Новый год, Рождество – эти два прекрасных, светлых праздника невозможны без гениального произведения Гофмана, Чайковского «Щелкунчик». Потому мы сегодня поговорим о «Щелкунчике».
«Щелкунчик» – это замечательная сказка, которая одинаково интересна как взрослым так и детям. А встреча с этой прекрасной сказкой в новогодние дни особенно приятна.
Замечательная музыка, можно сказать – гимн добру и самое знаменитое произведение, которое, наверное, существует. Спектакль, о котором я хочу рассказать, поставлен Юрием Николаевичем Григоровичем в замечательной сценографии Солико Багратовича Вирсаладзе.
Мне кажется, что прежде всего привлекает эта музыка, наверное. Как правило, никто не читал настоящую сказку Гофмана, практически не соответствующую либретто балета, которое написал Мариус Петипа.
Есть такая пикантная подробность, что Дюма написал свою версию сказки на французском языке, перевел Гофмана и чуть-чуть переделал. И Петипа ориентировался не на сказку Гофмана конкретно, а на вот это переложение Дюма. И когда начинаешь читать сказку Гофмана настоящую, то понимаешь, что ничего общего с балетом она не имеет.
Естественно, Чайковский писал по либретто Петипа и немножко отошел от самой сказки. Но фабула единственная, которая связывает все эти произведения – это то, что это романтическое произведение, это конфликт мечты и реальности. Все-таки и Гофман и Чайковский – это великие романтики XIX века.
Развитие действия в основном идет в первой картине. Начинается спектакль с того, что идет рождественский вечер, детям дарят подарки, детям дарят куклы. Маше дарят куклу, которая ей очень нравится, но которая ломается. Ночью она приходит ее укрыть и засыпает рядом с ней.
И ей снится сон, что приходит Мышиный король, который начинает воевать с этой куклой. Маша заступается за куклу, мышиный король убегает и начинаются все превращения. Все остальное – это практически уже без действия, просто чистый, классический танец.
Всегда забывают про один персонаж, у Григоровича он очень важный – это Дроссельмейер. Он связывает все сцены балета. Мой любимый Дроссельмейер, с которым я много работал на сцене, – это Алексей Лопаревич. Несмотря на то, что были легендарные исполнители, такие, как Лавренюк, Левашов, Юрий Ветров. Леша один из тех, кто может встать рядом с этими великими исполнителями.
Первым исполнителем партии Дроссельмейера был Левашов. Именно он заложил традицию такую, что этот персонаж главный, что именно его волей происходят все эти превращения: из комнаты в лес, из леса на елку, с елки на поляну, где происходит венчание, а потом обратно в комнату. И во многом таланту Левашова, я думаю, и Григорович обязан, что эта партия получилась настолько яркая. Последующие исполнители уже отталкивались от опыта персонажа, созданного Левашовым.
«Щелкунчик» – это необыкновенная встреча с детством, но очень грустная. Это прекрасная встреча со своей мечтой, счастливый сон, который прерывается и ты невольно просыпаешься и понимаешь, что счастье твое ушло вместе с этим сном.
Тема счастья, которое все время хочется догнать, встретить, но это невозможно. Реальность и мечты несочетаемы – и про это спектакль.
Зло в «Щелкунчике» – оно такое детское зло. Мышиный король, который воюет с Щелкунчиком… мне кажется, здесь все гораздо серьезнее – это просто предлог, который дает маленькой Маше превратиться в девушку. И ее этот поступок, то, что она заступается за Щелкунчика, то, что она пытается его защитить – меняет ее мировоззрение и она становится старше.
Маша – это мечта принца. Очень важная сцена, когда принц рождается и являет миру свое лицо, как бы заново приобретенное, первое, с чем он сталкивается – это с куклами, которые тоже ожили и рядом с ним находятся. Но в отличие от него, они – куклы, они двигаются по кукольному, а он – нет, он не имеет на это право, он должен двигаться: «Летит, как пух от уст Эола». И ему куклы показывают: «вот твоя спасительница, посмотри», и вот этот первый взгляд, и любовь, и страсть именно к этому человеку, к этому лицу, она должна отразиться, ее надо дальше продержать.
Сложность партии принца заключается в том, что ты танцуешь не реальное существо, ты не можешь сделать что-то несовершенное, грубое или неправильно. Все должно быть очень легко, очень кантиленно и очень логично, одно вытекать из другого. Принц Щелкунчик, он – мечта, он воображение Маши.
Такой же, очень сложный момент, есть в сцене снежинок, когда они играют в снежки, принц подкидывает снег, он начинает падать между ними – и принц видит, что из девочки, которая его спасла, появилась девушка, и он на нее уже смотрит не как на девочку, а как на девушку.
Мне просто повезло, я несколько репетиций репетировал с Галиной Сергеевной Улановой. И она на моих глазах показывала одной из исполнительниц Маши, когда принц протягивает руки в сцене снежинок, как она должна их положить. Она показывала, как она сначала должна подумать, принять для себя это решение, что она согласна именно этому принцу отдать свою руку. Вот это надо сыграть, в этом большая сложность, но это очень просто выглядит.
Балеты XIX века без белой сцены, так скажем, без белого балета не существовали и обязательно должна была быть сцена, где девушки в большом количестве должны были танцевать в этих белых пачках. По записям спектакля Иванова, в сцене снежинок участвовало шестьдесят четыре танцовщицы. Это была колоссально большая сцена, сейчас в таком составе не танцуют нигде. В версии Юрия Николаевича – это кордебалетная сцена, но все-таки основными героями являются Маша и принц.