Корабль упал на окраине леса в начале сентября. Люди привыкли к сообщениям о летающих тарелках и сигарообразных объектах, якобы появляющихся в небе. Впрочем, чаще они летали по страницам желтой прессы. Ничего особенного, все как всегда. С той лишь разницей, что теперь виновником оказался не метеозонд, не атмосферные явления, и даже не намеренные фальсификации. Корабль был реальным и крушение он потерпел самое что ни наесть настоящее.
Маленький городок Форествилль, стоявший у самого леса, эвакуировали. Несколько недель федеральные власти, полиция, спецслужбы наблюдали, как по городу расхаживает пришелец. Похож на человека – две руки, две ноги, голова. Худой и высокий… Пожалуй, даже слишком высокий: ростом он был под тридцать метров. Перешагивал дома, магазины, с любопытством заглядывал в окна многоэтажных зданий. Контактная группа изо всех сил старалась наладить с ним отношения, но он игнорировал их попытки.
Потом, несмотря на запрет, люди стали возвращаться в город. Кто за ценными вещами, а кто и насовсем – пришелец уже не пугал, к нему стали привыкать. Власти сняли ограничения на посещение Форествилля, оставив лишь немногочисленных наблюдателей. Через какое-то время и журналисты свернули свои передвижные студии. В городке снова воцарились тишина и покой.
Большой Вуди, как прозвали пришельца местные, днем не досаждал горожанам, уходил в лес. А ночью бродил по городу, но уже осторожнее, чем в первые дни: старался не забредать во дворы, гулял только по хорошо освещенным дорогам и внимательно глядя под ноги, чтобы никого не раздавить. Люди не видели, чтобы Вуди ел, разговаривал, он только ходил и смотрел, будто выискивая что-то.
Однажды вечером он склонился над двухэтажным домиком, посмотрел в мансардное окно. Девушка, переодевавшаяся ко сну, от неожиданности вскрикнула, но потом сердито топнула ногой и задернула шторы. Она работала корреспондентом в местной газете, и, в числе прочих, тоже пыталась разговорить Вуди, найти с ним общий язык. Безуспешно.
Следующим же вечером он снова нашел этот дом. Кружил по кварталу, будто не решаясь подойти, наконец приблизился и осторожно, не наклоняясь слишком низко, постарался заглянуть в окно. Его сгорбленная фигура, нависшая над коттеджем, едва освещенная снизу парой уличных фонарей, смотрелась жутковато.
– Чего тебе от нее надо? – голос был скрипучим, но громким.
Вуди повернул голову. Неподалеку стояла старуха, пристально наблюдавшая за чужим. Пожалуй, на местных он производил менее пугающее впечатление, чем эта пожилая женщина с черным платком на голове и сверкающими из впалых глазниц зрачками. Она жила в стороне от остальных горожан – нелюдимая, странная.
– Ищешь чистую душу? Меня не проведешь, длинный… Идем!
Она засеменила вдоль по улице, но, странное дело – своей старческой походкой словно перескакивала большие промежутки дороги. Вот она в начале квартала, но стоит моргнуть, и она уже у его окраины. Вуди пошел следом: уж он-то, с его огромными шагами, не отстанет!
Вышли из города, пересекли фермерские поля. Начавшийся перелесок не походил на тот густой хвойный массив, в котором потерпел крушение корабль. Скорее это было началом обширных болот. И в самом деле, к рассвету их обступили черные торфяные лужи, между которых сиротливо торчали кочки и холмики с пожухлой травой. Старуха смело перескакивала с одного места на другое, словно ходила тут каждый день. Вуди шлепал, не обращая внимание на трясину, в которой его ноги скрывались по колено.
– Все! – довольная старуха огляделась, – Здесь будешь жить, длинный! И чтобы в город больше ни ногой, понял?
Она пристально смотрела в его большие глаза. Вуди не ответил, не кивнул, но она чувствовала – “понял”.
– Забудь про девчонку. На болотах тебе не нужны чистые души, гнилое место даст свою энергию. Таким, как ты, здесь самое место. И что вы к нам прилетаете испокон веков? Нечисть…
Она развернулась, двинулась в обратный путь. Вуди еще долго слышал ее ворчание.
– Всякой твари свое место. Уж я вас научу! Не будь моя прабабка ведьмой, сожженной на костре…
Почти скрывшись из виду, старуха снова обернулась и на всякий случай погрозила пальцем в сторону высокой, худой фигуры.