Любовь, страхи и заботы девяти волков, живущих в 150 километрах от Москвы.
С крыш домов падают капли. Оттепель. Водитель отказывается ехать до волчьего приюта: можно увязнуть. Он останавливается на окраине поселка Мишеронский в Московской области.
Мы идем мимо гаражей и «Пятерочки» по гладко укатанной снежной дороге в сторону леса – там находится единственный в России приют для волков «Чертог волка». Где-то слева начинают лаять собаки. Мы сворачиваем и идем на звук. Навигатор это место не находит – Анастасия, хозяйка приюта, сразу предупредила. До захода солнца остается часа три. Наконец, показывается крыша строящегося деревянного дома. По рыхлому снегу нам навстречу бежит большой светлый зверь.
Зорро Первый
Первый и пока что единственный приют для волков в России «Чертог волка» основали в 2017 году ветеринар Анастасия Гайдук и кинолог Светлана Топинская. Сейчас приютом занимаются Анастасия и ее супруг Ярослав.
«Волчья» история Анастасии началась с собак. Сначала у нее появился щенок, и она стала гулять с ним в парке. Там увидела рыжую бездомную собаку, которой грозил отстрел. Приютила и ее. Дальше – больше.
«Собаки болели, их нужно было лечить, и мне стала интересна эта профессия. Начала углубляться в тему, читать работы зарубежных ветеринаров, поступила в ветеринарный колледж. И уже там заинтересовалась волками. После колледжа была учеба в Ветеринарной академии. А потом я увидела первого волка. Его звали Зорро, он сидел на передержке у волонтеров. Мне удалось пристроить его в Ярославский зоопарк», — рассказывает Анастасия.
Волки, говорит Анастасия, сложные в содержании животные. Они очень умные, у них развита высшая нервная деятельность, они должны общаться между собой – волкам должно быть интересно жить, в конце концов. Поэтому даже зоопарки берут их неохотно.
Чтобы отправить Зорро в зоопарк, нужна была кипа документов. Их собирали полгода. Все это время волк сидел в небольшом вольере и ждал. Раньше Зорро был вольным, но какой-то мужчина поймал его в капкан (на это указала травмированная лапа) и поселил у себя на участке. Потом уехал за границу и бросил. Истощенного волка нашли рабочие и передали волонтерам на передержку. Там его и увидела Анастасия.
«Взрослый диколовленный волк, которого посадили дома, – очень тяжелый случай. Но со временем я приручила Зорро, он мне давался гладиться», — рассказывает она.
В зоопарк Зорро перевозили под седацией (медикаментозный сон). Когда он пришел в себя, ему было тяжело в новых условиях. Чтобы успокоить волка, ему ставили записи с голосом Анастасии. Это работало.
Дикий волк, «природник», сообразительнее выросшего в неволе. Анастасия любит сравнивать волков с людьми, тогда многое становится понятнее. Какой ребенок будет больше приспособлен к выживанию: выросший на вокзале или под опекой бабушек? Вот и Зорро решал все задачи, которые перед ним ставили ученые, быстрее волков выросших в неволе.
Первый вольер для волков в приюте появился ровно два года назад, в феврале 2017-го. Когда Анастасия купила участок на краю леса, здесь не было ничего: ни воды, ни электричества, ни каких-либо построек. Строились быстро: четыре волка сидели на передержке на закрытом военном объекте и ждали, когда Анастасия и Светлана их спасут. Времени на выселение дали всего неделю.
Брошенные актеры
Территория приюта – это несколько соток, поросших соснами и кустарниками. С одной стороны – лес, с другой – небольшая дорога между поселком и деревней. Между волчьими вольерами в высоком белом снегу вьются, разбегаясь в разные стороны, тропинки. За сетчатыми заборами мелькают серо-коричневые шкуры, раздается повизгивание. Воздух – влажный и теплый, совсем весенний.
