой-то дядька тебя спрашивает, – оповестил Сергей, вернувшись со двора и прошмыгнув в свою комнату.
Галя на мгновение задумалась, кто это может быть. Она сняла фартук, вытерла руки о полотенце, критически оглядела себя в зеркало, слегка поправила волосы и вышла во двор.
За калиткой стояла белая «Нива» и незнакомый мужчина. Она смерила его взглядом с ног до головы. На ногах грязные ботинки, в не совсем чистой рубашке. Лицо в красных прожилках.
– Здравствуйте, – произнесла Галя, подняв вверх взгляд красивых глаз, – слушаю вас.
Битва за урожай
Придя домой и находясь под сильным впечатлением, Галя решила на всякий случай лишний раз напомнить комбайнеру об их договоренности по уборке.
– Ало, Василий Петрович, – начала Галя прощупывать обстановку уверенным голосом. – уборку, наверное, начнем через два дня. – Она затаила дыхание.
– А…, Галина, – протянул Буслай, – хорошо, что вы позвонили. – Гале не понравились нотки его голоса. – Я извиняюсь: у меня не получается…
– Как?.. Почему?.. Вы же обещали! – выдавила Галя сквозь стиснутые зубы. Она с горечью стала осознавать, что битва за уборку началась.
Она села за кухонный стол и закрыла лицо руками: ее нервы взбунтовались и устремились на Сережу.
– Сергей! – прикрикнула она на сына. – ты почему не уходишь в школу?
– У нас нет урока, мам, – на ходу произнес Сергей, бросив компьютер и прибежав на крик мамы. – Ты же в курсе, что в школе нет учителей по физике и математике. Нам директор разрешил заниматься дома.
– Ужас, – она закрыла глаза, понимая сказанное, и успокоилась, столкнувшись с другой проблемой, более серьезной, – что за образование будет у вас? Можешь вообще не учиться – пойдешь в фермеры.
– Мама, у меня же аллергия на пшеничную пыль, – от волнения моргая глазами, произнес Сережа, – но если хочешь…
– Нет, – несколько раздраженно оборвала его Галя. – Я ничего не хочу. Уходи! Мальчик еще с минуту молча простоял возле мамы, раздосадованный тем, что не может помочь ей в трудную минуту.
Первым делом она решила обратиться к директору местного предприятия, хотя была уверена, что так называемые инвесторы на дух не переносят фермеров: они конкуренты. Нужно было искать комбайн, она знала, что опоздание может увеличить потери урожая.
Директор оторвал взгляд от монитора компьютера и приветственно улыбнулся.
– Извините за беспокойство, мадам, – произнес незнакомец басистым голосом. – меня зовут Богдан. Я хорошо знал вашего мужа. И примите, пожалуйста, мои соболезнования. Мне очень жаль, что так случилось.
– Спасибо, – быстро проговорила Галя, не желая слышать подробности, потому что каждое напоминание о муже с болью отзывалось в ее сердце. – Спасибо. – Галина сделала шаг назад, давая понять, что церемония окончена.
– Подождите, – сказал Богдан деловито, хватаясь за калитку, – у меня к вам один вопрос.
Галя напряглась.
– Видите ли, я тоже фермер и соседствую с вашим полем, – с тактом начал Богдан, – я хотел вас спросить, не желаете ли вы продать свое имение.
– Нет, – не раздумывая, ответила Галя решительно, – нет. Гм! Почему это я должна делать?
Богдан вскинул голову.
– Вы маленькая и слабая женщина…
– Муравей невелик, а горы копает, – с гордостью произнесла Галина.
Богдан растерялся и проглотил очередное подготовленное слово.
– Что ни говори, а работать на земле тяжело, – аргументировал свое обращение Богдан, выкручиваясь, – у фермера должны быть железные нервы, выносливость как у лошади и мозолистые руки
– Ничего тяжелого: посеял и пожинаешь, – прямым взглядом ответила Галя.
