Вы познакомились со своим мужем, когда оба были студентами. Обычно родители говорят своим детям: «Вот окончи институт и женись». Как Вы относитесь к студенческим бракам? Мешают ли они учёбе?
– Думаю, отношения не мешают. Наоборот, помогают. Хотя сегодня среди студентов чаще встречаются неоформленные браки.
Расскажите пожалуйста, как Вы выбирали свою профессию, первый вуз?
– В старших классах ты не понимаешь, по каким критериям сделать выбор, ориентируешься просто на то, какие предметы нравились в школе. Даже если думаешь о будущей работе, то это скорее всего иллюзорные представления.
Первый вуз выбирала по вступительным экзаменам. Физика и математика у меня в школе шли хорошо, и то, что я увлеклась этими предметами, – большая заслуга учителей. Я окончила школу в 89-м – тогда впервые в выпускном классе стали преподавать информатику. Было интересно: что-то новое, свежее. Так что я пошла на радиотехнический факультет. Но скоро поняла: уровень абстракции там такой, какой мне совсем не нужен. Мне нужно что-то ближе к реальной жизни, к тому, чтобы делать руками.
Я ушла с радиотехнического и пошла в текстильный институт. И это был уже осознанный выбор с прицелом на будущую профессию, которая должна приносить радость каждый день.
Что Вам дало высшее образование?
– Приобретённые навыки и модели мышления и, что немаловажно — связи с людьми, с которыми после учебы или уже во время учебы создаются команды и совместные проекты.
Как Вы считаете, нужно ли обязательно получить высшее образование для успешной карьеры?
– Мне кажется, чтобы ответить на этот вопрос, надо, во-первых, смотреть статистику: какой процент людей, построивших успешную карьеру, имеют высшее образование. Наверное, статистика скажет, что большинство. А во-вторых, понять, каковы критерии успешности. В чем ты сам видишь свой успех и нужно ли тебе высшее образование для этого? Например, очень много ребят в университете начинают свой проект и забрасывают учебу. И высшее образование – не гарантия успеха.
У вас четверо детей. Каковы ваши основные принципы в воспитании?
– Первый: строить субъект-субъектные отношения. Ребенок – это субъект, у него начинает складываться своя картина мира, свое мнение. И очень важно его учитывать. Не идти на поводу, а учиться слышать ребёнка.
Второй: наблюдать за ребенком, его реакцией. Если он не слышит меня, то проблема – не в нем, а во мне. Значит, я говорю так, что он не слышит, и надо сказать по-другому. Сейчас читаю Симона Соловейчика, и он хорошо выражает эту мысль: воспитывая, мы посылаем сигнал сознательный, но помимо этого посылаем и сигнал, которого сами не осознаем. Одно дело, что мы говорим: мы отдаем себе в этом отчет, другое – как говорим: чаще всего мы не задумаемся об этом. А это два разных сигнала, и дети их оба считывают.
Третий принцип вытекает из первых двух: выстраивать взаимодействие с ребенком, когда мы вместе выбираем траекторию его развития. Тогда это получается даже не воспитание, а совместное делание, совместное формирование среды, которая имеет воспитательный эффект.
Вы помогаете детям в выборе профессии? Как?
– Сознательно стараемся не влиять на их выбор, чтобы дети могли проявить себя. Другой вопрос – насколько это получается. Например, старшая дочка учится в МФТИ – это было 100% ее решение, но кажется, что её выбор не случаен, потому что этот институт окончил и Игорь — мой муж и отец Полины.
Старший сын Лев пока может позволить себе не думать о профессии. Но примерное направление он уже выбрал — он учится в математической школе.
В любом случае мы готовим детей и себя к тому, что 18 лет – это некий рубеж, после которого они должны начинать рассчитывать в основном на себя. После 18 лет их выбор — вне сферы нашего влияния. Захочет сын заниматься музыкой и сможет при этом быть самостоятельным – пусть занимается, захочет пойти в армию – пусть идет.
А ваши родители направляли вас, влияли на Ваш выбор?
– Нет, сознательно тоже не влияли. Хотя опосредованно, личным примером, наверное, да. И мама, и папа были инженеры. Для папы большая часть профессиональной деятельности прошла на металлургическом комбинате. Потом 20 лет он возглавлял Нижне-Тагильский технологический институт, был профессором. Он, кстати, поменял область научного интереса: был металлургом, а докторскую защищал по экономике и преподавал ее своим студентам.
Что бы Вы посоветовали старшеклассникам и родителям детей, которые не могут определиться с профессией или только выбирают свой путь?
– Не переживать, если не получается сделать выбор сразу или если есть тревоги, что выбор будет сделан неправильно. Сейчас все стремительно меняется, в том числе и востребованные навыки. Все мы будем менять род деятельности по 4-5 раз за жизнь, доучиваться, переучиваться, это уже становится нормой. Поэтому не бойтесь ошибиться с выбором профессии «раз и навсегда».
Рыбаков Фонд инвестирует в отечественное образование. Как вы считаете, качество образования в России хуже, чем в других странах? Ваши дети учатся здесь или за границей?
– Наши дети учатся здесь. Нам с Игорем кажется, что воспитание и образование происходит не только в школе, но и в семье. Отправить детей за границу – лишить их возможности проводить время в семье.
Лучше или хуже российское образование? Зависит от того, с какими странами сравнивать. По пальцам одной руки можно пересчитать страны, где образование лучше, но нам по силам взять эту планку. А если брать мир в целом, то, конечно, в России уровень образования – выше среднего.
И последний вопрос: как вы относитесь к ЕГЭ?
– Очень спокойно. Это просто метрика для измерения остаточного знания. ЕГЭ не дает исчерпывающей картины о качестве образования, которое дала школа и получил ученик. Важно, чтобы учителя и родители между собой согласовали это и не давили на ребенка, не накручивали важность ЕГЭ.
Думаю, тревоги из-за ЕГЭ вызваны тем, что его результат пока остается единственным фактором, влияющим на поступление в вуз. Нужно в дополнение к ЕГЭ вводить другие критерии для поступления – портфолио, тематические работы. И некоторые вузы уже это делают.