Как хромой крестьянин обул британского короля, а затем
и весь мир
ДМИТРИЙ ЧЕРНИКОВ, АЛЕКСАНДР РЫМКЕВИЧ
Родившийся на корнуолльской ферме в 1829 году Джон Лобб вряд ли мог представить, что спустя 150 лет его обувь будут носить сильные мира сего. Джон, повредивший ногу в детстве и на всю жизнь оставшийся калекой, пешком добрался до Лондона и устроился подмастерьем обувщика. Позже он переехал в Австралию, охваченную золотой лихорадкой, — именно там его ждал первый успех.
Лобб изобрел для старателей ботинки с полыми каблуками, в которых можно было прятать самородки, — и сам на этом озолотился
Мировую славу Лоббу обеспечил принц Уэльский, впоследствии коронованный под именем Эдуарда VII. Именно он ввел в моду шотландскую клетку глен-чек, впоследствии получившую название «принц Уэльский». Ему же мы обязаны тем, что нижняя пуговица на жилетах и пиджаках не застегивается. По слухам, он расстегивал ее из-за тучности, хотя мы предполагаем, что дело было в комфорте — сидеть на лошади и за столом так гораздо удобнее. С момента первого заказа принца марка John Lobb стала абсолютным синонимом королевской роскоши.
И сегодня лондонская мастерская гордо носит королевские варианты герцога Эдинбургского (принц Филипп, супруг Елизаветы II) и принца Уэльского
В течение XX века фирма John Lobb изготавливала туфли для множества мировых знаменитостей. Несмотря на высокий спрос, создатели не уходили на рынок готовой обуви и вручную вытачивали колодки для Бернарда Шоу, Дюка Эллингтона, Фрэнка Синатры и Аристотеля Онассиса.
Российской элите английские изящество и комфорт тоже пришлись по душе. Особенно любил марку Федор Шаляпин, заказавший свою первую пару во время лондонских гастролей с «Борисом Годуновым». Интересно, что сам певец, обладавший богатырской комплекцией и нестандартной формой ноги 46-го размера, начинал карьеру как ученик сапожника. В 2012 году в рамках проекта Spirits of the Capitals стиль Шаляпина увековечили в паре балморалов John Lobb с замшевым верхом и инициалами «Ф. Ш.» — за концепцию отвечал писатель Виктор Ерофеев. Женщины тоже находили повод заглянуть в мастерскую: ателье выполняло обувь по заказам Авы Гарднер, Джеки Онассис и принцессы Дианы.
На Сент-Джеймс-стрит по сей день работает оригинальное ателье John Lobb Ltd. Им управляют Джон Хантер Лобб и его сын Джонатан, четвертое и пятое поколение мастеров соответственно. Здесь не оглядываются на моду и делают классическую английскую обувь — исключительно по индивидуальным колодкам.
В 1976 году группа Hermès приобрела права на марку готовой обуви John Lobb (что никак не сказалось на работе исторического ателье, более того — дизайнерам марки открыт доступ к его архивам). В 1982-м была выпущена первая коллекция готовой обуви, а собственная мануфактура открылась в Нортхемптоне в 1994 году. Для центра английского обувного дела с XVII века это не срок. И в то же время именно John Lobb стал одним из главных традиционных производств в городе. Но сегодня для успеха на рынке компании мало одних лишь традиций и бескомпромиссного качества.
В 2014 году креативный отдел компании возглавила Паула Жербас — к тому моменту она уже успела поработать на Сэвил-роу, но впервые столкнулась с обувной индустрией, где заправляют мужчины.
«Она женщина и к тому же не обувной дизайнер", — я ожидала, что сотрудники фабрики будут думать обо мне примерно так. Но все оказалось ровно наоборот. Первые полгода я почти все время проводила в Нортхемптоне, и они многому меня научили, помогли понять фундамент и ценности компании, ее фирменные приемы и выразительные средства. Конечно, зная историю John Lobb, я подошла к процессу очень осторожно и сознательно», — комментирует Жербас.