В приют «Чертог волка» животные попадали разными путями. Скифа и его дочь Лагерту привезли из Казахстана, где держали в крошечном вольере и кормили пирожками. Алтая, Раду и Ваню кинолог Светлана забрала с зообазы Госфильмофонда во Владимирской области. В 1947 году базу при поддержке Госкино основал режиссер Александр Згуриди, но десятилетие назад ее расформировали, а звери остались доживать свой век. У Алтая была сломана спина, но спинной мозг частично сохранил свои функции. Теперь Алтай прихрамывает, и его походка больше похожа на спинальную, когда движение лап происходит рефлекторно.
Ваня – самый взрослый волк. У него больные лапы: неправильно срослись переломы. Высокий и косматый, Ваня хромает по вольеру туда-сюда и смотрит на нас с каким-то радостным смущением. Возможно, раньше он был актером – очень уж спокойно реагирует на человека. Выглядит лет на 15, говорит Анастасия, но сколько ему точно, сказать невозможно. В неволе волки живут около семнадцати.
Волка Велеса поймали дагестанские браконьеры. Он полтора месяца сидел в клетке посреди степи, накрытый листом оргалита. Велеса выкупили девушки-волонтеры из организации «Эколайф». Сначала его хотели пристроить в заповедник, но в России нет заповедников, которые бы принимали волков. Волонтеры вышли на эколога Валентина Пажетного, и его дочь Наталья дала девушкам телефон «Чертога». Было решено, что Велеса заберут в приют, и Светлана поехала за ним в Дагестан.
По словам Анастасии, на Северном Кавказе встречается специфическое отношение к диким животным. Там подарить сыну на день рождения живого медвежонка – нормальное явление. Когда медведь вырастает, его либо стреляют, либо отдают в придорожное кафе на потеху публике. В Дагестане могут поймать волка, стреножить и отдать на растерзание алабаю. Тот будет рвать беззащитного зверя, а люди — снимать это на камеру и выкладывать в интернет.
Скиф и его «Оскар»
О судьбе Скифа до приюта мало что известно. Знают только, что он успел сняться в фильме «Шал», который Казахстан выдвигал в 2013 году на «Оскар». Скиф — наглый волчара, говорит Анастасия. Если прямо сейчас открыть вольеры, мало кто из волков выйдет: боязнь человека у них в крови. А Скиф – смелее других, он может выйти.
«По сценарию он кусал главного героя, поэтому у него специфическая психика: человека не боится, а в первое время постоянно пытался нас схватить», — говорит Анастасия.
Скиф – матерый волк, ему 11 лет. Одно ухо пришлось отрезать после стычки с Хортом: Скиф стал приставать к его волчице Мире, и Хорт его осадил. Пришлось делать операцию и приводить рваное ухо в порядок. Волк – зверь умный и чуткий, он заранее чувствует, что от него хотят. Когда Ярослав пришел перед операцией стрелять в Скифа успокоительным из трубки, волк уже все знал.
«Скиф никогда в жизни не видел эту трубку, но как только Ярослав зашел на территорию – исчез: залез в домик, свернулся клубочком и сделал вид, что ему там очень удобно. Хотя в домике тесно, и он три недели туда не залезал», — рассказывает Анастасия.
Любовь волка Севера
Сейчас, в феврале, у волков гон – брачный период, он бывает раз в году. На время гона волков разделяют: пока «Чертог» не расширит свои границы и не начнет заниматься реинтродукцией, места для волчат тут нет. Почти у всех здешних волков есть пара. У Алтая была подруга – Рада, но она ушла к белому волку Северу.
«На зообазе Алтай и Рада жили в соседних вольерах, постоянно перенюхивались, и когда мы их забрали, то поселили вместе. Они не были парой, но вырыли себе яму и 8 месяцев в ней жили. Рада была нелюдимой девушкой, выходила только по ночам. Потом мы с Ярославом стали ее потихоньку выводить к остальным волкам, оставлять с ними на сутки. Через две недели Рада подружилась с Севером и влюбилась в него», – рассказывает Анастасия.
