Ferdinand Thun, бывший офицер Вермахта:
"В конце сентября 1943 года будучи молодым лейтенантом я стал советским военнопленным. Вместе с нами был военнопленный, студент, который выучил русский язык, что было преимуществом для нас обоих.
Вместе мы были отправлены в штаб вслед за продвигающимся на запад фронтом Красной Армии. Мы оба оставались в этом отряде около трех или четырех дней. Все это время нас использовали для сбора леса, рубки дров, переноски воды и т. д.
Однажды вечером после долгой поездки на грузовике мы доехали до одной почти полностью разрушенной деревни. Там только на окраине деревни сохранились деревянные дома. Немецкие войска, по-видимому, недавно покинули ее.
Офицеры вошли в один из этих домов в котором были две большие комнаты. В первой стояла большая русская печь, которая также отапливала и вторую комнату. Проинструктировав нас, капитан пошел в заднюю часть дома с двумя другими офицерами.
В первой комнате была пожилая женщина и пожилой мужчина – это была пара, которая владела этим домом. Они были очень напуганы, когда внезапно появились два немца, но офицер быстро их успокоил. Он сказал им что мы пленные.
После того, как мы оба некоторое время молча сидели на деревянной скамье, старуха вдруг стала плакать. Она плакала и плакала. Я был смущен, взволнован, напуган. Что случилось? В чем причина ее сильной боли? Разрушенная частная собственность? Или что-то случилось с детьми или родственниками?
Когда ее плач, наконец, утих, я попросил товарища, чтобы он узнал причину ее горя. Он поговорил с ней, перевел и затем рассказал мне и это стало одним из самых волнующих переживаний за все пять лет моего плена.
Старушка сказала, что она плачет из-за «нашей» судьбы, мы были так молоды, и теперь мы сидели здесь в ее доме. Наши матери не знают, что с нами произошло. У нее также есть сын, который воюет на фронте, и она не знает жив ли он еще.
Она спросила: «Почему люди не могут жить в мире? Почему идет эта ужасная война? Зачем вы приехали в Россию?».
Я был глубоко тронут этими простыми словами. Трудно представить и точно описать ту сцену. Два пленных немецких солдата сидят в деревне, которая была почти полностью разрушена незадолго до этого отступающей немецкой армией. Я сам даже не был уверен, смогу ли я вообще остаться в живых.
И в этой ситуации меня так растревожили очень простые человеческие эмоции этой русской мамы, которая разделяет свое горе и страх за собственного сына с горем наших матерей дома. Мне не хватает слов, чтобы описать этот незабываемый жизненный опыт во всей его глубине. Боюсь, что чтение может показаться банальным.
Слова этой женщины сильно повлияли на мои размышления о войне, хотя я, конечно, не сразу понял всю глубину ее мыслей. Но в дальнейшем эти слова оказали большое влияние на мое поведение.
Это стало решающим стимулом для осознания того, что я был также частично виноват в участии в этой войне, на которую я пошел после окончания учебы. Там мною был сделан вывод что если мне удастся пережить плен, то я приложу все усилия для того чтобы немцы больше никогда не вели войну против других народов и других государств".