25 февраля 1914 года, в Сызрани, в семье Ильи Ильича Островского родился сын, которого в честь родоначальника еврейского рода назвали Авраамом. Впрочем, так его записали в метрической книге, а в жизни звали не так претенциозно – просто Аркаша. Отец мальчика, Илья Ильич Островский, владел музыкальным магазином, а с 1918 года работал настройщиком музыкальных инструментов. Семья жила в квартире над принадлежащим семье музыкальным магазином. Илья Ильич в юности подавал неплохие надежды стать исполнителем-виртуозом, но из-за несчастного случая ему ампутировали палец и о музыкальной карьере пришлось забыть. Абсолютный слух позволил ему стать превосходным настройщиком инструментов.
Аркаша имел слух ничуть не хуже и отец, который в этом убедился раньше других, понял, что этот Божий дар нужно развивать. Первую учительницу музыки он пригласил Аркадию, когда тот учился в обычной школе. Жили Островские небогато, но на развитие таланта у ребёнка средств не жалели. Но кому нравились эти многочасовые занятия?! Разучивать гаммы, играть упражнения, шлифовать уже порядком поднадоевшую мелодию – было ужасно скучно. И преподавательница музыки придумала такую игру: после каждого часа Аркадию дозволялось музицировать то, что придумается: то природные явления, то услышанный когда-то духовой оркестр, то мелодичные напевы волжанок... Аркаша делал такие успехи в музыке, что отец стал подумывать о переезде в большой город.
Когда Аркадию исполнилось 13 лет, на семейном совете было решено покинуть Сызрань и отправиться в Ленинград, где жили родственники Островских. Отъезд ускорила болезнь матери. На «брегах Невы» была более квалифицированная медицинская помощь, чем на брегах Волги...
В Ленинграде Илью Островского практически никто не знал. Здесь ему приходилось с нуля зарабатывать авторитет, искать клиентов, которые бы не побоялись доверить ему свои музыкальные инструменты. К тому же требовались деньги на лекарства матери. Однажды отец не выдержал и сказал Аркадию: «Тебе надо устраиваться на работу, я сам семью не потяну...»
Однажды, гуляя по городу, юноша пристроился к экскурсионной группе учащихся ФЗУ завода «Электросила» (их называли «фабзайцами»), познакомился с парнем по имени Степан, который позвал его в ФЗУ. Аркаша согласился. Мастер ему попался толковый, души не чаял в сообразительном парне и непременно хотел сделать из него первоклассного мастера кузнечного дела. «Вот кто возродит мою былую славу, – думал он об Островском. – Вот из кого выйдет отличный кузнец-виртуоз». Однако все получилось иначе. Однажды на вечере отдыха в заводском клубе Аркадий обнаружил старенькое пианино и не удержался, начал играть, повергнув в шок своих друзей. И тут же «попался» руководителю художественной самодеятельности, который сходу предложил выступить на сцене, приезжие артисты опаздывали, а народ в зале уже волновался. Островскому пришлось спасать мероприятие, что он с честью сделал. На следующий день в цехе только и говорили об Аркашином успехе, а директор клуба попросил юношу поработать тапёром по вечерам и эта работа ему нравилась.
Так Аркадий сделал первый шаг к музыкальному техникуму... В один из сентябрьских дней 1930 года Аркадий Островский, уже студент Музыкального техникума, прощался со своими заводскими друзьями. Бывшие «фабзайцы», а теперь кадровые рабочие, устроили ему сердечные проводы... Особенно ему нравились занятия по оркестровке, когда приходилось расписывать партии для различных музыкальных инструментов. И чем труднее была задача, тем интереснее было парню. Вскоре он изучил «характер» каждого музыкального инструмента оркестра, и начал щелкать подобные задачки, как орешки.
В этом же году в семье Аркадия произошла трагедия умерла его мама Софья Эммануиловна Островская и после смерти жены резко сдал отец. И Аркадий стал практически единственным кормильцем в семье. По вечерам он выступал в клубах и ресторанах как пианист в различных оркестрах Ленинграда.
Однажды, подменяя друга, Аркадий отправился в хореографический кружок, сел за пианино. Друг предупредил его, что руководитель кружка, девушка по имени Матильда Ефимовна, а по фамилии Лурье, большая злючка и с ней лучше не спорить. Он заметно волновался, и за этот час Матильда накричала на него раз пять! В конце занятия Матильда вручила ему ноты и ледяным голосом сказала, чтобы в следующий раз он больше не импровизировал. На следующий раз Аркадий очень старался, Ма- тильда даже ему улыбнулась в конце занятия. А третье занятие так и не состоялось: давали новый балет, и Матильда сказала приехавшему Островскому, что занятие отменяется. Он увязался за ней, неожиданно она пригласила его посетить Мариинский театр... А дальше случилось то, что и должно было случиться. Молодые люди по-особому взглянули друг на друга и поняли, что хотят делить друг с другом радости и невзгоды. С тех пор они не расставались. Вскоре в жизнь Островского навсегда вошли жена Матильда и сын Миша.
