113 лет назад,17 февраля 1906 года, в Москве родилась Агния Барто (Настоящее имя Гетель Лейбовна Волова. ).
Над ее «похоронными» стихами хохотал Луначарский, она беспощадно разыгрывала Андроникова, дерзила Маршаку. И, тем не менее, считалась одним из самых дипломатичных и добрых писателей своего времени. А еще она соединила тысячи родных людей, которые потеряли другу друга из-за войны, трудилась фронтовым корреспондентом, стояла у станка и очень любила танцевать. Ее имя присвоено одной из малых планет и одному из кратеров на Венере.
Дочка Айболита
Дом маленькой Гетель был полон животных. Ее отец, Лейб Волов, работал ветеринаром. Благодарные хозяева пациентов часто дарили Айболиту канареек. Пение птиц – одно из самых ранних воспоминаний Барто. Правда, о своем детстве она особо не откровенничала – ведь ей не приходилось ремонтировать крыши как Чуковскому или расти в рабочей слободе как Маршаку, а буржуазное прошлое в СССР было не в чести. Няню, французский и ананасы – лучше было утаить. Так, впрочем, поступал и Исаак Бабель. Даже точное место и год рождения поэтессы под вопросом. Согласно записи о рождении в канцелярии ковенского городского раввина , Гетель Волова родилась 4 февраля (по старому стилю) 1901 года в Ковно. Родители Авраам-Лев Нахманович Волов и Мария Эльяш-Гиршевна Блох. Дочь Барто Татьяна утверждала, что мать родилась в Москве в 1907 году, и сделала себя на год старше, чтобы получить паек – так что большинство энциклопедий указывает 1906 год; а прижизненная Литературная энциклопедия – 1904 год.
Отца Агния Барто вспоминала с огромной любовью. Лейб Волов лично руководил ее образованием, привил дочери любовь к хорошей литературе. «И сейчас слышу голос отца, читающего мне, маленькой, басни Крылова, – писала в воспоминаниях Барто. – Помню, как отец показывал мне буквы, учил меня читать по книжке Льва Толстого, с крупным шрифтом. Толстым отец восхищался всю жизнь, без конца перечитывал его. Родные шутили, что, едва мне исполнился год, отец подарил мне книжку «Как живёт и работает Лев Николаевич Толстой». Не удивительно, что вкус к сочинительству девочка почувствовала рано и начала писать стихи. «Посвящала их, главным образом, влюбленным "розовым маркизам"», – вспоминала Барто.
Дядя Барто был известным врачом-отоларингологом,а также писал детские стихи, чем позже увлек и племянницу.В 1924 году Барто окончила хореографическое училище и поступила в балетную труппу, где проработала около года.
Отец стихи нещадно критиковал и мечтал, чтобы дочка стала известной балериной. Гитель окончила хореографическое училище. На выпускном вечере под музыку Шопена она читала свое стихотворение «Похоронный марш» и танцевала. Анатолий Васильевич Луначарский, нарком культуры, который присутствовал на вечере, еле сдерживал хохот. Спустя несколько дней он пригласил юную балерину к себе в Наркомпрос и предложил стать писателем.
Без бюстгальтеров и рюшек
В 1925 году были опубликованы сборники стихов «Китайчонок Ван Ли» и «Мишка-воришка». Барто вспоминает своих учителей Маяковского, Маршака, Чуковского. Отношения складывались непростые. В одной из записных книжек Барто сохранилось сатирическое стихотворение тех лет.
Это квартира Барто?
То есть как «А что»?
Я хочу узнать, Барто жива ли?
Или ее уже сжевали?
Говорят, она присосалась к МАППу,
Устроила туда своих маму и папу,
Теперь ее погонят отовсюду.
Скажите, когда кремация,
Я с удовольствием буду.
МАПП – это Московская ассоциация писателей. В 20-30-е годы прошлого века писательские организации в СССР множились, распадались и вновь создавались. Писатели обсуждались и осуждались. В 1925 году, когда стихи Барто были только в рукописи, в прессе появилась статья, в которой начинающая поэтесса противопоставлялась самому Маршаку – уже знаменитому поэту. Барто сетовала, что статья портила отношения с Маршаком целых пять-шесть лет. Первые издания Барто Маршаку не нравились. Поэтесса не соглашалась. И однажды надерзила мэтру: «Есть Маршак и подмаршачники. Маршаком я стать не могу, а подмашмачником не хочу!» Тем не менее Барто постоянно перечитывала своего строгого критика. Училась у него, как сама признавалась, «завершенности мысли, цельности каждого, даже небольшого стихотворения, тщательному отбору слов, а главное – высокому, взыскательному взгляду на поэзию».
Возможно, Маршак был слишком суров. Дочь Барто Татьяна рассказывала, что Борис Пастернак случайно прочитал стихи Барто – издательство прислало верстку его произведений на бумаге, где с обратной стороны из-за экономии были напечатаны детские стихи. Он позвонил поэтессе и сказал, что она работает со словами, как жонглер. Каждое слово занимает в ее стихотворении свое место. Поэтому запоминаются стихи очень легко, как бы сами собой.
