Теплый сентябрьский вечер рисовал желтыми красками на листьях деревьев, ветер бережно срывал эти полотна, аккуратно укладывая их на землю высыхать от свежей краски. Звенящую тишину рощи наполняли лишь тихое пение верхушек берез, легкое поскрипывание стволов сосен да нежный шепот молодых елей, ласкающих мягкими лапами покров старого мха на могучем кряжистом пне, чьи корни выдержали множество зим, прежде чем жизнь навсегда покинула их.
В чудной норе под этим пнем жил ежик Рудольф. Семейства он не имел, поэтому все свободное время посвящал книгам. Читал научную фантастику, романы с философским уклоном, мемуары и автобиографии. В общем, любил наш еж всякой бесполезной информацией мозги забивать себе. Хотя и не только себе... Помнится, кабан Пыхтинский три дня есть не мог после лекции ежа о вредных микробах, кишечных палочках и паразитах, которые на грязных корнеплодах водиться могут, а уж про случай с белкой Сафроньей я вообще молчу.
Повадились одно время к нам в рощу пионеры ходить. Костры жгли, песни пели, истории рассказывали, а потом по кустам да палаткам парами расходились... Рудольф, как и всякий уважающий себя ночной зверь, не спал. Пока остальные охотились и пищу добывали, он бдил за двуногими братьями, чтоб не подпалили огнем лишнего, разговоры слушал да в кустах за ними подглядывал... «Не извращений ради, а научного интереса для», - говорил еж, когда другие звери его пристыдить пытались.
Как-то раз услыхал Рудольф про коммунизм. Пионерский вожак речь вел, а остальные внимали, покачивая иногда головой в знак согласия с его словами. Узнал еж про «красных» и «белых», про фабрики рабочих и земли крестьян, про возможности и потребности; и так ему все это понравилось, что решил он идею великую в массы нести. Зверям, значится.
Собрал всех на Поляне Истин, рассказал про идею великого коммунизма в лесу, расписал во всей красе жизнь будущую светлую и беззаботную. Мол, каждому волку даст по зайцу, каждому зайцу по две зайчихи, а каждой зайчихе по 10 зайчат да с детским садиком и норой новой… В общем, всех убедил в необходимости изменения конституционного строя на близлежащих территориях. В этот же день собранием пролетариата при председателе еже было решено переименовать Поляну Истин в Поляну Советов, медведя-батюшку отдать под расстрел охотникам, недовольных последним решением репрессировать в трудовые лагеря, дабы посильный вклад в строительство коммунизма вносили, а не брехали по лесу антисоциальные лозунги супротив нынешней власти.
Так началось светлое будущее. Светлое в первую очередь для ежа. Согласно своему положению в Партии Леса, он переехал в освободившуюся берлогу медведя с высоченными потолками и огромной гостиной, перестал добывать пищу, ибо делом коммунизма занят был. Посему приходилось зверям по очереди еду ему носить да носки стирать, ведь от каждого по возможностям, а ежу, как и всем, по потребностям. Про потребности остальных еж и забыл как-то, ибо был прирожденным политиком в подобных вопросах и думал, что раз он слуга народа, значит народу живется еще лучше, чем ему.
В скором времени пошли первые жалобы о нехватке рациона у хищников, об отказах зайцев помирать по талонам, о бобрах, что общий лес подворовывать начали, о негодовании белок, чьи запасы на зиму вдруг общими стали… Не ожидал подобного Рудольф, да и не знал, как со всем этим справиться в одиночку. Собрал Совет, выбрали по партийным спискам зверей, ответственных за те или иные аспекты жизнедеятельности и вновь погрузились в строительство коммунизма…
Это теперь мы все умные стали. А раньше ведь не так было. Сказал вождь «надо», значит надо. Все отдавали, ничего взамен почти не брав. Равенство и братство, значится… Быстро нас сравняли, зато еж стал выделяться чрезмерной чванливостью и высокомерным взглядом. При медведе-батюшке, по мне, так лучше было, ежели лентяем сам не был, но чего уж о былом-то думать. Коли голову с плеч сняли, так по волосам-то и не ревут уж.
Все с точки зрения Рудольфа в его машине работало исправно, но чего-то не хватало, какой-то маленькой детали... Задумался еж и решил к пионерам наведаться, поглядеть, как у них там все это дело живет да продвигается. Собрался, лист Героя Леса на иголки нацепил, а по утру отправился к детскому пионерлагерю, что за лесом в трех верстах располагался.
Короткий, но сильный ливень застал ежа на полпути к лагерю. Рудольф даже не расстроился столь неожиданной напасти, ведь скоро в небе вновь лучилось теплое солнышко, а в стороне лагеря красиво раскинулась огромная чистая радуга. Отфыркиваясь, еж счастливо улыбался и что-то тихо про себя мурлыкал.
Он совсем замечтался, когда вдалеке вдруг показалась небольшая колонна пионеров на велосипедах и стала быстро двигаться навстречу Рудольфу. «Неужели заметили меня братья-коммунисты и встречать выехали, - подумал он. – Вот, оказывается, что сила общественного сознания делать может». Гордый, довольный собой и своим величием, Рудольф встал посреди дороги и стал ждать приближающихся велосипедистов с красными галстуками на шеях, предвкушая долгий разговор о Великом.
«Бл***… еб%№ий еж, - выругался, снимая с велосипеда проткнутую в нескольких местах камеру, шестиклассник Вовка. - Ну и какого х%я ты тут ползал?!»
Рудольф был еще жив, когда тяжелый резиновый сапог пионера зло пнул его покалеченное, окровавленное тело в лужу, а следом легко прервал страдания, размозжив голову ежа пяткой.
«Под пятой молодого коммунизма погиб», - пошутил кто-то из ребят, но глупый Рудольф уже не мог их слышать…