Затем она машинально посмотрела на свои мраморного цвета руки, где на правой кисти зияла мозоль от работы в огороде, и ей стало неудобно, когда фермер поймал ее взгляд.
Богдан в усмешке сдвинул губы.
– Скоро у вас уборка, и когда вы вступите в эту битву, поймете, как легко
пожинать.
– В битву? – Галина прищурилась, убирая с глаза копну повисших волос.
В отражении утреннего солнца ее лицо нежно сияло.
– Да, именно, – подтвердил свои слова Богдан, – иначе не назовешь. Такое ощущение, как будто кругом одни враги. Зависть людей. Солнце, когда нужна влага, и – дожди, когда нужно солнце. Черти-что. А цены как на базаре: солярка растет, а зерно падает. Никакой стабильности. И почему, вы думаете, за год у вас в селе умерли три фермера, царство им небесное?
– Не надо об этом.
– Извините, пожалуйста. Я вас напрягаю, но правде надо смотреть в глаза.
Сильные дела делают сильные люди.
– Всего хорошего, – строго произнесла Галя и ушла, оставив гостя наедине со своим напорством.
Богдан с минуту остался стоять на месте, сраженный наповал. Он подумал, что непобедимая гордость придает этой женщине особую красоту.
– Здравствуйте, Галина Семеновна. Чем можем помочь? – его полуехидный и полуироничный тон заставил Галину засомневаться.
Она стояла, приложив одну руку к столу в нерешительности. В другой руке она держала листок бумаги с заявлением и ручку. Классический овал лица и со вкусом нанесенные пикантные краски придавали ей изящность.
В аквариуме, расположенном возле окна, рыбы вертелись, виляя хвостами и прильнув губами к стеклу, которое создавало предательскую видимость свободы. Даже кислородные пузыри казались предательскими. «Какая может быть любовь к существам, которых ты загнал в неволю», – успела подумать Галя. Сейчас у нее не было времени думать об этой абсурдной связи.
– Видите ли, Петр Михайлович, – начала Галя стесненным голосом. – я хотела у вас попросить комбайн…
Директор начал мотать головой.
– Увы! К сожалению, не могу помочь, – с таким же довольным выражением на лице произнес директор, – у нас все комбайны задействованы. Мне лично как-то неудобно отказывать вам. Если бы что-нибудь другое, личное… вы же знаете, как я относился к вашему мужу…
– Не надо об этом.
Галина, выйдя из кабинета в приемную, демонстративно в клочья порвала заявление и бросила в урну. Затем, взглянув на оставшуюся в руке ручку, попыталась сломать ее, но, не сумев, скрутила ее несколько раз и бросила вслед за бумагой.
Секретарша округлила глаза:
– Что с вами?
Галя втянула воздух сквозь зубы.
– Борюсь с яростью, – выдавила она, выдвинув челюсть вперед, затем громко постукивая каблуками, покинула контору. На выходе на чугунной решетчатой плите сломала каблук новых туфлей.
На следующий день она получила звонок от Юры Смирнова, который оказывал транспортные услуги.
–Хорошо, – заверил он сочувственно, – я завтра же приеду, посмотрю на урожай и примем решение. Ты, главное, не переживай – я все сделаю. Ты же не чужая.
Галя успокоилась и вдохнула в легкие воздуха столько, сколько смогла.
На следующий день Смирнов осмотрел поле и замолк. Он сник и долго молчал, прежде чем начал оправдательную триаду.
– Не получится, – коротко и напрямую произнес он, – поле кривое, то есть бугристое. У меня старые комбайны и боюсь, что не справятся.
Галя растерялась и разозлилась – хорошо, что в руке ничего не оказалось. В ее глазах золотистое хлебное поле, радующееся солнцу и ветру, потемнело.
Спрятав свою гордость, Галя позвонила закадычному другу мужа Олегу из района, успешному фермеру, у которого было много новых комбайнов.
– Хорошо, – сказал Олег. – завтра утром я дам тебе четыре комбайна и за один день они покосят все поле. – Только, смотри, я их посылаю в семь, так как до вас почти двадцать километров. Встречаешь их в восемь утра и все организовываешь, хорошо? А то послезавтра они уходят в другой район.
