Эпизод из книги «Леонид Брежнев: за день до смерти".
Выйдя из здания, Брежнев глянул на часы, и залезая в служебный «Виллис», спросил водителя:
— Успеем, Фомич?
— Конечно, 270 километров для этого фронтовика — максимум, четыре часа. Скорость 100 км, машина из охраны Жукова, — Фомич обеими руками ударил по рулю. — А до войны я ездил на ЗИСе- возил Темеза. Великий человек, по характеру вы мне напоминаете его. Мог запросто посидеть и поболтать с рабочими. Он за два года отстроил Крещатик.
Брежнев хорошо разбирался в людях и знал, что если подзадорить Фомича, то трудно будет его остановить — пусть болтает: дорога длинная, а в голове пусто.
— Он архитектор?
— Нет. Он секретарь горкома партии и руководил строительством. Архитекторы, я убедился, — народ странный и упрямый, но знающий свое дело.
— С чего ты взял?
— Мне часто приходилось слышать, как обсуждали их проекты, кричали, но архитекторы всегда стояли на своем. В итоге, центр Киева украшает десять административных зданий. Особенно я запомнил Ивана Фомина. Он был ученый, академик что ли. Все с ним советовались.
— Чем он отличился?
Совнарком
— А вы не видели до войны столичное здание Совета народных комиссаров, самое большое строение Киева. Начали строить в 36-м и закончили в два года. Для комиссариата внутренних дел, но Хрущев передал Совету народных комиссаров. С закругленными коридорами и множеством углов напоминает крепость.
— Видел, но не знал, что это Фомин. Еще кого знали?
Верховный Совет
— Владимира Заболотного. Также в 36-ом он спроектировал здание Верховного Совета. В том же году было спроектировано здание Киевского военного округа — Сергеем Григорьевым. Но все-таки главным творцом облика Киева я считаю Иосифа Каракиса: он автор множества проектов жилых и общественных зданий... — выезжая из городского шума, Фомич повернул голову в сторону шефа и заметил на его лице полное безразличие к тому, что он говорил — видно, Брежнева интересовали совершенно другие проблемы. Фомич замолк и туже ухватился за руль, набирая обороты двигателя.
— Почему молчите? — спросил Брежнев, догадавшись о причине тишины: он мог слушать другого, но думать о своем — война научит не только этому. Но сегодня он выдал себя, слишком глубоко зарылся в собственные мысли. — Я слушаю вас.
— А что говорить-то, — выдохнул Фомич. — После немцев там была полная разруха. В 1943 году знаете, с чего начали восстановление? У пяти домохозяек, которые встали перед Зданием комиссариата, из инструментов были: лопата, лом, кирка и носилки. Только позже это стало массовым, народным...
Брежнев закемарил. Фомич сосредоточился на дороге, но воспоминания сами собой вспыхивали перед глазами.
25 февраля 1944-го года Совнарком принял постановление по расчистке завалов. Война продолжалась, но все понимали, что скоро конец — и спешили вернуть любимому городу прежний вид. Горожане работали в две смены и численность их достигала 15 тысяч человек. Расчистка приобрела всенародный размах, но людей не хватало. Власти привезли деревенских, и улицы заполнились девчатами.
Елена Хавро — девушка девятнадцати лет, красивая, заводила всех веселым нравом и силой духа. Ее бригада творила чудеса — за двенадцать минут на спор выгружали трамвайные платформы весом 12 тонн. Но в один день ее бригада не вышла на работу. Лена лежала в бараке ничком на деревянной кушетке, окутанная в фуфайку и шерстяную шаль. Она тихо рыдала — парень погиб. Работала на два фронта и на фронте любви потерпела поражение. На следующий день всей бригадой ее провожали домой, в село. Бригада распалась.
— Остановимся?
— Да, конечно, — ответил Фомич. Он уже знал то место, где Брежнев захоронил в братской могиле двадцать одного солдата из разведотряда. Брежнев вышел и сразу же поторопился к сопке, на ходу срывая цветы по обочине тропинки. Над головой каркнула ворона. Глянул на небо и в мыслях вновь стал анализировать бой: если бы не авиабомба, группа осталась жива. Они героически взяли высоту, радовались как дети и ничего не успели сделать, когда им на головы внезапно под шум канонады спикировал враг.
— Одного не пойму, Фомич, — произнес Брежнев, вставая с колен и оттряхивая пыль. — Немцы такие же, как и мы: две руки, две ноги… Но откуда в них столько ненависти! Это точно не с молоком матери.
Фомич продолжал думать о Хавро — может быть, и ее парень нашел покой здесь.
— Не знаю, товарищ генерал.
— Это фашизм, который на чаше весов перевешивает все человеческое и приходит из ада. — Брежнев говорил тихо, как бы рассуждая с самим собой. — В Берлине ко мне привели немецкого мальчика-сорванца лет десяти. Он оказал ожесточенное сопротивление среди обломков своего дома. Там погибла его семья, а он мстил за фюрера. Фашизм — это заразное заболевание.
Через полчаса "Виллис" преодолевал расстояние к зданию ЦК партии по улицам восстанавливающегося из пепла города. Было жарко. Волнение росло. Наконец приехали, машина передними колесами уперлась в бордюр и резко остановилась, бросив пассажира вперед.
