Воспитывали меня дядя и бабушка. С восьми месяцев. Мама в это время устраивала свою личную жизнь. Сейчас из них уже никого нет в живых, поэтому своим рассказом, я думаю, никого не обижу, а кому-то скажу слова благодарности, которые не успела сказать им при жизни.
Родилась я в третьей четверти двадцатого века, так что о морализме советских времен знаю не по наслышке. Родилась, видимо, от большой любви (ведь только от большой любви родятся красивые дети), но не от маминого мужа. Вообще муж у мамы появился по моим подсчетам, когда она была уже беременна мной. И уж не знаю по этой причине или по какой-то другой в восемь месяцев от роду я оказалась в доме моей бабушки - маминой мамы. Официальная версия нашей семьи: я обожгла руку, схватившись за дверку печки (в восемь месяцев я самостоятельно ходила по деревенскому дому), и так как у мамы не было времени меня лечить, меня и привезли к людям более опытным. Нужно сказать, что у мамы действительно опыта было маловато- родила она меня в 18 лет. Так я оказалась у бабушки и дяди, который души во мне не чаял. Своих детей у него быть не могло, поэтому назвали меня в его честь, только женским вариантом мужского имени. Возились они со мной долго, ожог был сильный, шрамы остались до сих пор, да и пальцы на одной руке у меня короче, чем на другой.
Раннее детство у меня было идеальным: дома меня любили, дядя играл на баяне, гармошке, гитаре, я пела, кстати слух и голос у меня и сейчас еще ничего. Мама приезжала раз в год, привозила игрушки, сладости. Когда она уезжала, я спала на ее кровати, потому что на подушке оставался ее запах. Однажды она оставила свое платье в шкафу, я с этим платьем спала, наверное, месяца три, забрать у меня его так никто и не смог. В садик я не ходила. Меня всему учили дома, поэтому о том, как на самом деле жестоки дети я не имела никакого представления. Пока лет в пять соседская девчонка, которая была меня года на два старше, не открыла мне глаза на то, что я подкидыш.
На мой вопрос: "Как это?" Она мне объяснила, что матери я своей не нужна, она меня подбросила к бабке, потому что не любит и дружить со мной никто не будет и что -там еще, не помню...
Домой я вернулась побитая и в слезах. Было больно и обидно, особенно из - за того, что я никому не нужна... С этого дня дядя начал учить меня драться. Я подтягивалась, отжималась, меня учили как и куда бить.
Подкидышем меня больше не называли, боялись. Но в школе, как оказалось, словарный запас детей был гораздо богаче. Хотя это другая история.
В свои пять лет я от своих родных узнала несколько установок, которые помогали мне всегда: я особенная, меня любят такой какая я есть, нужно уметь себя защищать, всего нужно добиваться своими силами. А еще бабушка вбила в мою голову одну крамольную мысль, "меня нельзя обижать, никому". И знаете она работает.