Если верить Булгакову,
Злых людей нет, есть только люди несчастливые.
Зинаида была готова подписаться под этими словами Михаила Афанасьевича. И сделать приписку: «Проверено лично!»
Она, наверное, цистерну слёз выплакала, живя с Сашкой. Если у них было всё хорошо, то добрее Зины человека не было. Но стоило милому загулять, закувыркаться, как она превращалась в злобную фурию. Тогда страдали все – и соседи по дому, и коллеги по работе, и даже она сама – начинала жутко болеть голова, накатывала тошнота, жить не хотелось.
Сколько бы так ещё продолжалось, неизвестно, не попади случайно к ней в руки зачитанная до дыр книжка Булгакова.
В тот день она возвращалась с работы злющая. Сашка накануне забрал машину и ночевать не явился. Вошла в трамвай, плюхнулась на свободное сидение, задев при этом мужчину, сидящего у окна.
– Чего расселся? Не в такси, – проворчала она.
Попутчик улыбнулся в ответ.
В глаза било предзакатное солнце, в вагоне стояла духота, и летали снежинки тополиного пуха, норовя пристроиться на ресницах. Голова раскалывалась. А тут ещё на сиденье за спиной у Зины расплакалась девочка лет пяти. Мать шептала ей на ушко сказку, пытаясь успокоить, но это не помогало.
– Хочу… – канючила малышка, не в силах сформулировать, что именно хочет.
– Да заткни ты уже ребёнка, – обернувшись, прошипела Зина женщине.
– Зачем вы так, – укоризненно сказал мужчина, жестом волшебника достал из кармана яблоко и протянул девочке.
Плач мгновенно стих. Кроха впилась зубами в сочную мякоть.
Зина глянула на мужчину. Молодой, если и старше её, то не намного, с тонкими чертами лица. Светловолосый, ухоженный, почти красивый, если бы не безобразный шрам от скулы к виску. Костюмчик явно не по погоде: в такую жару в тёмно-сером пальто хорошего, тонкого шерстяного сукна. Пальто, скорее, походило на сюртук. Уж в чем в чем, а в тканях и силуэтах она разбиралась, модельером-закройщиком в городском доме моды работала.
– Добренький, что ли? – адресовала она мужчине.
– Нет, просто счастливый.
– То-то и заметно! Аж, на все пуговицы своё счастье застегнул.
Мужчина никак не отреагировал на едкое замечание.
Трамвай тащился по городу, позванивая на перекрёстках. Люди выходили на остановках, салон вагона наполнялся новыми пассажирами, но Зина не различала их лиц. Она видела перед собой смеющиеся глаза соседа по сидению.
– Мадам, разрешите пройти, – поднявши, обратился мужчина.
Зина чуть отвела в сторону колени. Парень с трудом протиснулся мимо неё.
– По ногам топтаться необязательно.
– Извините, так получилось, – прозвучал над головой мягкий, чарующий голос.
– Получилось у него так, интеллигент вшивый.
– И вам всего доброго! – мужчина ещё раз улыбнулся и, держась за поручни, протиснулся к выходу.
Зину ткнула сумкой в плечо толстая тётка, только что вошедшая в вагон:
– Чего расселась? Не в такси.
Зина подняла глаза на толстуху, собираясь ответить, но прикусила язык. Она сама вела себя точно так же несколько минут назад. Чуть приподнявшись, пересела в кресло у окна. Пятой точкой почувствовала , что-то лежит на сиденье. Книга, это была книга. Зина с трудом разобрала буквы на потёртой обложке «Мастер и Маргарита».
«Попутчик оставил, – злорадно подумала она, и начала высматривать мужчину в толпе прохожих. Спина в сером пальто мелькнула на входе в сквер.
Зина повертела книгу в руках. Она слышала о ней, когда ещё училась в институте. Тогда девчонки записывались в очередь на «почитать» Самиздатовский журнал. Она осталась в стороне.
Открыла томик. «Никогда не разговаривайте с неизвестными», – бросилось в глаза название первой главы. Захлопнула книгу. Если это правило, то она его сегодня нарушила. Сунула книгу в сумку: «Дома разберусь».
Томик долго валялся на полке в прихожей. Сашка, увидев его, присвистнул:
– Чего это тебя на чтение потянуло? Культурный уровень решила поднять? Ну-ну! Я лет в шестнадцать читал.
Зина психнула тогда. Сашка постоянно подчёркивал, что она не блещет интеллектом. Но это не мешало ему жить за Зинин счёт. Он, видите ли, был в творческих исканиях, и его душевная организация не позволяла вкалывать на производстве. Он предпочитал валяться на диване целый день с книгой или перед телевизором.
Да, Зина не любила читать. Ей больше нравилось шить, вязать. А на чтение было жалко тратить время. Именно поэтому лет в двенадцать записалась в кружок скорочтения в Городском Доме пионеров. Она исправно пробегала глазами книги из школьной программы. Почти фотографическая память позволяла запоминать текст дословно, а цепкий ум – ухватывать суть, выделять главное.