Когда волчица влюбляется, говорит Анастасия, это сразу заметно: ее поведение меняется. Рада заигрывала с Севером, а тот не обращал на нее внимания. У Севера уже была любовь – влчак Вьюжа.
«Сева – неправильный волк. Влюбился в собаку, да еще и стерилизованную», – смеется Анастасия.
Влчак, или чехословацкая волчья собака, – порода молодая: ее вывели в 1955 году в Чехословакии. Тогда немецких овчарок скрестили с карпатскими волками. Хотели, чтобы получилась собака с волчьей выносливостью и обучаемостью овчарки. Обычный человек вряд ли отличит влчака от волка: торчащие уши, сосредоточенный взгляд, светло-серый окрас. Влчак Вьюжа – красивая, волка Севера понять можно.
«Но волчица Рада взяла полную монополию на проживание с Севером. Она очень ревновала, если мы хотели выгулять Севера с кем-то, кроме нее. Однажды Лагерта несколько дней гуляла с Радой в одном вольере и посмела как-то не так посмотреть на Севера. Рада ее прогнала. А когда мы отсадили Раду в другой вольер, она все равно прокопала ход к Северу. Она выбрала себе мужа», — рассказывает Анастасия.
У волков все главные решения принимает волчица. Она выбирает себе волка – ей продолжать род. Она решает, на кого стае охотиться – ей рожать волчат. Часто волчица выбирает не самого сильного волка. Волки хорошо чувствуют болезни и патологии.
«Ученые наблюдали за одной стаей, где волчица выбрала невзрачного волка. Потом стало понятно, почему она не выбрала другого. У него был порок сердца, он умер через полтора года», — рассказывает Анастасия.
Так же и с волчатами. После родов волчица трясет детенышей и смотрит: как они дышат, какая у них реакция. Если она чувствует, что волчонок не здоровый, съедает его. Это вопрос выживания, говорит Анастасия, и жестокость тут ни при чем: больной ослабленный волчонок не сможет идти за стаей, и в случае опасности все равно погибнет. Биологи пытались выхаживать таких волчат и, как правило, при вскрытии обнаруживали патологии, несовместимые с жизнью.
Кто здесь хозяин
У Хорта и Миры совсем другая история. Они жили вместе, и у них один раз было потомство. Волчат отдали жить на биостанцию.
«В прошлом году на время гона мы их расселили по разным вольерам. Конечно, Хорт нам потом все высказал. Зато Миру не пришлось стерилизовать», — рассказывает Анастасия.
Когда гона нет, Хорт – домосед. Не любит, когда Мира куда-то уходит, ругается на нее и тянет обратно за хвост. Сам из вольера особо не выходит, но когда начинается гон, Хорт переживает, что на его волчицу кто-то посягнет, и выходит. Сейчас Хорт спокойно лежит под сосной и внимательно смотрит на нас янтарными глазами. Он здесь самый матерый волк, хотя и не самый крупный.
«Хартюш, ты самый красивый. Тебе просто равных нет. Мира тоже так считает», — говорит Анастасия Хорту.
Другие волки Хорта слушаются. Однажды Север заигрался и схватил Ярослава сильнее обычного. Хорт подошел к углу своего вольера и издал специфический звук, не похожий ни на вой, ни на рык. Север тут же отпустил руку и пошел прочь. Успокоился.
«Если Хорту что-то не нравится, он предупредит. Сначала – позой и жестом. Потом может нежно взять за руку и посмотреть, давая понять: «Уйди». Однажды он взял меня за руку, потом – за ногу. Это было в самом начале их романа с Мирой. После этого до меня дошло, что он имеет в виду: он хотел, чтобы я от нее отошла. До конца гона я не заходила к ним в вольер, и мне это было засчитано: после этого он меня не трогал. Если ты отнесешься к волку и его желаниям с неуважением, он этого не простит. С ним возможны только партнерские отношения. Не бывает с волком так: я – хозяин. Ты никогда не будешь ему хозяином. Такова природа», — говорит Анастасия.
