Преподавание русского языка и литературы – большая ответственность. Так было и будет всегда. Эта профессия не теряет своей актуальности и сегодня, в век цифровых технологий, когда Word сам проверяет за тобой ошибки, когда «Алиса» ищет ответ на любой вопрос, когда можно не задумываться над «-тся» и «-ться», а просто записать аудиосообщение. Несмотря ни на что, русский язык и литература только набирают обороты. На эту тему мы побеседовали с Шустовой Оксаной Александровной, преподавателем словесности Павловской гимназии.
– Оксана Александровна, про литературу вечно ходят страшные слухи. То боялись, что она умрет с появлением телевидения, потом угрозой называли интернет. Неужели ей все нипочем?
– Литература не собирается умирать. Сейчас, наоборот, она становится все более популярной. Оглянитесь. Литература включена в публичный дискурс: лекции Быкова, Лекманова, Архангельского собирают залы, на литературные курсы невозможно записаться. Мест нет. В Москве расцвели библиотеки, в театрах и на экране новое прочтение классики, а в социальных сетях растет сообщество книжных блогеров. Литература проникла везде. Посмотрите, сколько стали производить одежды с портретами и высказываниями известных поэтов и писателей. Ну когда мы носили на себе изображения Достоевского или Толстого, Маяковского или Есенина? В рекламе тоже сплошь отсылки к литературным источникам. То образ, то текст, то намёк. А корни там, в литературе.
– Дети читают произведения, цитаты из которых красуются у них на футболках? Или книги по сравнению с гаджетами не выдерживают конкуренции за внимание ребенка?
– На самом деле, это стереотип, что дети не читают. Читают, дорогие взрослые. Еще как читают. Но когда они выбирают книгу, важно, чтобы рядом оказался кто-то более опытный, кто уже знает, на что можно опереться, от чего лучше оттолкнуться, куда хорошо бы взглянуть. И пусть они не прислушаются. Зато начнут читать, а дальше уже можно направить и научить размышлять о прочитанном.
– Ученики готовы читать только современных авторов или классика тоже вызывает любопытство? Нет такого, что уже одно словосочетание «из школьной программы» вызывает недовольство?
– Часто приходится видеть отторжение задолго до того, как ребенок взял в руки книгу. Особенно классическую. Но если честно, так бывает только тогда, когда «не сработал педагог». Если ребенок готов читать лишь трендовую литературу, у него просто нет навыка радостной встречи с новой книгой. Любой. Значит, преподавателю не удалось сломать стереотип «школа – скучно, классика - нудно». Я ломаю.
Порой у нас такие дебаты идут, до хрипоты. Вообще, литература – широкое поле для общения с учениками. Есть, где развернуться, как говорится.
– Какое произведение вызывает особенно бурные эмоции?
– Бывает по-разному. В этом году в 10 классе это был «Обломов» Гончарова. Ребята спорили, выдвигали гипотезы, почему же Ольга Ильинская, которой автор дал фамилию, производную от имени главного героя, так и не стала «его». Хотя, если судить по фамилии, вполне могла бы? Он Илья Ильич, она Ильинская. Кому и чего не хватило для реализации мечты и воплощения любви? Как же так, почему он «сменил» Ильинскую на Пшеницыну? Вопросы. Жизненно? Актуально? Ещё как! Особенно для тех, кто только вступает во взрослую жизнь. Мода меняется, а Обломов вечен.
– Получается, что ваши уроки не шаблонные? Вы позволяете ученикам «играть» с литературой, учите понимать и анализировать действия героев.
– Мы пытаемся увидеть на уроках то, на чем не акцентируешь внимание сразу, при первом прочтении. И пусть не всё это может найти подтверждение в научных кругах литературоведов, но нам-то на занятиях никто не запрещает искать свою истину. Когда мы изучали «Отцы и дети» Тургенева, учеников поразил Евгений Базаров. Ребята спросили: как такой способный к анализу, такой смелый и интересный человек так нелепо прожил совсем небольшую жизнь? Они захотели узнать, круто ли быть нигилистом. Попробуем? Попробовали. Тренировались прямо на мне. В итоге зашли в тупик. «Ну как? - спрашиваю у десятиклассников. – Нравится всё отрицать?» Признались, что весело, но не очень рационально.
– А что еще удивительного происходит у вас на занятиях?
– Мы работаем в технике скрайбинга. В литературе ей цены нет, только мало кто пользуется почему-то. Ребята укладывают новую информацию о книге или герое так, как им самим хочется. Поэтому тетради по литературе у моих учеников старших классов выглядят не совсем обычно. Часто слышу вопрос: «Это что, тетрадь по литературе?» Да, это литература. Улыбаемся все вместе: дети и я. Ну вот у нас так.
– Так завораживающе рассказываете, очень хочется попасть к вам на урок. Все так современно, хотя вроде бы речь идет о классике. То есть вы не пытаетесь изменить саму школьную программу по литературе, вы меняете формат занятий. Ведь так часто можно услышать: эту книгу давно пора убрать, а вот эту добавить.
– Сама по себе программа – это всего лишь документ, но в руках педагога он становится инструментом для развития. Подходить к таким инструментам с опаской и недоверием нельзя. А вот использовать их умело и качественно – да, это по-нашему!
