Давно остались в прошлом споры о том, нужны ли России мигранты. Даже в период кризиса, который привёл к резкому падению спроса на труд, вопрос стоял о некотором ограничении трудовой миграции, но никак не о ее сворачивании.
В Татарстане при достаточно высоком уровне занятости имеется 38 тысяч свободных рабочих мест. То есть наша экономика испытывает потребность в трудовых ресурсах. При этом для защиты национального рынка труда Правительство России лимитирует число прибывающих мигрантов – устанавливается квота как в целом по стране, так и по отдельным регионам. В последние годы лимит снижается. Так, до 2015 года Татарстану квота выделялась до 25 тыс. человек, а в 2015 году её сократили до 10,3 тыс., в 2016 году – 6200, в 2017 году – 5100, в 2018 году – 3400, в 2019-м – 1000 человек. На миграционном учете в республике сегодня стоят более 170 тыс. человек.
С первой миграционной волной в начале 2000-х годов в республику приезжали, как правило, отчаявшиеся, нуждающиеся мужчины, которым надо было заработать на кусок хлеба.
Когда миграция перестала быть рискованным предприятием, когда в среде приезжих сложились социальные связи, а в республике появилась миграционная инфраструктура, на заработки стали приезжать не только отчаявшиеся бедняки, но и представители среднего класса. Из-за рубежа стали отправлять к нам детей на учёбу на платных отделениях вузов и обеспеченные люди.
Все больше среди международных трудовых мигрантов становится женщин. И специфические вопросы женской миграции долгое время оставались без внимания. Но вот интересное исследование провели специалисты автономной некоммерческой организации «Казанский межрегиональный центр экспертиз» Татьяна Титова и Елена Фролова в 2018 году. А мы, в свою очередь, попытались сделать женщин-мигранток и их проблемы видимыми, ознакомив с результатами этносоциологического исследования читателей «РТ».
ПОЧЕМУ ТАТАРСТАН?
Исследование проводилось в среде мигрантов из Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, ведь выходцы из этих республик бывшего СССР чаще других рассматривают Татарстан как место переезда.
Примерно 30 процентов опрошенных женщин проживают в нашей республике от 3 до 5 лет, четверть – более продолжительный период времени – от 5 до 10 лет. Чуть меньшее число пребывают на территории республики от 1 до 3 лет, и около 5 процентов родились в Татарстане.
По различным подсчетам, женщин среди трудовых мигрантов сегодня не менее 30 процентов. Однако этот показатель может оказаться и значительно больше – официальная статистика не может охватить всех женщин, так как некоторые почти не выходят на улицу, и их мало кто видит. Женщины чаще работают в неформальном секторе, у частных лиц и так далее, не оформляя официально свою занятость, так что не попадают в сферу внимания и государственных структур. И лишь небольшая их часть из стран Средней Азии работают в больницах, магазинах, открывают бизнес.
Как случилось, что восточные женщины, вековой уклад жизни которых предписывает «сидеть дома», вдруг стали срываться с насиженных мест и отправились на чужбину?
Оказалось, их можно разделить на две категории: тех, кто приезжают вслед за своими мужьями ради заработка и сохранения семьи, и тех, кто мигрирует для получения образования, профессии и независимости. И во всех случаях существенным определяющим фактором при принятии решения о переезде в Казань оказался имидж Татарстана как «мусульманской» республики.
Рассказывает молодая таджичка:
– Мама не стала отправлять меня в Москву, так как это большой город. А Казань ей показалась ближе – похожа на Таджикистан. Здесь много таджичек и таджиков, много знакомых, и ещё религия – ислам.
Женщины-мигранты трудятся чаще в сфере общественного питания – в кафе, пекарнях, меньше – в сфере обслуживания – уборщицами, нянями и официантками. При этом большинство заняты у «частников» неофициально, получая зарплату в размере от 20 тыс. до 45 тыс. рублей. Свободное время молодые мигрантки предпочитают проводить с представителями своей национальности.
Отношение к ним у татарстанцев разное: в быту люди приспосабливаются друг к другу: либо находят общий язык, либо обходят друг друга стороной. Но в целом абсолютное большинство приезжих отмечают, что не имеют сложностей в общении: 44 процента узбечек, 26 процентов таджичек и 15 процентов киргизок сказали, что у них есть подруги и друзья среди местного населения. Но чаще всего это их коллеги, с которыми они общаются в рабочее, но не в свободное время.
ОБРАЗОВАНИЕ
Мигранты из Средней Азии отметили, что система образования в России выгодно отличается от той, что существует на их родине. Кроме того, по их мнению, только российское образование может гарантировать последующее успешное трудоустройство. Высшее образование в России, по их наблюдениям, к тому же более доступно, чем у них на родине. Во всяком случае они не испытывают затруднений ни при подаче документов в вузы, ни при прохождении вступительных испытаний на общих основаниях.