У Гали наконец отлегло от сердца. Слава богу, есть добрые люди на свете. Она рано легла спать, но сон не шел. Будильник зазвенел в семь утра. Она наливала кофе в чашку, когда услышала гул. У нее сердце екнуло. Когда она сдвинула шторку, она ужаснулась: дождь лил как из ведра.
– Сережа! – растерянно крикнула она, потеряв самообладание. Она выронила из рук чашку с кофе, и она разбилась.
– Что, мама? – Сережа смотрел на маму со стесненным сердцем. Сурово сжатые губы изменили ее внешность.
– Это что!?
Сын растерялся и странно посмотрел на маму, все ли в порядке.
– Дождь, – сказал он без эмоций. Потом, подумав, опустил голову. «Природа ни у кого не спрашивает, как ей поступать», – про себя подумал Сергей.
Через два дня поиски комбайна привели Галину в соседний приватизированный колхоз. Она зашла в гараж, где в полном зале исполнительный директор вел утренний наряд. Когда он увидел Галину, его голос начал затухать и вскоре он замолк совсем.
– Кто вы? – выскочило у него бессознательно, он скользнул взглядом по красивым чертам ее лица, – вы не меня ищете?
Все оглянулись.
Галя покраснела, подумав, что опять нарвалась на бабника.
– Я хотела, – начала Галя выдавливать из себя слова, – договориться насчет комбайнов. А…
Видно было, директор был в хорошем настроении.
– Поможем? – бросил он клич в массы, осматривая всех в зале.
И все хором и громко ответили:
– Да –а.
Они ей не помогли. Кто знает, может быть, от них ничего не зависело.
Босс
Дни шли. Запах уборочной страды отходил. Одни фермера зерно уже продали, другие продавали, несмотря на низкие закупочные цены. Все спешили, все-таки у фермеров свой календарь: конец уборки для них – конец года.
Черный джип с хозяином впереди и УАЗик с агрономом, глотая пыль на хвосте сзади, спускались с холма на высокой скорости. Мужчина шестидесяти лет, плотный с лоснящейся лысиной и черными колючими глазами, жадно осматривал свою территорию в несколько тысяч гектаров.
В больших клетках, красиво прямоугольником обнесенных лесополосами, догорали кучки соломы, заполняя воздух дымом и запахами страды.
Босс, откинувшись на спинку кожаного сиденья, наблюдал за природой, в которой он ничего не замечал, кроме математических расчетов больших сиюминутных денег, и он размышлял о том, как расширить свои владения. Он, увидев на склоне бугра целую клетку оставленной пшеницы, взбесился. Параноик, он все время думал, что его все, в том числе и агроном, обманывают.
– Это что? – спросил босс, держа в руке колосья пшеницы
Агроном чуть не умер от страха.
– Пшеница.
– Почему не скошена, я тебя спрашиваю?
– Чужое поле. Вы же запретили помогать другим.
Босс, сдвинув брови, недоверчивым взглядом посмотрел на агронома
– Ты не одобряешь?
Агроном думал, что сказать и не ошибиться.
– Видишь ли, – начал босс, нацелив указательный палец ему в грудь, – уверен: хозяин этого поля днем и ночью мечтает о том, чтобы я дал слабинку и умер, и тогда у него появится возможность полакомиться моим куском хлеба. Верно?
– Нет.
Босс нахмурил лоб и ощетинился
– Не понял, – босс стал смотреть на агронома как на врага.
Агроном выдержал минутную паузу, прежде чем поставить точку.
– Он умер, – выразительно произнес агроном и его слова прозвучали как удар гонга. – Ему, как и всем, достался клочок земли размером один на два. Так что такую возможность бог дал вам, – агроном задержал взгляд своих глаз.
Босс моргнул глазами, осмысливая сказанное, но до него так и не дошло философское понимание жизни и смерти.
– Если продают, надо взять сказал босс. – Если не продают, то надо сделать предложение, от которого они не смогут отказаться. Так?