Однажды он с Матильдой и еще несколько студентов Института сценических искусств организовали концертную бригаду и отправились на гастроли в Петрозаводск.
С Петрозаводска и началась концертная жизнь Аркадия Островского. Артистическая деятельность увлекла его. Было интересно выступать перед публикой, играть классические произведения и собственные импровизации на популярные в те годы мелодии и песий. Очень любил Аркадий работу аккомпаниатора. Часто репетируя с певцами, он старался уловить те штрихи в песне, которые по-новому освещали бы ее содержание. Он всегда искал второй, скрытый план произведения. И, бывало, запетые и набившие оскомину сочинения после вдумчивой работы вдруг начинали звучать свежо и оригинально.
Жизнь в постоянных разъездах была интересна. Но гастроли не всегда были удачными. Иногда артисты оказывались в плачевном положении из-за того, что концертные организации не выплачивали им гонорары вовремя..
Так случилось, например, в Краснодаре, где в кассе при расчете не оказалось денег. Им пообещали выслать деньги в Ленинград, но после покупки билетов на поезд оказалось, что у них не осталось денег даже на еду. Соседи по купе заметили, что молодые люди тихо лежат на своих верхних полках и при каждой трапезе внизу либо уходят в коридор, либо в другой вагон «проведать знакомых».
На вторые сутки сосед с нижней полки, седовласый представительный мужчина, предложил молодоженам разделить с ним трапезу, но и Аркадий, и Матильда были людьми гордыми, и отказались. Они кое-как продержались до вечера, а потом Матильда попросила: «Сыграй что-нибудь, чтобы не так есть хотелось...» Аркадий достал с верхней полки аккордеон. Величественные звуки Баха поплыли по вагону. Люди выглядывали из других купе и справлялись у проводника, откуда это в поезде орган. Мужчина слушал Аркадия с большим вниманием. Потом сосед по купе достал корзину и всю свою провизию вывалил на стол... Сосед попросил его точный адрес, расстались очень тепло. Аркадий даже вынес вещи пожилого человека на перрон. А позже обнаружил под подушкой немного денег и записку. Внизу было приписано: «До скорой встречи» и стояла подпись: «Рахлин Лазарь Петрович».
А жизнь молодой семьи продолжалась с неустроенностью и случайными заработками. Долгое время Островский добивался места в один из ленинградских оркестров, а переговоры всё затягивались, потом место освободилось, и Аркадий мог рассчитывать, что именно его возьмут. На пороге его встретила сияющая жена, которая всё говорила о какой-то телеграмме, но он ничего не понимал, пока не прочитал текст: «Аркадий Островский приглашается в штат Госоркестра Утесова аккордеонистом и пианистом. Срочно жду Москве директор Рахлин Лазарь Петрович».
– Так вот кто такой наш попутчик!.. – Аркадий был счастлив. Вот так порой причудливо складывается история. Шёл 1940 год.
Началась новая жизнь. Гастроли, гастроли. Города, села, воинские части, моря, острова. Север и Юг. Дальний Восток и дальний Запад. Где только ни побывал Аркадий Островский с оркестром. Большую часть года оркестр проводил в гастрольных поездках, но летом обязательно приезжал в Москву. Здесь, как правило, готовилась новая программа. Специально приглашенные поэты и композиторы, художники и режиссёры трудились над её созданием и оформлением.
22 июня 1941 года сразу всё изменилось в привычном течении городской жизни. Посуровели москвичи. Обычная суета наполнилась тревогой и озабоченностью. Как и все творческие коллективы, оркестр Утесова часто вьгезжал с концертами на фронт. Особенно запомнились Аркадию Островскому выступления на Волховском фронте. Был там однажды такой случай. Недалеко от железнодорожной станции Мга концерт пришлось давать на почти открытой площадке. Редкий лес и кустарник плохо защищали эстраду, которую сделали на пригорке. Изредка где-то высоко с угрожающим свистом и воем пролетали снаряды. Артисты вздрагивали, а солдаты успокаивали их:
– Если свист слышен, – говорили они, – то бояться нечего. А вот если не слышен – тогда дело плохо.
Когда начался концерт и Леонид Утесов запел популярные советские песни, на передовой, пролегающей где-то недалеко за пригорком, наступила тишина. Свист и вой прекратились. Музыканты даже не обратили на это внимания. Они, забыв об опасности, играли во всю мощь, без всякой «маскировки». Концерт удался на славу. После выступления артистов благополучно отвели в блиндаж. И тут вдруг со стороны позиции противника раздался в громкоговорителе голос:
– Рус, спасибо, хорошо играл!
И вслед за этим выстрелы возобновились.
Аркадий был поражен. На какое-то мгновение музыка, песни прекратили войну. Позже он часто вспоминал этот эпизод, все более убеждаясь в неодолимой силе музыкального искусства.