Семья
С Хортом и Мирой живет переярок Велес, хотя родственные отношения их не связывают. Переярком называют молодого волка старше одного года. Анастасия и Ярослав заметили, что Велесу хорошо с Мирой и Хортом, и сознательно подселили его к этой паре.
«Велес знает: чтобы жить с парой, нужно не отсвечивать, иначе Хорт быстро поставит на место. Велес прекрасно вписался в семью, и если у Хорта и Миры будет потомство, он, возможно, станет таким волком-нянькой. У них о волчатах заботится вся семья».
Анастасия говорит, что человек и волк во многом похожи. Взять хотя бы семейный уклад: волки тоже живут семьями. Обычно в волчьей семье не больше десяти особей – это пара и их дети первого и второго года. Кто-то из волчат вырастает и уходит в свободное плавание в первый год. Редко, но случается, что волк остается с родителями до старости. Чужих волков принимают в стаю только в случае необходимости: например, если некому охотиться. Число волков в составной стае может достигать 15 особей.
В неволе держать всех волков в одном вольере нельзя. Здесь тоже хорошо работает аналогия с человеком: это как если выросшая дочь останется жить с матерью в одной квартире – даже при всей любви рано или поздно они начнут выяснять отношения, говорит Анастасия. Так и у волков. Взрослые особи — это чужие друг другу волки, которые со временем должны создавать свои семьи и «разъезжаться». Все в точности как у людей, вынужденно оказавшихся на одной территории.
Сейчас в «Чертоге волка» есть волки, в том числе Велес, которых не гладят. Анастасия уверена: потенциально их можно было бы готовить к выпуску в дикую природу, не говоря уже о подготовке волчат. Но для этого нужно финансирование: реинтродукция – процесс долгий и дорогой.
Реинтродукция
В инстаграме «Чертога волка» кто-то с претензией спрашивает: «А почему вы их не выпускаете на волю? Подлечили – и отпускайте». Анастасию такие вопросы раздражают: некоторые люди не понимают, что нельзя просто взять и выпустить животное в лес. Сначала нужно правильно подготовить зверя, желательно, делать это с самого рождения.
«Основная цель реинтродукции – дать возможность хорошо отобранным особям создать пару и уйти в природу. Этим надо заниматься постоянно, и мы с Ярославом думаем, что было бы здорово совместить реинтродукцию и Национальный волчий центр», – говорит Анастасия и объясняет, как происходит процесс.
Для успешной реинтродукции лучше, чтобы волчица, у которой родились волчата, была прирученной: у человека должен быть с ней контакт. После рождения происходит естественный грудной выкорм. Если волчат выкармливают искусственно, на соску надо насаживать кусок шкуры, чтобы волчонок мог переминать ее лапками. Если первые две недели жизни он этого не делает, у него развивается гиперактивность передних конечностей. Это сильно влияет на центральную нервную систему и нервную деятельность в будущем и, как следствие, изменяется ритуализированное поведение. Это подметил еще Ясон Бадридзе (знаменитый грузинский ученый-этолог, изучавший поведение волков и проживший два года в волчьей стае. – Прим. ред.), рассказывает Анастасия.
«Когда волки грызутся за еду, но все живы, – это ритуализированное поведение. В результате все поели, все сыты и всем хорошо. Если же у волка развита гиперактивность передних конечностей, он будет грызться, даже если уже объелся, — лишь бы отнять. Это повышает нездоровую агрессию. Поэтому первые две недели выкорма очень важны», — говорит Анастасия.
Потом нужно научить волчат охотиться. Обычно это делают на старом ослабленном животном: в природе волки не охотятся на физически развитых особей. Волки, говорит Анастасия, не станут ловить здоровый молодняк: его не догонишь. Естественный отбор так и происходит: раз волк смог догнать животное, значит для продолжения рода оно не подходит. Как правило, пары удачных охот достаточно, чтобы волчонок научился охотиться самостоятельно.