Иногда моя работа состоит не в том, чтобы придумать что-то новое, а в том, чтобы понять: менять ничего не нужно, все сделано хорошо задолго до меня
В John Lobb убеждены, что нет ничего лучше того метода производства, который изобрели еще в XIX веке, а современные машины в большинстве случаев проигрывают старым. Самая ценная из них служит для затяжки и закрепления деталей верха на пластиковой колодке (lasting). Создавшая ее еще до Второй мировой американская компания United давно закрылась. За эти годы техники John Lobb смогли отыскать несколько подобных машин для запчастей. Вероятно, это последний работающий экземпляр, и когда он ломается, приходится вытачивать деталь и ждать ее несколько дней, а необходимые операции производить вручную. Но если машина позволяет обработать пятьдесят пар обуви в день, то руки — только десять. Отчасти спасает ситуацию современная машина из Италии, но она не позволяет регулировать силу натяжения, что крайне важно для работы с разными видами кож.
Нашелся умелец, который полностью перестроил машину и подключил к компьютеру — теперь ее можно регулировать. Вот только при ее стоимости 50 000 евро перенастройка обошлась в 100 000
Фабрика способна выпустить не более 450−500 пар обуви в неделю — это практически штучное производство. Иногда сотрудникам приходится работать за день с двадцатью разными моделями, а не с потоком. Трудовой процесс в John Lobb организован отлично от схемы «один сотрудник — одна операция». Например, сшивание деталей верха (closing) — выполняется парой: одна мастерица соединяет части с помощью клея и, убедившись, что они прилегают точно, передает их второй, которая прострачивает их на машине. Так обеспечивается двойной контроль качества.
Перед натяжкой на колодку здесь также применяют предварительную формовку, которая позволяет избежать морщин. И если в коже есть хоть малейший скрытый дефект, он проявит себя на этом этапе, когда еще возможно внести изменения. Стоит ли говорить, что John Lobb отбирает кожи высочайшего качества, причем местным фермерам не доверяет.
Привилегия реинкарнировать в Оксфорды и дерби есть лишь у французских шестимесячных телят, кожа которых дубится и окрашивается органическими веществами в Италии
Для раскроя пригодно не более 60 % листа, из остатков шьют мелкие аксессуары и снабжают материалами местную школу, где обучаются будущие обувщики.
Разумеется, обувь в Нортхемптоне делается по технологии goodyear, которая позволяет, когда придет время, отделить прохудившуюся подошву от верха и заменить. Некоторые присланные в починку ботинки выглядят так, словно хозяева пожелали воскресить их из мертвых. Но нет ничего невозможного. Их вскрывают, как устрицу — просунув короткое лезвие ножа между подошвой и рантом. Для сшивки используется цепной шов — достаточно разрезать одно звено, и подошва отделится без труда.
Впрочем, до момента, когда придется отдавать туфли в починку, хозяевам нужно еще дожить, — обувь John Lobb служит долго. Мастер, вставляющий деревянный геленок между внутренней подошвой и слоем крошеной пробки, смешанной с резиновым клеем, уверяет, что он добавляет туфлям 10–15 лет жизни. Дерево возвращает ботинок к первоначальной форме, что предохраняет кожу от растягивания, — в отличие от металлической вставки, которую используют многие компании. Еще 10 лет жизни добавляет сама пробка, которую многие заменяют на каучук. От каучука нога потеет — и в прокладке скапливается влага, разрушающая обувь. Пробка же позволяет ей испариться. К тому же она принимает форму стопы — и через две-три недели знаменитые «неудобные» английские ботинки садятся, как перчатки.
Необычным образом в John Lobb открывают канал для сшивания ранта с подошвой. Обычно он прокладывается с помощью специальной машины, напоминающей консервный нож, прямо на поверхности подошвы на небольшом расстоянии от кромки. После сшивания с рантом канал заклеивается, однако случается, что его створки раскрываются. В John Lobb открывают канал почти от ребра подошвы, что делает его более герметичным. И таких находок у компании не счесть.
Паула Жербас носит мужские туфли. Положение обязывает или это, как говорят англичане, «попытка пройтись в чужих туфлях», чтобы лучше понять своих клиентов?
Я всегда чувствовала разочарование в женской обуви — главным образом из-за качества. Она разваливается, о ней невозможно заботиться. Поэтому я стала носить мужскую, которая комфортнее, сделана намного лучше и с возрастом становится только красивее. Я даже чищу ее сама. На фабрике я провела много времени с полировщиками — и они научили меня всем премудростям. Конечно, меня впечатлили все эти станки и машины, но к ним меня, увы, не подпускают.