В эти же годы состоялись и первые композиторские работы – фантазия для трубы с оркестром (1942), джаз-фантазия «Салют» (1943), фантазия на темы военных песен (1945), инструментальные миниатюры. Две его песни – «Я – демобилизованный» (слова Ильи Фрадкина) и «Сторонка родная» (слова Сергея Михалкова) были исполнены и записаны Леонидом Осиповичем Утёсовым.
По 1947 год Островский в качестве пианиста, аккордеониста работал в джаз-оркестре Леонида Утёсова, делал для него аранжировки. В конце войны у Матильды Ефимовны возникла настойчивая мысль, о том, что её муж может и должен всерьёз заняться композицией... И, вернувшись в Москву, Островский сдался. После ухода из оркестра началась полоса нужды, колебаний «вернуться – не вернуться», потому что его часто звали обратно, но жена была категорически против.
Осенью 1947 года, к 30-летию комсомола ЦК ВЛКСМ и Союз композиторов СССР объявили открытый конкурс на лучшую песню о комсомоле. Многие композиторы и поэты включились в это соревнование. Попробовал писать и Островский. Сначала не всё получалось, но после долгих усилий музыка песни вышла и светлой и мужественной. Нужны были слова. И тут помог случай. Островский позвонил по делам в ЦК комсомола и неожиданно застал там поэта Льва Ошанина. Сначала Ошанин отказался из-за занятости, но Островский заиграл, положив телефонную трубку рядом с инструментом. Ошанин слушал. Музыка была интересной, свежей, с новыми интонациями и необычной для таких песен распевностью.
Островский запел припев:
– «Комсомольцы – удивительный народ!» Ошанин перебил его:
– А по-моему, лучше – «беспокойные сердца!»
– Вы так думаете?
Островский повторил припев с новыми словами:
– «Комсомольцы – беспокойные сердца!»
Ошанин подсказывал в трубку только что родившиеся строчки:
– «Комсомольцы все доводят до конца!» Давайте еще раз припев.
И они запели вместе в разных концах Москвы: Комсомольцы – беспокойные сердца! Комсомольцы все доводят до конца!
Работа над новой песней началась.
В сентябре лучшие произведения, представленные на конкурс, прослушивались в секретариате Союза советских композиторов. В 1947 году с песней «Комсомольцы - беспокойные сердца» Аркадий Ильич Островский был принят в Союз композиторов. Этому сочинению предстояла долгая жизнь.
С этого времени композиторское мастерство и популярность Островского неуклонно росли, он становится одним из самых любимых и известных композиторов страны. Этапной можно назвать встречу и дальнейший творческий союз Островского со Львом Ошаниным.
В творчестве Островского наряду с песнями гражданственными, как правило «заказными» («Комсомольцы – беспокойные сердца», «Красная гвоздика», «Зори московские»), с каждым годом растёт количество проникновенной светлой лирики. Композитор чутко уловил возникавшую новую интонацию. Мечта, оптимизм, надежда ощутимы в таких песнях, как «Пусть всегда будет солнце» (Ошанин), «Лесорубы» (Танич), «Как провожают пароходы» (Ваншенкин), «Вокализ» («Трололо»), написаный на спор с Ошаниным, в котором Аркадий Ильич хотел доказать, что песне не всегда нужны слова.
Новым словом песенной эстрады стал «Дворовый цикл» – лирический песенный цикл «А у нас во дворе» на слова Л. Ошанина, в который вошли 5 песен – «А у нас во дворе», «И опять во дворе», «Я тебя подожду», «Вот снова этот двор», «Детство ушло вдаль».
К лучшим песням Островского можно отнести также «Старый парк» (Бахнов и Костюковский, 1954), «Мальчишки» (Шаферан, 1962), «Песня остаётся с человеком» (Островой, 1964), «Город спит», «Голос земли», «Песня любви» (Ошанин, 1965), цикл «Полутона» и «Атомный век» (Кашежева, 1966). Песни Островского открыли новые грани только становившихся на путь к всенародной славе таких певцов, как Эдуард Хиль, Иосиф Кобзон, Муслим Магомаев, Майя Кристалинская, Эдита Пьеха, Нина Дорда, Тамара Миансарова, Борис Кузнецов и Лев Полосин...
Аркадий Островский и дети. Это совершенно особая тема, и даже не столько потому, что у него множество прекрасных детских песен, а потому, что он безгранично любил детвору.
Блестяще раскрылся талант композитора в песнях о детях и для детей. «Школьная полька» (Л. Ошанин), «Девчонки и мальчишки» (И. Дик), «Галоши» (З. Петрова), «Новогодняя хороводная» (Ю. Леднёв) и другие песни прочно вошли в репертуар практически всех детских коллективов. До сих пор ежедневно звучит песня-заставка «Спят усталые игрушки» к передаче «Спокойной ночи, малыши» (автор слов – Зоя Петрова)
Аркадий Островский ушел из жизни внезапно в сентябре 1967 года. Несмотря на необходимость в госпитализации, улетел на фестиваль, в названии которого его песня «Красная гвоздика». Открылось внутреннее кровотечение. Врачи не спасли. Ему было всего 53 года.
Спасибо, что не ушли, дочитали! Благодарю за лайк и подписку!