Утро. Ранее утро субботы. Весна. Распахнутое настежь окно. Уже совсем тепло, щебечут ошалевшие от свободы птицы, орут музыкально коты. Откуда-то издали залетает лёгкий запах костра... и бешеный цветущих яблонь.
Человек лежал на кровати. Ему было плохо, невыносимо тошно. Накануне он выпивал с друзьями за гаражами странного вида и дикой крепости настойку. Отмечал он с друзьями пятницу.
Руки тряслись, тряслись ноги и веки. Некому было помочь человеку.
Оглушительным перезвоном оживился мобильный телефон...
- Аллеу, - хрипло и с усилием просипел человек...
- Васёк! - раздался бодрый голос в трубке, - пойдём опохмеляться!
- Не могу, плохо мне...
- Сиди где сидишь! Сейчас приду, - таким же издевательски весёлым голосом проорала трубка и загудела короткими гудками.
Хорошо сказать, сиди, - пробормотал Васёк, - пошарил под кроватью рукой и обнаружив там только дырявый носок, со злостью запустил его в окно.
Не прошло и часу, как на пороге появился Никифор. Мужик лет 40-ка, худощавый, сутулый, в кепке и усах. В руках у него была трёхлитровая банка молока и какой-то свёрток. Сейчас ты живо придёшь в себя, - заявил он, - и всучил Ваську банку. - Пей!
После нескольких крепких слов, негодуя и сетуя на судьбу, которая подарила ему друзей-идиотов, но не в силах сопротивляться, Васёк отпил полбанки. А теперь - ешь!, - грозно приказал Никифор и развернул свёрток. Там была селёдка.
Прошло полчаса. И ещё час.
За гаражами, на полянке развели костёр. Сели в кружок мужики. Достали спиртного, достали колбасы, ещё не пели, но знали, что достали всех своими пьяными песнями.
А что же Васёк? А он сидел у окна и дышал полной грудью, впрочем боясь кашлянуть. С того дня он больше не пил и не орал пьяных песен.
Под окном соседский кот Пантелеймон тащил куда-то хвост от селёдки, а морда его была вся в молоке.