Глава 9 (продолжение)
Когда поезд снова тронулся, рассказ Сережи продолжился.
— Я ходил на гору с экскурсией. Рассказывали, что она необычная с точки зрения геологии, отличается от всех других гор Крыма. Там такие странные камни, и очень много разных растений. Подъем был непростой, к тому же, мы несли с собой воду — ее на горе нет. На вершине углубились в лес с какими-то удивительными деревьями; казалось, что у них кора серебристая. Мимо нас проходили две девушки, а я, как раз, отстал немного. Одна подошла ко мне и спросила, знаю ли я, что лес зачарованный. Рассмеялись и ушли, теперь я думаю, может это и не девушки были вовсе — уж больно странно одеты, во все зеленое.
— Это были эльфы Сереня; тебе повезло — ты видел лесных эльфов.
— Их могла видеть вся группа.
— Это не факт. Про них кто-нибудь говорил потом?
— Нет.
— Ну, вот видишь.
— Ну, чтож, тем лучше, значит, мне была оказана особая честь. Чего еще интересного? Раньше на горе был монастырь Петра и Павла; когда исчезла вода, монахи тоже ушли.
— Уж, не за грешки ли их Бог наказал?
— Есть такая версия, но ее не принято громко обсуждать. Геологи как-то проще все объясняют.
— Эй, братва хорош базарить, поперли в ресторан.
— Это зачем еще?
— Так там обед заказан, ждет нас. Борщ, цыплята, фрукты…
— Кто заказал?
— Я, мы, то есть, с Коляном.
— На какие шиши?
— Шиши?! Машка, молодец, мелочь всю разменяла — раз; а ее там было до х… много, в общем. Когда я плясал, знаете, сколько мне давали? Во, не знаете. Я еще подумал, что мог бы работать…
— Клоуном.
— В общем, я собирал все деньги с поездов — два. Гуляем на свои, честно заработанные.
— Я отдавал, — подтвердил Витя.
Наташа наклонилась к Насте:
— Заметь, не пропил, а почему?
— Почему?
— Общаковые деньги — святое. Это — идеология!
— А главное, у меня там неограниченный кредит — это три. Но это, думаю, не понадобиться. Ну что, пошли девчонки. Мороженое будет, эклеры всякие, кофе хороший…
— Борщ то с мясом, наверное?
— Борщ отдельно, колбаса отдельно — хочешь клади, не хочешь не клади.
В вагон-ресторан было идти далеко; почти в другой конец состава. На столе белоснежная скатерть, приборы блестят чистотой. Принесли борщ и большую миску с колбасой.
— Слушай Вано, ты от жадности положил столько колбасы, что у тебя не борщ с колбасой, а колбаса, политая борщом.
— Открываю новые горизонты.
— Почти все спер, а еще такие фразочки загибает.
Затем принесли цыплят, и какие-то горшочки.
— О, — радостно воскликнула Настя, — картошечка с грибами.
— Ух, ты, как пахнет, дай попробовать.
— Нет, Ваня, это было бы несправедливо: ты у меня можешь попробовать, а я у тебя нет.
Официантка привычным глазом приметила, что Сережа с Витей ищут чего-то и не находят.
— Что хлопчики, чего еще надо?
—Если можно пива.
— Холодненького.
Уходившую официантку задержал Вано, и что-то прошептал на ухо.
— Вот вам ребята «Харьковское» светлое и темное «Киевское»; пиво у нас хорошее, все говорят. А это вам девчата; вкусное, легкое крымское вино. Ванечка попросил принести.
С другого конца стола Вано подавал приветственные знаки. Девушки благодарно улыбнулись и склонили головы. Вдруг, проснулся сэр Гарет: он вскочил, вытянулся как струна, приложил правую руку к сердцу и церемонно поклонился.
Обстановка становилась все более непринужденной. Один за другим пошли тосты. Попросили, наконец, сказать и молчавшую все время Наташу. Она, поднялась, явно, чувствуя себя не в своей тарелке, в незнакомой ситуации; вероятно, это был первый тост в ее жизни.
— Я бы, если можно, выпила бы за Сережин талант.
— Правильно, да мы и пьем за его счет! Серега, не грусти, мы с тобой.
Принесли мороженое, кофе, фрукты, и в этот момент включили телевизор. Вначале врубили «Астериск и Обелиск против Цезаря». Вано ржал на весь вагон.
— Смотри Колян, как римляшак мочат; так им и надо собакам. Кельты всегда всех делали.
