19 глава романа "Башкирский девственник"
Что касается тайны, то никто не знает, что мы с Новоселовым подрались в Давлеканово в августе 1985 года. По официальной версии я сдал его ментам, которые за умеренную плату не сообщили об этом инциденте в сельхозинститут, где мы, собственно, учились, а в Давлеканово были на практике. С точки зрения житейских удобств Новоселов, когда он один, идеальный человек, то есть он чрезвычайно умен, благожелателен и талантлив, так что общаться с ним - одно удовольствие.
Однако стоит появиться Козлову, как куда только все девается: он начинает разговаривать на пальцах (с Козловым, конечно), кривит рот и высмеивает мои многочисленные недостатки, следствие тяжелого советского детства. Тут он докалывается до меня на площади, будучи пьяным, и мы начинаем драться без особой на то охоты с моей стороны.
Тут, конечно, надо вспомнить незадачливого боксера из песенки Высоцкого, который не умеет бить по роже, но я однако же пару раз пнул его в грудь, о чем он не догадывается по сей день, как понял, что пора сматывать удочки. Тут подъехал автобус "Пазик", я в него запрыгнул и хотел уже уехать, как Новоселов сделал тоже самое.
Давлекановский народ, видя такое нарушение общественного порядка, скрутил его и велел шоферу ехать в ментовку, а я почел за благо выпрыгнуть на жесткое полотно дороги, выражаясь поэтически, и грязный и ободранный, а также потерявший свои золотые часы, я поплелся в лесничество забирать свои вещи, а потом вернулся в гостиницу с ними.
Конечно, не все концы с концами здесь сходятся, но я бы хотел сказать об одном мудаке, с которым в мое отсутствие познакомились мои друзья и который у меня допытывался: как человек может предать друга, и даже спрашивал, не набить ли мне морду, на что я ответил, естественно, что не надо. Он оставил меня в покое и на следующий день уехал.
Через месяц, кажется, уехали и мы по домам, после чего какие у нас были отношения, можете себе представить, тем более, что и сам я задавался вышеупомянутым риторическим вопросом. Однако, что хорошо, время идет, кончили мы четвертый курс и поехали в Тоцкие лагеря на военные сборы.
Никаких тайн на этих сборах не было, так что можно было о них и не упоминать, единственно, что после них по приезду в Уфу в этот же день я пошел к брату моему Айдару и мы с ним и его друзьями Русланом и Эдиком нажрались, купили пивка и решили отдохнуть по человечески, как из кустов вышли менты и забрали нас с Эдиком в Кировский РОВД. А на следующий день у меня был экзамен по военке, если я его не сдавал, то шел в армию со всеми вытекающими из этого последствиями, а если из вытрезвителя приходила бумага, то эффект тот же самый, то бишь громоподобный.
Однако Эдик храбро подошел к дежурному, спросил что-то там, оказалось, что да, так оно и есть, и вот знакомый ему майор или капитан благополучно освобождает нас из плена. Я сдаю экзамен, в армию не иду, и проч., и проч, а даже немножко выбиваюсь в люди, если можно так выразиться.
Однако тайна жжет меня немного, и я говорю о ней моему любимому другу Эрику Тагирову в надежде оставить это промеж нас, поскольку какие тайны промеж друзей, спрошу вас, господа офицеры?
Но, как говорится, нет худа без добра - на следующий день подходит ко мне Новоселов и говорит - а ну выкладывай все про вытрезвитель, на что я в благородном недоумении вопрошаю: а в чем, собственно дело? Но потом сдаюсь.
Так я снова завоевал благорасположение и, дай Бог, его не лишусь, если, конечно, поблизости не окажется Козлова.
8.12.90