– Не знаю, – ответил агроном. – Вам виднее. – Агроном знал, что у этой семьи, если они продадут поле, возникнут серьезные проблемы из-за кредитов, и он их жалел, но ничего не мог поделать.
Отступление
– Сынок, мне тяжело об этом говорить, но я решила в понедельник бросить поле.
– Как бросить? Продать?
– Да. Хочу всех обрадовать, – подтвердила она, желая выслушать простую логику сына.
– А кредиты?
– Я не знаю и некого спросить.
– А покосить, мама? – с нерешительным тоном спросил Сергей, после
длительной паузы, уверенный, что мама сейчас взорвется.
Галина тяжело задышала, медленно встала из-за стола под пристальным взглядом сына, в глазах которого поселился страх, и сжав кулаки, ударила об стол.
– Как? – Галя закричала. Потом она повторила еще раз, оказавшись с ним лицом к лицу – как? Я не могу руками с косой. У меня нет комбайна. Я больше не могу ходить и унижаться. Что…, что я должна делать? Скажи мне.
Сережа сидел, не двигаясь, уставив взгляд на краешек стола. Казалось, что он перестал дышать, даже ресницы не вздрагивали, кровь прилила к лицу, и оно порозовело. Его руки, мирно покоившиеся на столе, дернулись и сжались в кулаки, на глаза навернулись слезы ярости и беспомощности. Он, униженный и подавленный, медленно встал и ушел в свою комнату с опущенной головой и повисшими без движения как палки руками.
Мама, увидев душераздирающую картину, уронила голову на грудь, не в силах справиться с охватившим ее отчаянием, села и заплакала…
Сила воли
Сережа уставил взгляд на фото отца, помещенное в рамку золотистого цвета, пытаясь искать ответы на непростые житейские проблемы. Он смотрел на него с фотографии так же, как и когда говорил: «Мужчина должен быть мужчиной всегда, и это не зависит от возраста».
Состояние матери задело Сережу за живое, и он, недолго колеблясь, немедленно решил вмешаться в дело. Взяв в руки телефон отца, который со дня его смерти покоился на подоконнике, подключил к компьютеру и стал изучать контакты. Он выписал на листок бумаги последние непринятые вызовы, среди которых вполне могли быть потенциальные покупатели зерна. Он их систематизировал и повесил на стенку, чтобы подумать и поработать с каждым отдельно, понимая, что прежде надо изучить конъюнктуру на рынке зерна по интернету.
Утром следующего дня Сережа сделал несколько звонков по телефону отца и, наконец, услышал:
– Ало, – тяжелый мужской голос. – Виталий?
– Здравствуйте, – ответил Сережа.
На том конце тягостная пауза, как реакция на незнакомый юный голос.
– Извините, это же номер…
– Я его сын. Меня зовут Сергей.
– А где Виталий?
– Он умер. Три месяца назад, – ответил Сережа сникшим голосом.
Длительное молчание.
– Мне очень жаль, Сережа, – прозвучал скорбный голос, – прими мои соболезнования. Я друг вашего отца. Меня зовут Володя, и ты можешь положиться на меня.
– Дядя Володя, я хотел продать зерно.
– Я так и понял, Сережа. К сожалению, в этом году я занимаюсь другими делами. Но я могу дать тебе телефон человека, который поможет тебе, если скажешь, что звонишь от меня. Хорошо? Запиши номер.
Соседка Варвара, заинтересованная в исходе дела, набрала номер телефона Богдана с обеспокоенным видом на лице.
– Алло, Богдан, – начала Варвара, – неприятности. Соседка в понедельник продает поле вместе с пшеницей инвестору.
Богдан от шока долго не мог говорить.
– Завтра же надо что-то сделать, – сказал Богдан.
– Завтра воскресенье, милый, – отпарировала Варвара.
– Ничего я договорюсь с нотариусом, Главное – заверить договор. И я вас попрошу узнать, за какую цену она продает поле. Надо срочно вмешаться. Поговорите с ней, Варвара Ивановна, – я не останусь в долгу.
