Эта история произошла со мной в 1987 году. Еще при КПСС и СССР, когда по союзным республикам можно было ездить без виз и регистраций, был бы рубль в кармане. А за доллар могли и посадить лет на пять по уголовной статье за валютные операции.
Не было тогда у нас валюты. И все равно, даже без «зеленых», мы стремились попасть в валютные магазины и бары. Ведь в обычных, рублевых, на прилавках, кроме маргарина и грузинского чая, и не было ничего. Деньги есть, а купить нечего. В то время еще и «сухой закон» объявили. За спиртным в километровой очереди вообще могли убить.
***
Летом 1987-го на отдыхе в Абхазии познакомился я с одним парнем - вахтовиком с Севера. Кажется, из Нижневартовска. Повезли нас на экскурсию в Пицунду.
- Давай, - говорит он, - зайдем в корпус санатория для иностранцев. Там бар инвалютный есть.
Бар-то есть, а что толку: у нас же – никакой валюты. Стали уговаривать бармена, дескать, платим в рублях по двойному, тройному тарифу, только разреши немного посидеть, попробовать коктейль с мартини. А тот такой высокомерный, молодой, весь из себя. Мол, только с иностранцами общаюсь. Но днем в баре всё равно никого не было, и друг уговорил его на два коктейля и шоколадку.
Тот выставил бокалы, поискал под прилавком и двумя пальцами вытянул нам плитку шоколада со страшной такой картинкой. Вроде старых открыток – крейсер Аврора, красные гвоздики. И над всем этим нагромождением надпись – 70 лет Октября. Тот год был юбилейным: перед круглой датой Великой Октябрьской социалистической революции на каждой шоколадке вместо приличной картинки такую вот символику рисовали.
Друг обиделся здорово, дескать, показал нам бармен, какие мы «совки». Сидит, мартини сквозь зубы цедит. А я его успокаиваю. Шоколад-то хороший. Видишь, на обороте написано – Москва, фабрика «Красный Октябрь». И – название шоколада. Ты только посмотри, какое название!
В то время на этикетки внимания не обращали, особенно, если товар – дефицитный. А названия у шоколада были спортивные: «Старт», «Футбол», «Хоккей». Вот и тут, на обороте открытки «70 лет Октября», после слов Москва и «Красный Октябрь» стояло слово – «Финиш».
Я расхохотался, а друг спокойно так пошел к бармену и стал торговать весь запас этого шоколада, за рубли, конечно. Задорого. Бармен не понял и продал нам всю коробку. Вот тут-то друг ему и объяснил, что теперь продаст шоколадки, как сувениры, иностранцам.
Вы б видели лицо того бармена! Но сориентировался он быстро. И сразу предложил отдать ему обратно шоколад за те же деньги. А взамен пообещал нас поить мартини за рубли до конца нашего отдыха. Только об этом – никому ни слова. Мы согласились. Торговать-то – не умеем, языков – не знаем, да еще и уголовная ответственность – за валютные операции.
А бармен свое обещание сдержал. За оставшиеся десять дней мы были у него не меньше пяти раз. И он без вопросов обслуживал нас за рубли, ну, может, чуть дороже, чем обычно. И, кстати, был доволен. Его сменщики не могли понять, почему к нему такой наплыв иностранцев. А он с клиентами на разных языках общался запросто. Нам признался, что иняз закончил.
Кстати, про финиш «Красного Октября» на шоколадке правильно было сказано. Через четыре года он и наступил, этот финиш.