«Важно, чем ты кормишь волка во время подготовки к реинтродукции: от этого зависит, на кого он будет потом охотиться. Поэтому для успешной реинтродукции нужно обеспечить волку кормовую базу, чтобы он не пошел таскать овец», — говорит Анастасия.
Но даже если привычного корма в лесу не будет, волк не станет голодать: он найдет жертву. Если нет косули, пойдет ловить мышей, бобров или рыбу. Крупная добыча зачастую составляет не более 50% всего годового рациона волка.
После охоты необходимо сформировать у волчонка рефлекс на избегание человека. Это можно сделать с помощью электроошейника, который придумал Бадридзе. На волка надевали ошейник, и ученый просил жителей окрестных деревень целенаправленно идти навстречу волку. За определенное количество метров этолог с пульта нажимал на кнопку, и в ошейник поступал небольшой разряд тока. Таким образом за 45 суток у волка вырабатывался условный рефлекс: человека нужно избегать.
Любопытство или страх
Нормальный волк всегда боится людей – это заложено в нем генетически, рассказывает Анастасия. Он никогда не пойдет в поселок и вообще будет всячески избегать людей. А уж если захочет выйти и понаблюдать, то человек, скорее всего, и не заметит присутствия серого зверя. Волк – осторожный и умный.
«Волк выходит только из любопытства. У него постоянно идет внутреннее пересиливание: любопытство или страх? Вот Мира – очень любопытная женщина!», – говорит Анастасия, обращаясь к Мире, жене матерого Хорта.
Мира кружит по вольеру и не знает, как быть: подойти к куску мяса, который лежит неподалеку от нас, или переждать в соснах и поесть позже. Сделает несколько шагов вперед, остановится, подумает, отступит назад. Наконец, она скрывается за деревьями. На этот раз победил страх.
Еще у волков неофобия – боязнь нового. Когда Бадридзе входил в доверие к стае волков в Боржомских горах, рассказывает Анастасия, он кидал на волчьей тропе тряпочки с запахом своих детей. Сначала волки обходили их стороной, потом стали нюхать. Когда волки их разодрали, Бадридзе понял: волки приняли его запах.
Волку важно, чтобы на его территории ничего не менялось. Если в голодный год волк все-таки повадился ходить в деревню, его можно отпугнуть, повесив на дерево воздушные шарики или поменяв местами машины – это хозяевам «Чертога» рассказал специалист по волкам Владимир Бологов. Даже таких небольших изменений будет достаточно, чтобы в мозгу зверя сработал сигнал: там опасно.
«Волк замечает любое изменение и сразу думает: не к добру. Их веками отстреливали, у них на генном уровне заложено: если что-то поменялось, это опасно», — говорит Анастасия.
Пока мы беседуем, один из волков хочет перейти из одного вольера в другой. Подбегает к проему, останавливается, пружинит на передних лапах, водит мордой, оглядывая границы прохода, и только потом – ныряет.
«Вот, пожалуйста: оценил, все ли на месте. Это – правильный волк», – говорит Анастасия.
Развернуть закон
Новый закон об ответственном обращении с животными вызывает у зоозащитников много вопросов. Например, в нем говорится, что держать диких животных в личном подсобном хозяйстве нельзя. А волки Анастасии и Ярослава живут как раз на такой территории. Закон, говорит хозяйка приюта, сырой: в нем прописаны только запреты, а конкретики — ноль.
«Государство пишет запрещающие законы. Но отрицая – предлагай. Если мы так равняемся на Европу в плане зоозащиты, то где помощь государства в создании Национального волчьего центра, например?», – спрашивает Анастасия.
Оформляться как некоммерческая организация «Чертог волка» не хочет: не исключено, что требования к их деятельности будут предъявлять люди, не компетентные в вопросах содержания диких животных.