— Да это не кельты.
— Все равно, кельты круче всех.
Всех в вагоне веселил этот северный патриотизм в устах явно местного мужика, но среди улыбающихся лиц и масляных глаз, Вите почудился взгляд жесткий и холодный.
— Насть…
— Я вижу, только не смотри в его сторону слишком внимательно. В конце концов, может просто, нормальный, серьезный человек перекусить зашел, и ему не нравиться.
Потом показывали «Терминатор 2».
— Ну, мы с Серегой вещи покруче в его квартире видали.
— Что, Артур? Да старикан наш парень не промах. Да и мы Колян кое-что можем, ведь, правда? Вот выпью и покажу этим придуркам, что их терминатор — фуфло.
— Витя, пора, уходим, пока он совсем не напился.
— Фильм интересный… досмотрим и…
— Я сказала — пора! Ты глухой и слепой заодно? Этот наблюдает и ухмыляется.
Чтобы увести разбушевавшегося рыцаря, применили хитрость. Наташа попросила официантку сообщить, что его зовет Маша.
— Радуйтесь, что меня призывает дама, а то бы я вам показал.
Пока шли, несколько протрезвели, и в свой вагон ввалились достаточно бодрыми.
— Ванечка, солнышко, что ж так долго, я заждалась.
— Ты меня звала?
— Я всегда тебя зову, а ты все не идешь, и колечки все нет; а Верусик так переживает, так переживает, места себе не находит. А мы такой ужин собрали; голодные, небось?
— Конечно, с утра ни крошки во рту; а кого это волнует?
—Ах, бедненькие: никто не покормит, никто не приголубит. Ну, пойдем мой голубочек.
Школьники переглянулись с удивлением, к которому примешивался ужас. Когда рыцари с дамами удалялись, Настя услышала:
— Проголодался…во всех смыслах.
— Хо, хо, хо…
Ее, аж, передернуло:
— Да они же знали, что мы сидели в ресторане? Зачем врать?
— Кто знает…игра такая…давайте спать — это, по моему, гораздо актуальнее.
Но, сказать легко, а сделать трудно. В эту ночь кутеж шел по полной, так как проверок до Крыма не ожидалось. Посреди ночи сэр Гарет подошел к месту, где спали ребята, и стал, сопя, что-то разыскивать на третьей (багажной) полке. Затем быстро удалился.
— Ребята, он гитару спер.
— Так ты ему ее подарила.
— Пойду и заберу.
— Не забывай, что они не только бродяги, но и доверенные лица короля Артура, наши телохранители.
Понеслись песни: «Кондуктор не спешит», «Таганка», «Эх, мороз» (хором). Затем «Владимирский централ» был исполнен два раза подряд, и каждый раз на новую мелодию.
— Бедный господин Круг, он же в гробу юлой вертится.
— Кто же такое выдержит?
— Бог терпел, и нам велел.
— Он бы такого не выдержал.
Затем настроение за перегородкой стало более лиричным: «Клен ты мой опавший», «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина», «Постой паровоз»… И наконец, в довершение темы, девушки спели про любовь к женатому. После короткого перерыва наступил период нового буйства. Во время хорового исполнения «Выйду ночью в поле с конем» раздался тренькающий звук, и наступила тишина.
— Струны порвал.
— Одну точно.
Утром у всех было дурное настроение. На этот раз их приветствовала рыжеволосая Вера.
— С добрым утречком. Как спалось? Мы вам мешали, наверное, но уж извините.… Когда девочки вы подрастете, вы поймете, что…
— Чаю можно?
— Конечно. Вода уже закипела. Кстати мы въехали в Крым, скоро первая остановка.
Как только поезд остановился, в вагон ворвалась красивая цыганка лет сорока.
— Ты куда? Ошалела?
Достаточно было одного взгляда, чтобы Маша заткнулась, открыв рот.
Цыганка подошла к Насте.
— Посмотри на меня внимательно, — и повернулась немного боком, убрав за шею волосы. Стала видна сережка, с изображением луны, окруженной рогами.
— Вам надо сойти на этой остановке. Я жду на улице.
С этими словами цыганка быстро вышла.
— Витя буди этих, ребята быстро собираемся, выходим.
— Входи Витек, ты, кстати, как всегда. Как раз на троих накатить осталось, и вот картофелина, разрежем…
— Мужики, без лишних слов, быстро уходим.
В тоне Виктора было что-то более чем убедительное.