То был февраль, прямо как сейчас. Пасмурный, ветреный, но уже не такой морозный как обычно бывает в январе. С неба падал пушистый снежок, а ветер слегка крутил его и получалось очень красиво. Я в ту пору болел и мне не разрешали выходить на улицу, приходилось смотреть на улицу сквозь окно. От подоконника веяло холодом, но другого развлечения не было поэтому я жевал очищенную от мундира картошку и попивал молоко удобно примостившись на этом самом подоконнике. Я ждал, когда же у моих друзей кончаться уроки и они пойдут домой.
Главное было не проворонить когда ученики потянуться домой и тогда через окошко можно будет помахать ребятам и позвать домой хоть на пять минуточек поболтать. А еще друг Ильнур обещал взять книжку из школьной библиотеки, чтобы мне было что почитать, ведь это так тоскливо сидеть дома одному и смотреть на старенький телевизор с однотипными передачами.
Я сбегал за очередной картошкой которая медленно остывала, по пути отломил кусочек хлеба и вернулся к своему наблюдательному пункту – к окну. С противоположной от школы стороны по улице шла девочка, в клетчатом сером пальто, в платке обмотанном на плечах и валенках которые ей были велики. Лет ей навскидку было чуть больше 12-13 лет, за собой она волокла сумку с которой в ту пору ходили челноки, такая черно-белая клетчатая, по снегу сумка скользила хорошо. Рядом с ней семенил мальчик, лет на пять младше её, возможно братишка. Он тоже был смешно укутан в платки и не смотря на то, что шел без груза не поспевал за сестрой, наверно уже устал.
Я никогда не видел этих детей прежде. Кто они и откуда? Чего они потеряли в нашем краю? Что за сумка такая? Единственная ассоциация приходившая мне на ум – беженцы, прямо как в фильме про войну. Я от удивления и забыл совсем про свою болезнь и про картошку в мундире, стоял и смотрел на этих двух. Аккурат напротив нашего дома, эти двое остановились, видимо перевести дух. Девочка случайно взглянула в мою сторону и наши взгляды встретились. Мы смотрели друг на друга не моргая секунд десять и наконец девочка эта измученно улыбнулась мне, улыбнулся и я. Она помахала мне рукавичкой и вновь схватила свой баул видимо собираясь идти дальше.
Вспоминаю всё чаще —
Это было со мной,
Как по улице нашей
Шла девчонка с сумой.
Что-то пела чуть слышно,
Выбиваясь из сил.
И голодный братишка
Вслед за ней семенил.
Я застучал по стеклу привлекая внимание
-Я сейчас, я выйду! – закричал я в окно, хотя понимал, что навряд-ли она меня слышит.
Накинул тулуп прыгнул в валенки и выскочил со двора, я даже не понимал зачем я вообще выхожу, я и не знал что могу сказать, но я мчался к ним двум неизвестным мне детям.
-Чего ты? – слегка испугано протянула девочка
-Я то ничего, а вы вон кто? Чего вы тут бродите? Цыгане что ли? – я даже не знаю отчего я вдруг начал нести чушь и расспрашивать их
-Мы тётю ищем, Сергейчева тётя-Поля
Я знал Полину Васильевну и видимо это были действительно её племянники.
-Эээ так её дома нет, -махнул рукой я, - у них смена до 6 вечера, и дома у них никого нет. Умерзнете там ожидаючи и собака у них = Байкал, ууу злющая.
- А что нам делать? – в усталых глазах девочки видно было сильное разочарование
-А давайте к нам? Я все равно один дома, в шашки поиграем, в шашки умеете играть?
- Не заругают? – недоверчиво спросила девочка, а я лишь усмехнулся как это за гостей дома могут ругать вообще?
Я помню как жадно они ели картошку и хлеб, как им необычен был чай с молоком и домашним вареньем, но я абсолютно не расспрашивал почему они приехали сюда. Потом пришла мама с работы, потом папа и позвонил Сергейчевым и моих новых друзей забрали их родственники. Вечером на кухне мама с папой перешептывались о тяжелой судьбе девочки с братиком. Оказалось, что их родная мать попала под сокращение и устав от безденежья повесилась, детей хотели отдать в детский дом, но девочка собрав пожитки на электричке и попутных автобусах добралась до тетки. Я даже не знаю что испытали эти маленькие дети когда добирались из Кемерово на Урал. И только уже повзрослев я понял, что в образе этих голодных и оборванных детей с баулом в наш поселок приходили те самые девяностые…
И напрасно я силюсь
Оправдать всё войной…
Нынче ходит Россия
С той тряпичной сумой.