Здравствуй, Грузия! – говорю я, когда наш лайнер приземляется в аэропорту Тбилиси. - Не была у тебя в гостях уже 33 года, а в советские время побывала в лучших твоих городах, куда на научные конференции вплоть до самой перестройки собирала специалистов грузинская Академия Наук.
В эти годы не существовало понятия «новый русский», а про всех обеспеченных людей говорили: «богат, как грузин». Были ли грузины действительно так богаты, как нам казалось, но принимали участников конференций коллеги по-царски: селили в лучших гостиницах, накрывали многометровые столы, заставленные разными яствами и вином, зазывали в гости, где опять вино текло рекой и звучали непрерывные тосты. Кроме витиеватых тостов, удивляло повышенное внимание к русским, которое было соткано из противоречивых чувств. С одной стороны, грузинские коллеги всячески демонстрировали нам уважение, а с другой – открыто намекали на то, что им надоела российская опека и несвобода Союза. Чего только стоил неоднократно звучащий тост: «Выпьем за мать-Грузию и мачеху-Россию!» Мы пропускали эти колкости мимо ушей и продолжали ездить на конференции. В 1987 году что-то помешало мне поехать в Тбилиси, а еще через два года было уже не до конференций, и я со слезами на глазах наблюдала на телеэкране, как грузины разрушают свою главную улицу Шота Руставели. В Грузии вспыхнула гражданская война всех против всех, а неуклюжая попытка Горбачева подавить ее с помощью войск закончилась жертвами, еще больше раззадорившими народ.
Грузины получили независимость одними из первых в Союзе, но сразу вслед за этим страну от края до края захлестнул хаос, и войны вспыхнули с новой силой. Главным виновником этих бед была назначена Россия, сама в то время задыхавшаяся от внешних и внутренних раздоров. О бедах, накрывших Грузию в 90-е годы, много говорилось в российских СМИ, но истинный их масштаб стал понятен из общения с жителями Тбилиси - участниками конференции в Киеве в 1996 году. Увидев их угрюмые лица за банкетным столом, я удивилась: почему грустят, почему не говорят тостов? На что получила ответ, что в Грузии остался один тост «Выпьем за сладкие воспоминания!» «Что, - говорю, - бедность замучила?» «Бедность - это еще жизнь, - ответили коллеги, - а вот выживание без света, воды, газа, магазинов и денег, даже нищетой не назовешь». Подобные речи казались совершенно невероятными, а потому неправдоподобными. Однако время шло, а новые встречи с грузинами на экологических конференциях, куда мы - представители общественности из стран СНГ - попадали по западным грантам, свидетельствовали о том, что жизнь в Грузии налаживается медленно, и переживать о состоянии окружающей среды грузинам рано, так как в стране стоит вся промышленность. «Представляете, - кричал один из участников конференции экс-токсиколог Тбилиси, - у нас уже нет центрального отопления, и все наши дома отапливаются буржуйками, трубы которых торчат из окон! Свет дают по часам! И это где? В лучшем городе Планеты - Тбилиси! С такими темпами развития, как сейчас, мы и через 200 лет не будем жить так, как до независимости! А все вы…,» - бросал он гневные взгляды в сторону российской делегации.
Потом в Грузию пришел Саакашвили, началась война в Осетии, затем последовал разрыв дипломатических отношений между нашими странами, и в Грузию уже не тянуло, хотя и доходили слухи, что Мишико Грузию поднял, а русофобия присутствует только в речах политиков и пиарщиков. Простой же народ русских любит. Поверили в это и собрались на Кавказ только этой зимой, когда известный русофоб и любимец советской публики - Буба Кикабидзе, в одном из интервью заявил: «В Грузии сейчас слишком любят русских, пора мне уезжать». Пора ехать, решили мы и в январе полетели.
Три часа лету, и мы из заснеженного Питера оказались в Тбилиси и взяли такси, чтобы посмотреть город. Лихо взлетела его видавшая виды иномарка на знаменитую гору Нарикала. Под ногами раскинулась столица Грузии во всей своей полуазиатской красе. Прямо перед нами Кура и старая часть города, прилепившаяся на холмах Грузии печальной, вросшая в их склоны тысячелетними корнями. Над Курой возвышается конная статуя грузинскому царю Вахтангу Горгасали, которого при жизни называли святым.
На самой вершине холма светится купол новой церкви «Пресвятой троицы», построенной в нулевые, а все пространство между этими церквями заполнено домами частной постройки, весьма живописно украшающими склоны холмов. Слева раскинулись кварталы Тбилиси, построенные в двадцатом веке с заметными вкраплениями современной архитектуры: «Моста Мира» в виде изогнутой волны, легкомысленных лепестков крыши сурового «Дома Юстиции», авангардистской трубы-туннеля, ведущего к президентскому дворцу и зеленого стеклянного пальца турецкого отеля, указывающего в небо. Попросили отвезти к новой церкви, и по дороге, петлявшей между старыми кварталами, подумалось, что старый Тбилиси лучше рассматривать с высоты Нарикалы. Вблизи это весьма жалкое зрелище, и непонятно, как нагромождение старых построек можно реновировать в будущем. Погуляли по площади Свободы, украшенной столбом, с сияющей золотом задницей коня Святого Георгия, установленного во времена Саакашвили. Проскочили чистую и опрятную главную улицу Руставели с домом Парламента и полосатыми стенами театра оперы и балета, вскоре выскочили на простор спальных районов города.
- Ну что, весьма приличный город, - говорю я, - чисто, красиво и трубы буржуек из окон не торчат. Видимо центральное отопление все же уже есть.
- Раньше было, отец говорил, теперь нет, - мрачно заметил таксист, - видите дырки под окнами? Теперь трубы от печек и котлов выходят в эти дырки и у каждой квартиры, если она отапливается, труба своя.
Понятно, перед нами представитель того поколения грузин, детство которых прошло в дрожащем свете свечи и под одеялом, где укрывалась вся семья от холода в долгие месяцы зимы. Это поколение знает о центральном отоплении только понаслышке.