– Еще литературовед Михаил Леонович Гаспаров говорил, что Россия в гораздо большей степени держится на том, что все знают, от чего умерла Анна Каренина, чем на единой системе налогообложения. Вы согласитесь с ним в том, что школьная программа по литературе дает нам общую систему культурных кодов?
– Конечно, программа нужна. Иначе будет потеряно что-то общее, что сближает и объединяет нас всех в этой стране, хотим мы этого или нет. Это именно тот вектор, который напоминает нам: вон там, в тех знаниях сосредоточены основы бытия, в них бьётся сердце твоей Родины и хранятся духовные сокровища нации. Да и вообще школьная программа более гибкая, чем принято об этом думать.
– Но ведь дети часто жалуются, что не понимают классического языка Карамзина, Толстого. Может, просто сделать замену каких-то произведений на более современные и понятные подросткам?
– Это ошибочное мнение, что целью изучения произведений школьной программы обязательно должно стать полноценное понимание их именно в школьные годы. Нужно просто позволить каждому из нас научиться понимать литературные шедевры настолько, насколько мы вообще сможем их понять. Кто вообще сказал, что люди действительно их хорошо поймут, став взрослыми? Художественный классический текст именно потому и назван классическим, потому и включен в школьную программу, что он многослоен, он создан так, что веками остаётся интересен людям, а встреча с ним в любой период жизни человека подсказывает, помогает задуматься, принять решение, сделать выбор. И этому мы учимся всю жизнь. Поэтому предлагаю не ставить вопрос так: тексты непонятны детям, и зачем их изучать? В школе ребенок понимает одно, а со временем, став взрослым, другое. И всё это при встрече с одними и теми же текстами. Но ведь «привычку к труду благородную» закладывать нужно именно с детства, а как иначе? Чтение – это труд. Понимание – это труд. Сопереживание – это труд. Этому и учит нас классическая литература.
– А ученики никогда не подходили к вам с предложением заменить какое-нибудь произведение, скажем, на «Гарри Поттера»?
– Постоянно подходят, предлагают. Дэниел Киз? Давайте поговорим! Марк Шагал? Да не вопрос! Но только с помощью инструментов, помогающих анализировать и проникать в глубину текста. Без этого никуда, я разговариваю только на таком языке, и дети тоже переходят на него. Так и общаемся. Один раз ученица принесла мне книгу “Моя жизнь” Марка Шагала. Её тронули и полотна великого художника, и его книга. Она настолько погрузилась в художественное пространство Шагала, что решение выйти на исследование было естественным и неоспоримым. Поступило предложение написать курсовую. И как тут не помогать? Как остаться в стороне, когда и ты оказываешься захваченным, впечатленным, пораженным. Никак. Поэтому вместе.
Вообще от старшеклассников гимназии часто слышу: «Посмотрите. Почитайте». Море советов и предложений к дискуссии. Море вопросов. Это поражает. И вдохновляет.
– С русским языком, наверное, чуть легче? Всем понятно, зачем учить, как учить, и на программу особенно никто не нападает.
– А вот и нет. С русским языком бывает даже сложнее. Язык для носителя – кажущаяся определенность, данность, привычка, и думается: что же может быть интересного в том, что ты вроде и так знаешь? Владеешь, умеешь использовать. Вот эта уверенность и мешает. Борьба с языковыми сорняками, которые все время претендуют на первенство, или принятие норм орфоэпии – это тяжкий труд. То и дело слышишь: ещё немного, и границы грамматических норм будут отодвинуты или вообще отменены. А почему так нельзя говорить? Зачем нужно правильно ставить ударение? Поверьте, современным детям ответить, что грамотно нужно выражаться, чтобы быть грамотным, - означает поставить крест на их желании учить все эти правила.
Куда как интереснее изучать иностранный язык. И блеснуть можно, и пригодится. С естественными науками вообще интересно: там и опыты, и движение, и процесс. А тут? Язык, да ещё и родной.
– Но вы же наверняка уже придумали, как составить конкуренцию остальным предметам? Чтобы на уроках русского языка были и опыты, и движение, и тренды?
– Без этого никуда. Нам, словесникам, нелегко, но мы придумываем. Например, в прошлом году с шестиклассниками обсуждали разные варианты обобщения и фиксации информации и пришли к выводу, что самым интересным и зрелищным им представляется способ создания инфографики. Сделали. Было весело. Даже посоревновались в умении подавать научный материал необычно. Но главное - все запомнили правила.
– Но меняется не только подход к преподаванию, меняются и сами дети? Какие они, ваши современные ученики?
– Они просто дети своего времени. Быстрые, гибкие, яркие, смелые, спорящие, отстаивающие своё мнение. Но всё как раньше: выбор, любовь, эмоции, мода. Наших гимназистов отличает готовность к восприятию нового, креативность мышления, широкий кругозор, прекрасные возможности для личностного роста. Они интересные собеседники и уникальные личности. Мне повезло!
– Какой у вас главный принцип работы с учениками?
– Принцип взаимодействия с учениками может быть только один: сотрудничество. Иного и быть не может. Быть партнёром ученику – это сложно, ведь нужно удерживать баланс отношений, в которых один всё равно знает больше, но только пока, до поры до времени. Учитель вообще может всё, ну почти всё. Ему просто не нужно мешать. Нужно доверять. Это то, что мы все ждём и от детей, и от их родителей. Доверяйте нам, пожалуйста! И проверяйте, конечно, если есть такое желание. В общем, будьте с нами на одной волне.