С осени 2017-го Паула включила в ассортимент марки линию женской обуви. Свое решение она объясняет тем, что до запуска готовых коллекций женщины составляли более трети заказчиков John Lobb. Модели вдохновлены классикой, но подчеркнуто современны: джодпурские ботинки сделаны из лакированной кожи и снабжены тремя пряжками, а оксфорды дополнены стильными съемными килтами.
На улице Могадор в Париже (недалеко от «Галери Лаффайет») с 1902-го располагается французская bespoke-мастерская John Lobb. В начале прошлого века большинство ее клиентов были англичанами — посольство Великобритании располагалось совсем недалеко. Но уже тогда в ней работали французские мастера, перенявшие и трансформировавшие британскую традицию.
А в наши дни один из ведущих мастеров Мишель Рабаллан, недавно отметивший 32-летие на одном месте работы, приезжает в Москву для встреч с российскими заказчиками. В John Lobb он пришел после четырех лет работы над ортопедическими туфлями и не сразу постиг стиль этой марки.
Мой мастер говорил: смотри, смотри и смотри на наши туфли. Попытайся их воспроизвести, и только тогда поймешь, что такое стиль
Машин для прошивки в парижской bespoke-мастерской нет, все операции выполняются вручную. Порой целая шкура теленка идет всего на одну пару, в то время как в RTW-производстве ее хватает на две: в bespoke недопустимы даже незначительные огрехи. Сырье поступает с фабрик-поставщиков Hermès: d'Annonay, Du Puy, а также Degermann в Эльзасе, производящей знаменитую кожу Barenia, обработанную двойным (хромовым и растительным) дублением. Последняя имеет рыхловатую структуру, отчего со временем на поверхности образуется красивая патина. Экзотические кожи тоже, конечно, есть; помимо базовых опций (аллигатор, кайман, страус, питон) здесь предлагают и необыкновенные: акулу, бизона, антилопу куду.
Чтобы выбрать дизайн пары, вам не понадобится листать тяжелые фолианты: полный архив моделей есть у Рабаллана в iPad (хотя и два бумажных каталога с принтами 1930-х для более старомодных клиентов он тоже привозит). Если в них не найдется необходимых вариантов, можно нарисовать эскиз с нуля совместно с обувщиком. Впрочем, около 80 % всех bespoke-заказов — это черные туфли в четырех базовых дизайнах. В России, как замечает Рабаллан, черной коже в последнее время предпочитают темно-синюю. Любовь к крокодилу тоже поутихла — теперь больше заказывают теленка.
Bespoke — это, конечно, не только пара туфель. Важным элементом остается общение с клиентом, обмен идеями и поиск их воплощения. Для одного из заказчиков Рабаллан за 20 лет изготовил более 500 пар обуви.
Захотев чего-нибудь нового, клиент попросил сшить пару с верхом без единого шва. Мастеру потребовалось полгода, но результат удался — с тех пор патрон ателье заказал еще 20, в том числе из аллигатора. Над последними Мишель мучается по сей день (а вот в России такие уже изготовили в ателье Per Nobile). Теперь пять моделей цельнокроенных туфель из теленка предлагают всем постоянным клиентам мастерской.
Другой заказчик John Lobb Paris, французский аристократ, увлекался охотой и потерял большую часть ступни, нечаянно нажав на спусковой крючок
Несколько лет он мог ходить лишь в специальных ортопедических башмаках, бросавшихся в глаза. Здесь пригодился ранний опыт Рабаллана — он сумел восстановить часть ступни внутри колодки так, чтобы полностью замаскировать травму и при этом сохранить удобство ходьбы.
Сегодня John Lobb адаптируется не только к конкретным клиентам, но и к странам-потребителям. Наблюдая за российским рынком, CEO марки Рено Поль-Дофан принял решение о выпуске специальных коллекций на каучуковой подошве: в нашем климате спрос на нее особенно высок.
Модель Hawke вдохновлена Красной площадью, а потому сочетает бордовый цвет верха с темно-серым оттенком брусчатки на подкладке. Специально для модели Sentry разработали новую подошву Lightweight walking sole: ультралегкую, прочную и надежную. Материал подошвы сочетает в себе резину и сэвилен — полимерный композитный материал, который выдерживает воздействие самых низких температур.