Но она, в отличие от Сашки, которого выперли с третьего курса за хроническую неуспеваемость, институт окончила с красным дипломом. И деньги зарабатывать умела, обшивая городскую партийную элиту в Доме моделей и на дому тех, кто хотел получить эксклюзивную вещь из её рук, не бегая на примерки в рабочее время.
К двадцати восьми годам, Зина твёрдо стояла на ногах. Купила кооператив, обставила модной мебелью, обзавелась домашним телефоном, и, не без помощи своих влиятельных клиентов, приобрела новенький «Жигулёнок».
Крупная брюнетка с яркой внешностью, привлекала внимание мужчин, в основном, солидных дядек – партийных функционеров. Да и не могло быть по-другому. На танцы не бегала, со сверстниками почти не общалась. Круг общения сводился к коллегам по работе и лицам, пришедшим к ней по рекомендации заказчиков.
Сашка свалился как снег на голову:
– Семёнова, ты что ли? Похорошела, мать!
Он был её первой, тайной любовью. И завертелось…
Саша быстро переселился к ней.
– Родственнички достали. Не понимают, что творческому человеку свобода нужна, – жаловался он на родителей. – То мольберт им мешает, то краски по всему дому, то в магазин гонят, то на дачу вкалывать…
Зина понимала. Помнила, как ругалась мама, когда она, разложив по крохотной комнатёнке выкройки и вещи, что подружки притаскивали на переделку, сидела за швейной машинкой, забыв сбегать за хлебом или вымыть посуду.
Идиллия длилась недолго. Зину начало раздражать, что по всей квартире валяются Сашкины шмотки, стоят кофейные кружки, тарелки из-под еды.
– Ты бы хоть убирал за собой, – взорвалась как-то она. – Ко мне заказчики придут, а тут такой срач.
– Мне некогда. Я книгу обдумываю, – Сашка потряс у неё перед носом тремя исписанными листочками.
– Очередная нетленка? – с насмешкой спросила она и уже спокойным тоном уставшего человека добавила: – Лучше бы делом занялся. Чтобы убрать за собой, много времени не надо.
– И ты туда же! – Сашка ушёл, громко хлопнув дверью.
Тогда он первый раз не ночевал дома. Зина не находила себе места, срывалась на всех и вся. Потом было бурное примирение, и даже обещание познакомить с родителями.
Обещание так и осталось обещанием. А его уходы стали систематическими. И каждый раз он кричал: «Венера! Венера! – корчил Зине рожи, а потом швырял ей потрёпанный томик Булгакова. – Классиков читай, дура!»
Она неоднократно предпринимала попытки. Но дальше начала второй главы дело не шло. Даже скорочтение не помогало. «Берлиоз, Понтий Пилат, Иешуа Га-Ноцри… Муть какая-то. И чего все так восторгаются?»
Она клялась себе, что обязательно прочитает роман, но как только книга оказывалась в руках, тупая головная боль накатывала на Зину, и дальше первых страниц дело не продвигалось. Пробовала читать с того места, на котором остановилась, но тогда нить повествования терялась. И она начинала сначала.
«Это уже вошло в привычку», – подсмеивалась Зина над собой. А когда, случайно разбила о ступеньку в подъезде трёх литровую банку подсолнечного масла и смотрела, как оно растекается по бетонному полу, вспомнила:
Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не состоится.
В одну из бессонных ночей, когда милый уже несколько дней не появлялся дома, она как в спасательный круг, вцепилась в книгу и, на едином дыхании, прочитала до конца.
Именно прочитала, а не пробежала по диагонали, отмечая про себя главные события, особенности характеров героев и персонажей, как делала это в школе. Сидела подавленная, пришибленная. Потом ей охватил восторг, и пришли слёзы. Она плакала, узнавая себя в Маргарите.
Немного успокоившись, Зина опять взяла томик. Теперь она листала с конца, отыскивая фразу, которая не давала покоя.
Венера! Венера!.. Эх, я дурак!
прочитала она. «Не просто дурак, но и фигляр», – Зина поняла, что книгу Сашка не читал, а выхватил слова из эпилога.
Зина наугад открыла страницу. Бросилось в глаза:
Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено.
Подумав, она спокойно и педантично собрала все Сашкины вещи, не забыв зубную щётку и грязные носки, валявшиеся под диваном, в большую сумку и выставила её за дверь.
Я чувствую, как кто-то отпускает меня на свободу.
Она отпустила себя сама.
Книгу опять положила в сумку. Она знала, что рано или поздно встретит неизвестного, заговорит с ним и отдаст ему «Мастера и Маргариту». Пусть не сейчас. Пусть пройдёт время. Она была счастлива от одной мысли о предстоящей встрече.
Зина терпеливо ждала, когда закончится зима, потекут ручьи, отцветёт вишня… А когда над городом закружил тополиный пух, поставила «Жигулёнка» в гараж, и каждый вечер после работы спешила на трамвай, идущий мимо городского сквера.
Н.Литвишко
Делитесь своим мнением о прочитанном в комментариях. Не забудьте подписаться на мой канал, чтобы не пропустить ничего интересного. И, если нетрудно, ставьте пальчик вверх. Вам, дорогие читатели, сделать это несложно, а мне будет приятно.