Геродот возлежал на топчане и, страдая, глядел в потолок, размышляя вслух: "Чем бы в муху пульнуть? Персиком, что ли... Ой! Я же ученый, мне об умном и вечном мыслить надо!" - встрепенулся думатель и начал шарить по закоулкам мозга в поисках интересной темы.
Из интересного нашлись только вчерашний диспут у Гиппократа, да и то первая его часть... "Про скифов написать, что ли, эдакое эпохальное – "Истории" например. А что, свежо и не избито!" - решил ученый и заорал как потерпевший: "Эней, где тебя носит, только за Аидом посылать, волоки таблички, труд писать буду"!
Через достаточно продолжительное время в залу ввалился слуга, изнемогавший под тяжестью табличек для письма и жестокого похмелья.
Положив перед собой одну табличку и, вооружившись стилусом, учёный впал в прострацию, причём лицом. Часа через два, выпав из нирваны (просто поспавшись) Геродот приступил непосредственно к тексту: "Страдающий от жесточайшего приступа меланхолии, Зевс прохаживался по безлюдной местности" - Красиво загнул, подумал ученый и, высунув язык от усердия, продолжил возлия... тьфу ты... излияния и откровения.
"М-да, думал Зевс оглядывая пустыню, ни таверны приличного, ни женщин. А заселить надо. - К слову, слово у верховного обитателя Олимпа редко расходилось с делом (ну разве, что по срочной необходимости). Поэтому громовержец влез на ближайший холм и стал плотоядно оглядываться в поисках подручного материала для демографического взрыва. Аккурат в эту пору, дочери местнопротекающей реки Борисфене взбрело в голову (очевидцы утверждают, что блондинистую) всплыть, и, видимо, причесаться. За этим увлекательным занятием она и была застукана Зевсом, который, быстренько свистнул Гермесу, чтобы сгонял за винишком, ну и всем, чем полагается в подобных случаях, сразу взял быка за рога или, говоря по-гречески, девушку за что попалась!
Примчавшийся с винишком и остальной закусью, плотно перекусивший на халяву (счет был записан на главного Олимпийца – не путать со спортсменами) Гермес резво огреб молнией в лоб, что б не мешал процессу прироста населения... тьфу ты.. задушевным беседам про луну и прочую романтику, и, обидевшись, выпил и съел все, что притаранил (на шесть персон, между прочим), после чего свалился под раскидистый лавр и захрапел (за что, кстати, огреб молнией еще разок. Или пять..., тут историки во мнениях расходятся).
В общем, итогом воспитательного разговора на тему, как нехорошо девушкам в одиночку бродить где ни попадя, явилось появление (вот так, ни с того, ни с сего) у Борисфены сыночка Таргитая. Сыночек, надо доложить, был тот еще стахановец и настругал аж троих: Липоксая, Арпоксая и Колаксая.
После взращения троицы до вполне подходящего возраста, на землю (непонятно с какого бодуна) сверзились золотые плуг, ярмо, секира и чаша (увернуться удалось не от всех предметов). Очнувшийся первым Липоксай, потерев здоровенную шишку и увидев валяющихся в отключке от прилетевшегося счастья братанов, вещички, естественно, решил заныкать и продать в одиночку, но получился ему полный облом.
Шмотки, изрядно раскалившись при пролете сквозь плотные слои атмосферы, жглись неимоверно, в чем старшой и убедился моментально. Пришедший в себя от воплей брата Арпоксай, не удосужившийся прослушать сообщения до конца (а может и от жадности не обратив внимание на предупреждение системы) тут же протянул загребущие ручонки к бесхозноваляющемуся добру, но получил ожог второй степени (а что он еще ожидал?) и из числа претендентов, понятное дело, также выбыл!
Пока старшие братья оглашали округу местными идиоматическими выражениями, из ступора выплыл меньшой брательник и, сведя глаза из положения "в кучу" (пальцами, как утверждают некоторые дотошные историки) в положение "прямо и вдаль", тоже узрел золотишко. Издав радостный вопль (вот тут историки расходятся во мнениях, что конкретно заорал Колаксай - от "Ух ты ж блин, как меня приложило!" до "Убью, гада, как поймаю!") меньшой вцепился в остывшие вещички. Тут у летописцев полное согласие в том, что следующим воплем было истошное: "МОЕ!!!" Обожженым братьям уже были по фигу претензии меньшого на сувениры с небес, тем более что травмированными руками не очень-то и попретендуешь, поэтому на семейном совете большинством голосов (по здоровенному целому кулаку у носа каждого из старшеньких) было решено отдать нажитое меньшому с последующим водворением его (меньшова) на трон (который кстати, пришлось стругать опять-таки старшим, причем самолично). Первым указом монарха было присвоение названия вновь народившемуся государству "Скифия", а всех забредших и присоединившихся к троице величать "скифами". Но, чтобы залетные не сильно зарились на кусок пирога и тем более на трон, повелевалось народу быть кочевым, тырить... э-э-э... приобретать все, что плохо лежит и тащить к царю, а попросту сдавать в общак, для возвеличивания и сохранения, так сказать, в исторических хрониках".
На этом месте у Геродота творческий энтузиазм иссяк, а может дело шло к вечеру и пора было собираться на форум, решать всем кворумом животрепещущую проблему плохого освещения кварталов сильно демократической любви. Вам смешно? А, между прочим, были прецеденты (успешно замятые местным аналогом полиции), когда один донельзя свободный гражданин, обознавшись в темноте, не вполне подобающим образом употребил другого, столь же донельзя свободного гражданина. Отдельные злопыхатели утверждают, что историку просто захотелось продолжить вчерашнее, но, глядя в честные глаза скульптурного изображения автора "Историй", мы данный поклеп отметаем, именно как поклеп!
"Истории" Геродот дописал, но это уже совсем другая история...