Судя по страницам российских газет и интернет-сайтам, людей в процветающей России всё больше волнует проблема бедности. И, судя по всему, в последнее время с ней в той или иной мере сталкивается большинство наших сограждан, а не лишь те 19,3 млн., о которых вещают официальные лица. Почему возникает такой диссонанс и сколь масштабна проблема, если её оценивать с позиций, принятых в «цивилизованном» мире?
Уровень бедности в России исчисляется радикально иначе, чем требуют этого стандарты ОЭСР. Подход к подданному как к животному, которое должно быть благодарно господам за то, что ему позволено выживать, обусловил появление понятия прожиточного минимума (я не буду сейчас говорить о том, как он рассчитывается) и определение бедности как состояния, при котором человек не располагает доходами, соответствующими данной величине (стоит напомнить, что прожиточный минимум рассчитывается для детей, трудоспособных и пенсионеров). Долгое время властей не смущало то, что минимальный уровень оплаты труда в стране оставался ниже прожиточного минимума – но эта эпохальная задача была решена с их уравниванием с 1 мая 2018 г. Подход к гражданину как к человеку, не способному обеспечить себя так, как считается в том или ином обществе нормальным, вызвал в развитых странах к жизни иную методику: здесь черта бедности определяется как 50% медианного дохода домохозяйств и никак не увязывается с прожиточным минимумом. При этом даже этот уровень является индикативным, так как большинство социальных пособий назначаются даже тем, чьи доходы выше черты бедности (например, в США продуктовые талоны получают те, у кого они превышают данный показатель не более чем на 30%, а к системе Medicaid подключаются те, кто зарабатывает менее чем на 38% больше минимума). Что получится, если пересчитать российские показатели на основе западных стандартов?
Согласно данным Росстата, величина прожиточного минимума в России в 2017 г. составляла 43% медианного дохода. При этом в 2018 г. он был повышен на 2,2%, тогда как номинальные денежные доходы выросли более чем на 4,3% – соответственно сейчас соотношение сократилось до 41% или даже менее. По данным того же Росстата, в 2017 г. доля населения, получавшего доходы ниже 50% медианных, достигала 18%; вероятно, она возросла в той же пропорции, как и традиционно исчисляемая доля бедных, т.е. на 0,5-0,7%. Если эти выкладки верны, то число российских бедняков составляет не 19,3, а как минимум 27 млн. человек. Однако самое важное даже не в этом: цифра в 10,4 тыс. рублей как уровень прожиточного минимума в среднем на человека очень выгодна властям не только потому, что даёт возможность обосновать уровень минимальной зарплаты в 11.280 рублей, но и потому, что остаётся на 20 с лишним процентов ниже среднего размера пенсий (13,3 тыс. рублей летом 2018 г.). Однако пересчёт бедности по методологии ОЭСР поднимет черту бедности до 12,8 тыс. рублей, то есть подведёт её практически вплотную к средней величине пенсии.
Иначе говоря, реальная бедность в России на 40% больше официальной. И, что особенно важно, все оказавшиеся по другую сторону от определяемой Росстатом черты бедности люди не получают никаких дополнительных выплат или услуг от государства, так как «бедными» не считаются (по стандартам США, талоны на продукты должны были бы получать россияне, чей доход на члена семьи составляет не менее 16,7 тыс. рублей, а таких в стране может оказаться до 40%). Все эти простые выкладки показывают только одно: население, которое считает себя бедным, не ошибается. Ошибаются власти, придумывающие удобные им цифры для очередных «национальных проектов».