Светлане было шестьдесят два года. Не так давно она открыла для себя уринотерапию - из ее комнаты уже несколько дней страшно фонило мочой. Вторую комнату своей двушки в Медведково она сдавала приезжему студенту, но постепенно запах начал проникать и туда. Студент съехал, оставив Светлану без денег за аренду, но в благоговейном одиночестве в окружении целого склада аккуратных баночек с желтой жидкостью разной степени концентрации и выдержки. Светлана точно знала, что в России правительство травит воздух и продукты в супермаркетах, а аптеки давно захвачены врачами-убийцами, поэтому она открывала для себя необъятные просторы народной медицины. Светлана не верила в людей, а тем более в политические институты, доверять она могла только собственному эго.
Эго же росло с каждой новой порцией урины, тем самым раскрывая глубинную сущность светлановой личности. В молодости Светочка читала самиздат и жила в Эстонии, ведя непрекращающуюся внутреннюю борьбу с режимом. После распада Совка и развода с мужем, она переехала в Москву, но продолжила свою борьбу, но уже против нового режима, попутно подсаживая свое сознание на всякие конспирологические теории. После прочтения книги Литвиненко «ФСБ взрывает Россию» вектор развития ее жизни стал совсем очевидным и стремящимся куда-то вдаль от привычной действительности. Светлана стала медленно сходить с ума, последовательно отказываясь от привычных повседневных практик. Походы в кино, поездки на метро, еда из магазинов , алкоголь, общение с друзьями - вся матрица её привычной жизни была принесена в жертву великой и вечной борьбе. Через пару лет Светлана уже не была в оппозиции к власти, она наоборот отказалась от политики, потому что её борьба уже обладала надидеологическим и метафизическим свойствами. Бывшая диссидентка покинула политическое поле и занялась выстраиванием собственной онтологии, яростно впитывая в себя новые маргинальные воззрения и практики.
Уринотерапия стала для Светланы чем-то вроде первого удара божественного колокола, предвещающего ”малиновый звон” вознесения ее души в пучину чистой метафизики. Регулярное распитие мочи полностью отражало светочкин способ переживания мира. С одной стороны, это была размеренная, рациональная практика, подкрепленная как бы научным знанием. В этом Светлана видела нотки европейского просвещенческого пафоса. Также как по-настоящему русский человек с каждой выпитой бутылкой водки всё сильнее раскрывает свою нутряную азиатскую сущность, так и она с каждым стаканом мочи всё больше становилась просветленным пост-человеком, мечтой всех апологетов транс-гуманизма.
С другой стороны, моча пробуждала в Светлане самые иррациональные и животные ассоциации околофрейдистского толка. С каждой каплей она всё сильнее приближалась к непередаваемому катарсическому ощущению собственной вселенской сексуальности. Моча давала ей жизнь и ощущение первобытного праздника. Светлана больше не выходила из квартиры: она медленно подъедала свои стратегические запасы гречки и сахарного песка, пила воду и мочу. Очень быстро ее жизнь превратилась в бесконечную череду одинаковых циклов.
Светлана обрела покой - борьба сменилась благодатной гармонией. Когда еда закончилась, остались только вода и моча, от этого порядок вещей стал только проще и приятнее. Воду вскоре отключили за долги по платежам. Светлане оставалось пить только собственную мочу, от чего она почувствовала ещё большее внутреннее облегчение, сопровождавшееся осознанием собственной телесной самодостаточности. Прожив так еще пять дней, Светлана Ивановна умерла от внутренней интоксикации и обезвоживания. Её мир оказался не циклическим - он развивался по спирали и неизбежно свернулся в безразмерную пустую точку.
Соломон Кох, 20.01.2019.
Читайте нас также в Telegram