– Пока, мама, – произнес Сережа серьезным тоном, покидая свою комнату. Он держал под мышкой деловую папку отца, а в руке – его телефон, что придавало ему силы и уверенность.
– Ты куда? – спросила Галя с удивлением.
– По делам, – ответил Сережа по-взрослому, – до вечера не жди меня, а на ужин приготовишь что-нибудь вкусненькое?
Галя с минуту так и осталась стоять на крыльце с открытым ртом. Он произнес это точь-в-точь, как и Виталий: его походка, его осанка, его манеры. Моя единственная опора в жизни. Мой маленький, вдруг повзрослевший мальчик. Ее сердце сжалось, и она пожалела, что вчера сорвалась на него: все всегда как хорошее, так и плохое, достается самому близкому.
– Ты не завтракал, сынок, – вдогонку произнесла Галя.
– Я и обедать не буду, мама, – сказал Сережа, не оглядываясь. – Пока.
Галя осталась тоскливо смотреть на калитку, которую закрыл за собой ее сын.
Иван Павлович, бывший механик, а ныне пенсионер, стоял у себя в огороде между грядками и беспечно поливал томаты, потому что в этом году они пожухли и слабо росли. Блеклая сорочка белого цвета без рукавов была не застегнута и висела на выступающем животе. Услышав голос Сергея, он повернулся, потом, бросив шланг, направился к выходу.
– О, Сережа! – он медленно приблизился к забору, – что-нибудь случилось?
– Нет, нядя Ван. Нужна ваша помощь.
– Говори!
– Надо поехать на поле.
– Зачем?
Сергей помялся с минуты.
– Хочу зерно продать.
– Ты?
– Да.
– Ну и дела, братец. Надеюсь мама в курсе?
– Нет.
– Ты хоть знаешь цены, они же меняются каждый день.
– Знаю из интернета – там все есть на доске объявлений.
– Как интересно. – Он стал с ног до головы изучать Сергея, вспоминая его отца, который всегда приходил на помощь другим. А сегодня его жена в одиночку борется за урожай, столкнувшись с равнодушием и предательством. Казалось, все ждали исход ее противостояния. – Поехали!
В кабинете нотариуса стояла гробовая тишина. Варвара и Богдан общались шепотом, а Галина Семеновна отрешенно сидела на стуле возле окна. Юрист равнодушно на компьютере набирал документы купли-продажи земли. Галина сейчас ни о чем не думала, потому что у нее не остались сил за последние несколько дней, чтобы еще о чем-то думать.
Когда Богдан забирал с ее участка последние фермерские приспособления, в уголках ее глаз собрались слезы, но она не дала им свободу покатиться по щекам, смахнув кончиком пальцев. «Игра проиграна, – думала она. – Хотя бы не надо показывать свою слабость».
Нотариус встал и протянул бумаги на подпись Галине Семеновне. Она взяла ручку и приложила к документу, чтобы расчеркнуть и попрощаться с полем. Она не решалась – рука застыла. Богдан занервничал.
Вдруг открывается дверь и в офис заваливается Сергей с черным пакетом в руке. Все оглянулись.
– Сынок, ты что? – оторвав руку от документа, спросила Галина. – Это что у тебя в пакете?
– Деньги, мама, – гордо произнес Сергей. – Я продал пшеницу.
Когда Дмитрий зашел во двор своего дома, ужаснулся: отец сидел в беседке. Рядом с ним на столе красовалась бутылка водки, а в зубах он перекатывал сигарету. Дмитрий знал, что ему врачи недавно запретили пить и курить.
– Что случилось? – Дима закрыл за собой калитку и стал приближаться к беседке.
– Ничего, – ответила его мама, которая стояла на крыльце, скрестив руки на груди. – Он не успел купить поле Борисовых: сын продал пшеницу.
– А я что вам говорил: ЯБЛОКО ОТ ЯБЛОНИ ДАЛЕКО НЕ ПАДАЕТ.