«Начнется: «А где вы берете мясо? Вы не должны брать баранину». Какой-нибудь дядя Вася решит, что баранина – это плохо. А я кормлю волков бараниной, потому что я — ветеринар и понимаю, что у этого мяса лучший биохимический состав. Или скажут: «Должна быть утилизация костей, у вас в вольерах не должны лежать черепа». А для Севера кости — это игрушка. Когда мы прибирались у Мирки в вольере, она протестовала: «Все мое! Каждый кусочек шкурки вернуть на место!», — рассказывает Анастасия.
Кормят волков и мертворожденными телятами. Все логично, говорит Анастасия: у коров и лошадей — самые тяжелые роды, соответственно, много телят погибает при рождении. Это естественный процесс. Чтобы добро не пропадало, его можно передать на корм хищникам.
«В Германии, когда Вернер Фройд открывал Волчий парк, фермеры бесплатно отдавали ему такое мясо. Нам бесплатно никто ничего не отдает», — делится Анастасия.
Что касается чипирования волков, с ним тоже все непросто. Многие обитатели приюта уже чипированы, но старый Иван, например, может не перенести процедуру.
«Откуда он поймет, что я с добрыми намерениями решила вогнать ему в холку пистолет? Он может не выдержать седацию. Мне страшно его седировать, да и для чего? Чтобы кто-то себе поставил галочку, что волк, который еле ходит и никуда убегать не собирается, чипирован?», – говорит Анастасия.
В «Чертоге» надеются, что благодаря подзаконным актам закон получится немного «развернуть», и он поможет улучшить условия для зоозащитников, которые занимаются интеграцией животных в городскую среду.
Волчата на «Авито»
Анастасия рассказывает, что в России полно территорий, где волков катастрофически мало: Карелия, Дагестан, Калмыкия, Заполярье. В Дагестане, например, перебили сайгаков, и волкам там нечем питаться. Впрочем, истребление волков – не только российская проблема. В прошлом году в «Чертог волка» приезжали волонтеры из Финляндии. Они рассказывали, что и там волков отстреливают, несмотря на все запреты, сезоны и лицензии.
За Полярным кругом в России тоже проблема с волками: условия жизни там суровые, животным сложно добывать пищу. К тому же из-за отсутствия людей на многие километры полярные волки не очень боятся человека: многие из них с ним просто не сталкивались. Из-за этого полярные волчата в большой цене: они наименее неофобные, у них нет генетической памяти на избегание человека, объясняет Анастасия.
«Матерых волков убивают, а щенков забирают и продают на «Авито» по 200 тысяч рублей. Миру и Севера забрали как раз от такой дамочки – она до сих пор продает щенков волка», — рассказывает Анастасия.
Волк, как и любой дикий зверь, нужен для сохранения природного баланса. В оленеводческих северных районах волки нужны для поддержания численности оленей: животные, чувствуя опасность, лучше размножаются, и пастухи это знают. Это естественные природные механизмы.
«Так же и волки: если человек начинает искусственно регулировать их численность, у волчицы может рождаться до восьми волчат, хотя обычно шесть – это максимум. Причем будет рождаться больше самок. Это научно подтвержденный факт», – рассказывает Анастасия.
Собирать чернику и просить деньги
В «Чертоге волка» хищников кормят не ноги, а Анастасия и Ярослав. Каждый месяц на еду уходит около 6 тысяч рублей на волков, а помимо них в приюте живут три влчака, четыре собаки и несколько лисиц. Волки едят мясо, фрукты и овощи. В дикой природе они раскапывают корни и мох, собирают грибы и ягоды. Для чистки зубов волки едят иголки хвойных деревьев и обгрызают со стволов смолу.
«Когда на биостанции волчат готовят к выпуску в дикую природу, с ними гуляют по лесу и учат собирать чернику. В ягодах содержатся необходимые волкам пищевые волокна и клетчатка. Ягоды для волка – то же, что отруби для человека», — рассказывает Анастасия.
