В XVIII веке иные межгосударственные договоренности соблюдались с разной тщательностью, как оно и принято в политике. Но вот договор 1726 года между Россией и Священной Римской Империей в плане исполнения условий обеими сторонами можно считать эталоном порядочности – его хватило до самой Крымской войны. Конечно, на базе этого документа появлялись новые договоренности, но все они могут считаться одним соглашением с незначительными дополнениями.
Былой Империи Карла Великого, конечно, в ту пору уже не существовало. Хотя имелась Австрия, которая, пусть и номинально, старалась выполнять эту роль. Поэтому договор 1726 года часто именуют русско-австрийским. Как и его пролонгацию 1781 года, когда обе стороны договорились об особых условиях, касавшихся противоборства с Османской империей. Россия в ту пору вообще частенько воевала с черноморским соседом на море, а Австрии турки действовали на нервы в районе Балкан.
Когда в 1787 году Турция решила взять реванш у России за год 1774, естественно, что Австрия тоже встрепенулась и принялась собирать войско. Задумывалось крепко потеснить Турцию на Балканах, что усиливало бы влияние Европы в том регионе, наполненном братьями-славянами, и грозило немалыми дивидендами освободителю. Естественно, что полагаться только на силы немцев Иосифу II не хотелось, так что он призвал под знамена много итальянцев, венгров, румын, чехов, словаков и вообще всех тех, кому Порта давно и крепко не нравилась. Армия вышла разномастная, многоязычная и внушительная – численность ее достигала ~100 тысяч человек. Максимум, чем мог ответить оппонент – это 70 тысяч примерно такой же сборной солянки. Словом, победа австрийцев была почти в кармане.
Иосиф, обладая стратегической инициативой, двинул силы в сторону противника. И к 17 сентября 1788 года добрался до небольшой речки Тимиш в районе города Карансебеш, что и сегодня существуют в современной Румынии. Чтобы обезопасить переправу через реку, авангард переправился на турецкую сторону, где и обосновал плацдарм. Роль авангарда выполняли гусары, позднее к ним должна была присоединиться пехота.
Во время марша гусары так и не увидели противника, но у моста через Тимиш им попался табор цыган, уже тогда промышлявших изготовлением поддельного пойла. Как на зло, в таборе нашлась готовая к продаже партия свежего шнапса, которую бравые кавалеристы и выторговали за весьма умеренную цену – вышла скидка на опт.
Заимев несколько бочек цыганского самогона, ребята решили отметить благополучную переправу на турецкую сторону и устроили ближе к вечеру пати. Но в самый разгар вечеринки подтянулись пехотинцы, уставшие и запыленные с дороги. Увидев спешившихся гусар на нетвердых уже ногах, братья по оружию стали вполне справедливо требовать свою долю. На что природные всадники, в глубине души презирающие пешеходов, ответили решительным отказом.
Пехота много не требовала – всего-то по кружке трофея на брата в честь будущей победы. Гусары не хотели делиться и этой малостью. Пехота решила взять зарвавшихся кентавров нахрапом. Те, в надежде не допустить потери столь важного провианта, стали городить из пустых бочек баррикаду. А на родном берегу в это время уже кучковалась основная часть армии. И артиллеристы обустраивали огневые – прикрыть в случае нужды переправу.
Гусарам и инфантерии на словах договориться не получилось. Поэтому вспыхнула драка. Сначала просто на кулачках, но потом решили применить и холодное оружие. Кто-то, из благих побуждений пальнул из ружья в воздух – в надежде вразумить задир. На беду, злые пехотинцы решили, что это стреляли турки, заставшие врасплох во время дележа алкоголя, и схватились за оружие. Пальба пошла по всему плацдарму.
Испуганные выстрелами гусарские кони вырвались из загона и понеслись в сторону моста. Дерущиеся решили, что это наступает турецкая кавалерия и в панике побежали на родной берег, создав на мосту затор. Какой-то дельный полковник, желая остановить панику, бросился в кучу беспорядков, громко крича "Хальт!", что на немецком вроде как означает "Стоп" или "Остановитесь". На беду, большинство солдат не знало немецкого языка, так что им показалось, что полковник кричит "Аллах!". Следовательно, полковник турецкий и его голос в центре свалки означать может одно – турки подобрались близко. А тут еще огромная толпа в родных мундирах на мосту от кого-то отстреливается. Австрийская армия решила дать отпор.
Войска, стоящие на своем берегу, открыли огонь по тем, кто пытался вернуться с турецкого берега. Началась всеобщая свалка. Командир одного из артиллерийских корпусов, уже обустроившего позиции, приказал открыть огонь. Ядра и картечь летели в самую гущу сражающихся. Через минуту вся австрийская армия принялась воевать самым серьезным образом.
Но бились они храбро, причем почти всю ночь. Ближе к рассвету, поняв, что столкнулись с превосходящими силами противника, войска дрогнули и решили отступить. Причем в бегство ударились все сразу. И настолько сильно, что изрядно потрепали императорскую свиту – один из адъютантов оказался затоптан насмерть, а Иосифа II без всякого почтения сронили в реку – это нечаянное купание и спасло монарха от лютой гибели. Вдобавок ко всему, рухнул мост, на котором всю ночь кипела схватка. И масса народа, избежавшая пули и штыка, попросту утонула.
Когда рассвело, все было кончено. Армии не существовало. Она оказалась разбита и рассеяна, все ее имущество брошено. Пушки, обоз, провиант – все осталось на берегу. Разгром вышел полный. Через три дня подошли турки и с удивлением обнаружили поле, на котором лежали 10000 (по другим данным, потерь от "огня по своим" было гораздо меньше: от 150 до ~1500) павших среди остатков воинского имущества. Надо сказать, что османы даже не сразу поверили в такое чудо и почти уверовали в появление таинственного союзника. Уж очень крепко и основательно австрийцы победили сами себя.