Здание ЦК ВКП(б)У
Брежнев вышел из машины, осмотрелся и, восхищенный красотой здания, спросил:
— Фомич, кто строил?
— Если не ошибаюсь, архитектор из Ленинграда Иосиф Лангбард.
— Благодарю за экскурс в историю архитектуры Киева.
Фомич взглядом провожал шефа, который с легкостью поднимался по ступенькам подъезда здания ЦК. В офицерском парадном кителе коричневого цвета с поднятым воротом и двумя Орденами Ленина на груди он выглядел великолепно.
Брежнев сделал три шага и оказался внутри большого кабинета. Вот он, Хрущев, в пиджаке серого цвета, белой сорочке и галстуке. Лицо потное, волевое. Брежнев представился. Хрущев встал, пристально изучая нового знакомого.
— Садись, Леонид. — приказал Хрущев. — Форму генерала снять: она тебе больше не понадобится…
— Что за чертовщина, — подумал Брежнев. — Не вы мне ее дали, не вам и снимать. В этой форме я прошагал парад Победы на Красной площади...
— Оденете гражданскую форму, — продолжал Хрущев. — Вы кто по специальности?
— Инженер-металлург.
— Станете инженер-строителем. Строительство — самое великое дело, на которое способен человек. Я думаю, у вас есть представление, что такое бетон, кирпич, арматура. Знаете ли вы, кто построил красивое здание, в котором мы находимся?
— Ленинградский архитектор Иосиф Лангбард.
Многие здания построены на месте древних киевских святынь
Хрущев пришел в восторг.
— Уверен, что многие в здесь не знают этого. А здание комиссариата?
— Иван Фомин.
Хрущев задумался, затем встал и стал расхаживать туда-сюда возле своего кресла.
— Леонид, я наводил справки о тебе и не хочу ошибиться. Рекомендую тебя первым секретарем в Запорожский обком партии. Там у меня два первоочередных объекта: «Днепрогэс» и завод «Запорожсталь»… Ты меня слышишь, Леонид?
— Да, Никита Сергеевич, — ответил Брежнев. Это столь ответственная должность, и я…
— Никаких «я», — отрезал Хрущев. — Это приказ партии: «Днепрогэс» и «Запорожсталь». Вы увлекаетесь архитектурой, — перевел тему Хрущев, — Хорошо знаете Киев?
— Нет, это мой водитель, пока ехали из Винницы, рассказал про наши достопримечательности.
— Мне бы такого умного, — Хрущев улыбнулся, затем снова собрал руку в кулак. — Если не успеешь завершить восстановление объектов в намеченный срок, заберу у тебя водителя. Понимаешь?
— Что надо сделать?
Хрущев издал смешок.
-Я же сказал: восстановить Днепрогэс и «Запорожсталь»,- твердым голосом произнес Хрущев, а в деталях: нужно расчистить двести пятьдесят тысяч кубов раздробленного бетона, восстановить сто тридцать тысяч кубометров кладки, в тело плотины надо вложить 80 тысяч кубометров нового бетона и железобетона и так далее. Механизмов не хватает, инструментов не хватает. Есть только,- Хрущев выставил вперед растопыренные руки,- руки, чтобы работать и,- затем он постучал по голове,- голова, чтобы думать.
Брежнев на минуту потерял уверенность. Он попросил лист бумаги и ручку- быстро под взглядом секретарей партии или членов бюро сделал наброски, чтобы хоть представить невообразимое.
-Ну, что? - Хрущев ждал ответа.
-Мои полномочия?- спросил Брежнев.
-Ты полный хозяин в области,- произнес Хрущев, сталкиваясь с характером.
-А за пределами области?
-А за пределами области –пока хозяин я,- с сарказмом проговорил Хрущев, Он бросил взгляд на коллег за столом и улыбнулся.- Хотя, ты знаешь, Леонид, я начинаю понимать тебя- на Украине можешь делать все, а за пределами Украины я сейчас позвоню товарищу Сталину и спрошу.
Хрущев собрался духом и потянулся к правительственному телефону В кабинете наступила гробовая тишина. Брежнев не верил собственным ушам.
-Ало.- другим, уже волнующим голосом произнес Хрущев.- Ало! Хрущев говорит. Соедините меня с товарищем Сталиным.
Полная тишина. Пальцы Хрущева левой руки забарабанили по столу. Пот на лице заблестел еще больше.
Щелчок.
-Да, я слушаю.- акцент Сталина, наводивший трепет.- Говори Никита.
-Товарищ Сталин, хочу вам доложить: я нашел и хочу утвердить секретаря обкома Запорожья.
-Кто это?
-Начальник плитуправления Закарпатского военного округа Леонид Брежнев, товарищ Сталин.
-Действуйте, Никита. Передай ему: если не справится, то голову сниму.
-Есть , товарищ Сталин.
Хрущев повесил трубку и выдохнул. Еще с минуту он не мог говорить.
-Понятно, Леонид Ильич?
Брежнев чувствовал себя как во сне- такой резкий оборот в жизни и такая ответственность.
-Я согласен.- твердо сказал Брежнев. На войне ему снились сны похуже.
Когда Брежнев вышел из кабинета, Хрущев сказал:
-Я, кажется, наконец нашел человека, на которого можно положится..
Левсет Дарчев