Вышло ли новое российское кино о советском юморе и цензуре смелым или беззубым? Рассказывает Александр Сорге (осторожно, возможны спойлеры)
Для тех, кто живет на куске земли "от тайги до британских морей", юмор всегда был препаратом, который нужно принимать дозированно и строго по инструкции. Над одним посмеяться можно, а над другим шутить никак нельзя. О том, как юмор влияет на людей и власть, попытался рассказать фильм "Юморист", вышедший в прокат 1 марта.
Осточертевший анекдот
Фильм Михаила Идова — об обласканном властью сатирике Борисе Аркадьеве, который раз за разом произносит на публике уже осточертевший ему самому монолог про пляжную фотографию с макакой Артурчиком. На первый взгляд, "Юморист" может показаться аллюзией на современную действительность. Еще до премьеры продюсеры ленты заигрывали с миллениалами, пытаясь сыграть на протестных настроениях и актуальной нынче теме государственной цензуры. Рэпер Face выпустил одноименный трек, Юра Дудь пригласил режиссера на дружеский разговор, а Данила Поперечный перед премьерой побеседовал о картине с Геннадием Хазановым. Расчет сработал: благодаря параллелям с советской эпохой биты Фейса весьма органично вписываются в ретроантураж. Однако правда в том, что фильм вообще не про цензуру или свободу слова. Главный герой не бегает по инстанциям в отчаянных попытках "залитовать" материал — о советской бюрократической машине упоминается лишь вскользь.
Драма поставлена в декорациях позднего СССР. Но если вы идете в кинотеатр, надеясь увидеть зверства чекистов, которые затыкают сатирику рот, то я вас огорчу: их там нет. Кровавые гэбисты выступают лишь как атрибуты эпохи, с которыми просто приходилось мириться, — к ним не испытываешь ни жгучей ненависти, ни отвращения. Они нужны лишь как лабораторные крысы — используя их, автор показывает воздействие сатиры на власть и пытается объяснить, почему государство так боится шуток в свой адрес.
Ведь для любой власти враг, мнимый или реальный, не так страшен, как сатира. С неприятелем можно побороться, поиграть мускулами, показать силу: борьба только укрепляет образ могучего Голиафа. Юмор же — как эстрадный софит, под прямым лучом света которого обнажается истинный лик богатыря: усталое, испещренное старческими морщинами лицо, несуразные жесты и абсурдные маразматичные реплики. Обрюзгшее тельце с обвисшими мышцами, которое функционирует только благодаря поддерживающим его органам. А поэтому свет этого софита нужно пропускать через цензурный фильтр, чтобы он был мягким, обволакивающим. Таким, чтобы в его лучах проявлялись лишь добрый оскал улыбки, "бронза мускул и свежесть кожи".
Сила зубастой сатиры раскрывается в кульминационной сцене в бане, которая уж слишком напоминает античный амфитеатр, а зрители — римских патрициев в тогах: герой своим дерзким, незалитованным монологом сражает могучего седовласого Генерала.
В "Юмористе" вообще ощущается какой-то пелевинский дух, легкий налет сюрреализма: от метафоричной сцены в бане до диалога с трансцендентным космическим богом. Космос же тонкой красной линией идет через весь фильм: герой курит сигареты "Космос" и принимает "таблетки для космонавтов", чтобы протрезветь перед выступлением.
Как шутить так, чтобы тебя слушали
"Юморист" позиционировал себя как послание поколению Поперечного от поколения Хазанова. От тех, кто помнит, каково это — бояться сесть за анекдот, — тем, кто только начинает это осознавать. Но вы не найдете здесь зеркало эпохи: все аллюзии к реальным событиям довольно пространны, а все совпадения, как говорится, случайны. Фильм Идова действительно оправдывает свое название — это монолог юмориста. Кому-то этот монолог покажется затянутым и нудноватым, но такое ощущение скрашивается неплохой операторской работой и саундтреком (не волнуйтесь, русский рэп звучит в фильме лишь после титров). Эта лента не о цензуре, а о вечных, "космических вопросах". Вопросах, которые Борис Аркадьев через микрофон задает товарищу Богу: "Той ли дорогой я иду? То ли я делаю? Заслужил ли я то признание, которое имею?" Ответов не знает ни главный герой, ни Бог с позывным Топаз-11. И поэтому здесь принято глушить сомнения водкой. Водка и космос — это и есть настоящая русская идея, как подметил концертный директор Аркадьева.
Но главный вопрос, который поднимается в картине, — это вопрос выбора. Выбора, перед которым встает любой творец в любые времена: делать так, как ты считаешь правильным, как ты хочешь, но оставаться никому не известным очкариком Гринбергом из начала фильма, работающим за гроши, или пойти на компромисс с самим собой и давать людям то, что они от тебя хотят. Сатирик Аркадьев выбрал второе: стал нормальным человеком, с деньгами и каким-никаким признанием. Ведь вкусы широкой публики не особо меняются со временем — она всегда хочет ту самую пошловатую, легко перевариваемую юмореску про пляжную фотографию с макакой Артурчиком.
Шутки без бороды и макак ищи у нас в Телеге!