– В Узбекистане так: знакомства, знакомства, денег не даешь – никто никуда не возьмет, уважения не будет, ничего не будет. Здесь такого не видела. Я почему сюда приехала поступать: у нас, чтобы поступить в обычный институт, родители должны заплатить три-четыре тысячи долларов просто за то, что какой-то преподаватель якобы помог. А потом придётся учиться на платном отделении, да ещё платить деньги за все зачеты и экзамены. В России такого нет, можно учиться своим умом, – рассказала одна из участниц фокус-группы.
К слову, русским языком владеют более 80 процентов киргизок, 70 – таджичек и 45 – узбечек, при этом основная масса – более 80 процентов – не могут похвастать знанием татарского языка хотя бы на уровне «понимаю, но не говорю», но желание знать его есть у большинства.
Студенток содержат семьи. Рассказывает жительница Киргизии:
– В нашей семье деньгами распоряжается отец. Он оплачивает обучение и даёт средства на карманные расходы. Присылает по 30 тысяч рублей в месяц. Но этого не хватает – всё уходит на оплату жилья и питание.
СЕМЕЙНЫЕ НРАВЫ...
Мечтают ли приезжие выйти замуж за местных парней, остаться в республике?
Нет, матримониальных планов на татарстанских женихов у них нет. Родители узбечек, таджичек и киргизок в этом отношении едины в категоричности: 90 процентов не одобряют смешанный брак.
– Парни еще могут жениться на представительницах других национальностей, а девушкам разрешают выходить замуж только за своих, – признаётся 20-летняя узбечка.
Киргизы более толерантны:
– Папа хочет, чтобы я вышла замуж за киргиза, но мне кажется, если я полюблю человека другой национальности, он это примет.
Вообще же, несмотря на традиции раннего брака, приехав в Казань, девушки не стремятся поскорее выйти замуж. Вот мнение одной из таджичек:
– Моя мама хочет выдать меня замуж пораньше. Если бы осталась в Таджикистане, то уже, наверное, была бы замужем и сидела дома с ребёнком. Но мама мне всё равно напоминает: если мне будет 21–22 года, то меня уже никто замуж не возьмёт. Думаю, это не так.
– Я учусь, и мы в семье решили, что, пока не закончу учёбу, замуж не пойду. Ко мне уже и свататься несколько раз приходили, но дедушка дал понять, что у меня на первом плане учёба. Мама вышла замуж в 19 лет, на втором курсе института, но учёбу не бросила, доучилась до конца, – рассказывает узбечка.
Тем не менее эксперты уверены, что в дальнейшем большинство студенток выйдут замуж и станут домохозяйками.
А как дела с многожёнством? Не осталась ли эта традиция в прошлом? Женщины отмечают, что случаи многоженства нередки, в том числе и в их семьях:
– У моего отца много жён. Если считать вместе с мамой, то пять. В сельской местности это возможно. Вторые и последующие жёны неофициальные, потому что закон многожёнство не разрешает. Такой брак зарегистрирует мулла, но в этом случае муж должен любить всех жён одинаково – дарить им одинаковые подарки, а такое не каждый может себе позволить.
Главой семьи и добытчиком должен быть мужчина. Он же решает, какие суммы выделить жене на хозяйство, сколько потратить на детей, их развитие и образование.
– У нас деньгами распоряжается папа. Мама по образованию учитель, но уже пять лет не работает. После декретного отпуска вышла на работу, но потом папа настоял, чтобы она бросила работу и больше времени уделяла детям и дому, – рассказывает одна из опрошенных.
ЧЕМ МЫ УДИВЛЯЕМ ПРИЕЗЖИХ?
Вот что говорят по этому поводу узбечки и таджички:
– Отличие проявляется в воспитании. Нас воспитывают строже: «Это не делай, так не делай!» А русским и татарам многое позволяют.
– ...Местная молодежь меня разочаровала, так как проявляет неуважение к старшим. Даже в общественном транспорте не видела, чтобы молодежь уступала место взрослым. А вот иностранцы уступают.
Не ощущают они и близости с татарами-мусульманами:
– В Таджикистане не только в селах, но и в городах девушкам нельзя носить короткое, распивать алкоголь, вступать до свадьбы в близость с мужчиной, выщипывать брови. А в Татарстане это допускается.
В ходе опроса социологи Казанского межрегионального центра экспертиз встретились с тремя сотнями женщин, проживающих в Казани, и полученные в ходе опросов и интервью данные позволили сделать выводы относительно их интеграции. Общение женщин-мигранток с представителями местного населения сводится в первую очередь к рабочим контактам. Причина тому – низкий уровень владения русским и татарским языками и высокий уровень внутригрупповой сплочённости и родственных связей. Мигрантки, несмотря на общность религии, не ощущают близости и с мусульманским населением Татарстана, в первую очередь из-за несовпадения культурных и религиозных практик.