С прошлого лета в приюте появилось опекунство: при желании любой неравнодушный человек может стать опекуном конкретного волка и каждый месяц перечислять деньги на еду для своего подопечного. Сейчас у каждого обитателя приюта есть опекун, все они – частные лица. Без помощи опекунов «Чертог волка» не справился бы, говорит Анастасия. Но опекунство – вещь непостоянная.
«У Алтая опекун менялся три раза. Я понимаю, что никто не обязан помогать волкам, но ведь можно предупредить, если планы поменялись и ты больше не можешь это делать», – говорит Анастасия.
Два волчьих вольера обошлись в 200 тысяч рублей, для этого Анастасия и Ярослав открывали сбор денег. Потом пришлось взять кредит: нужно было построить забор, чтобы влчаки и волки жили отдельно. Когда территория расширилась, в приюте стали проводить экскурсии. Благотворительных пожертвований от экскурсий хватает только на бензин и солому, но правила посещения строгие: не каждый день и не больше трех человек за раз. Иначе волкам будет не комфортно.
«Волки всегда должны иметь возможность уйти, если им что-то не нравится. Все люди разные по энергетике, звери это очень чувствуют», – рассказывает Анастасия.
Сейчас «Чертогу волка» нужен вольер с несколькими секциями, чтобы у волков было больше территории. Тогда можно будет задуматься о новых постояльцах и о подготовке волчат к жизни в дикой природе. Для строительства нужны деньги, а это опять кредиты или сборы. Но просить Ярослав и Анастасия научились.
«Когда строишь вольер, а на заброшенном военном объекте ждут спасения четыре волка, и времени всего неделя, ты всю свою гордость отбросишь и научишься просить», — делится Анастасия.
В лес – ходить
«Наши волки и собаки – наша большая семья», – уверенно говорит Анастасия.
Между волчьим и собачьим вольерами растет крепкий деревянный дом. В его окна заглядывают сосны. На западную стену ложатся красноватые отблески заката. Когда Ярослав и Анастасия достроят дом, они будут жить рядом со своей семьей, почти в лесу. Пока идет строительство, они снимают комнату в поселке.
«Когда есть земля и дом, уже не так страшно. Как-то ведь люди выживали? Разведем кур и кроликов, с голоду не умрем. Конечно, думаешь: а если опекуны откажутся, а вдруг завтра что-то произойдет… Все может случиться. Волков бояться – в лес не ходить», — рассуждает Анастасия.
Мы подходим к вольерам с влчаками, которые так похожи на волков, и другими собаками. Завидев хозяйку, животные скулят, повизгивают, лают, поднимаются на задние лапы. Анастасия ласково увещевает их, а потом открывает металлические задвижки, и звери выскакивают наружу. Когда мы покинем «Чертог волка», собаки пойдут гулять в лес.
«Не надо очеловечивать животное. Попытайся создать такие условия, чтобы оно чувствовало себя соответственно своему виду. Когда заходишь на чужую территорию, соблюдай чужие правила. Делай не так, как удобно тебе, а так, как будет хорошо для зверя», — говорит Анастасия.
Большие пушистые хвосты ударяют по моим коленям, зубастые пасти, осклабившиеся в улыбке, мельтешат совсем рядом. Сероватые спины мелькают на белом снегу, и уже непонятно, кто перед нами: то ли влчаки, то ли волки. В соседних вольерах начинают подвывать.
«У волков очень развита сигнальная система и невербальное общение. Когда волки воют, мы с Ярославом обязательно им отвечаем. Они должны узнавать наши голоса», — говорит Анастасия.
До калитки нас провожает большой светлый зверь – влчак Вьюжа. Солнце скользит по стене строящегося дома все быстрее и скоро исчезнет за лесом.
Больше новостей и статей – на сайте АСИ.
Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен. Если вам понравились наши материалы – ставьте лайк. Это очень важно для нас.