Корней Чуковский любил слушать Барто, хвалил рифмы и тут же ехидно бросал: «Очень мне интересно было бы послушать ваши безрифменные стихи». Но позже написал, что «безрифменные стихи, это все равно, что голая женщина. В одежде рифм легко быть красивой, а вот попробуй ослепить красотой без всяких рюшечек, оборочек, бюстгальтеров и прочих вспомогательных средств».
Кстати, отношения между Чуковским и Маршаком тоже были не простые. Барто вспоминает случай, когда отдыхала вместе с ними в подмосковном санатории «Узкое». Мэтры были весьма предупредительны друг к другу, но гуляли порознь. «Мне повезло, – радовалась Барто, – я могла утром гулять с Маршаком, а после ужина – с Чуковским». Как-то уборщица поинтересовалась у Барто, подрабатывает ли та в зоопарке. И объяснила, что Маршак ей рассказал, что у писателей заработок непостоянный, и когда нет работы они изображают зверей в зоопарке: Маршак надевает шкуру тигра, а Чуковский одевается жирафом. Первому платят триста рублей, второму – двести пятьдесят. Барто рассказала историю Чуковскому. Тот посмеялся, а потом сказал грустно: «Вот, всю жизнь так: ему — триста, мне — двести пятьдесят»...
Барто восторгалась поэзией Маяковского и одно время даже подражала, дружила с Михалковым, Светловым и Кассилем. Последнего даже называла литературной «неотложкой» – он помогал придумывать названия ее книжкам. Но, пожалуй, ее главными учителями были дети. Агния Львовна часами просиживала на детских площадках, старалась проникнуть в школьные классы, даже под видом сотрудника районо – все ради того, чтобы послушать живую детскую речь. «Переводчик с детского», – говорила она о себе.
Первым мужем Агнии Барто был поэт Павел Барто.В 1927 году у них родился сын Эдгар (Игорь),который трагически погиб в 18 лет.Второй раз писательница вышла замуж за известного теплоэнергетика Андрея Щегляева.Вскоре у них родилась дочь Татьяна.
Жестокие шутки
Надо сказать, что Барто не собирала чужие шутки, но и сама любила пошутить, а также становилась «жертвой» розыгрыша. Своеобразная пикировка у нее была с исследователем жизни и творчества Лермонтова Ираклием Андрониковым. Однажды накануне стопятидесятилетия со дня рождения Михаила Юрьевича Барто позвонила ему по телефону. И представилась родственницей поэта по линии тети в четвертом поколении. Очень просила улучшить жилищные условия, упомянула, что в сундучке хранит стихи и письма предка. Андроников сразу же захотел приехать в гости. Барто старушечьим голосом посетовала на поздний час. «Тогда завтра с утра я у вас буду», – горит ученый. «Знаете... нас с сестрой... завтра утром... повезут в баню... Вы после двух, пожалуйста», – и диктует адрес. В пылу Ираклий Луарсабович не сразу понял, что это дом, где живут многие московские писатели. «Ваши имя, отчество? И фамилию назовите, пожалуйста» – требует он. Барто себя называет. «Это жестоко, – говорит Андронников. – Но как я попался. Грандиозно!»
В другой истории жертвой шутки стала сама Барто. Как-то группа московских писателей ехала в Ереван на праздник тысячелетия эпоса «Давид Сасунский». В пути Александр Фадеев сказал Барто, что на одной из станций она должна выступить с речью. Всю ночь Барто готовилась к встрече. На платформе оказалось очень много людей, Агния Львовна произнесла пламенную речь и очень радовалась аплодисментам. «Им понравилось, – сказал потом Фадеев, – Но по-русски они не понимают почти ни слова». Барто обиделась: «Почему же ты меня не предупредил об этом?» «Потому, что ты не могла бы говорить искренне, от души, если бы не верила, что тебя понимают», – смеясь, ответил Фадеев.
В 1950 году Агнии Барто была присуждена Сталинская премия второй степени.Спустя 12 лет — Ленинская премия (вручение Ленинских премий на фото).Кроме государственных наград, поэтесса была награждена медалью «За спасение утопающих».
Кастаньеты под налетом
В 1937 Барто стала делегатом Международного конгресса в защиту культуры в Испании. Заседания конгресса шли в осажденном пылающем Мадриде. Во время одного из налетов Барто умудрилась купить кастаньеты. Алексей Толстой иронизировал: «Вы бы еще веер приобрели».
Во время Отечественной войны семью Барто эвакуировали в Свердловск. Там Агнии Львовне пришлось освоить профессию токаря и она с интересом наблюдала за подростками-ударниками. Затем много выступала по радио, писала военные стихи, статьи, очерки. В 1942 была корреспондентом «Комсомольской правды» на Западном фронте. Премию, полученную во время войны, Агния Львовна отдала на строительство танка. Впоследствии, она стала обладательницей Сталинской и Ленинской премий и многочисленных знаков отличия. В послевоенные годы Барто побывала в Болгарии, Исландии, Японии, Англии и других странах.
Барто является автором сценария кинофильмов «Подкидыш» – он был написан совместно с Риной Зелёной. Правда, кому принадлежит знаменитая фраза: «Муля, не нервируй меня», Барто, Зеленой или Раневской, остается загадкой. Барто также писала сценарии к кинофильмам «Слон и верёвочка» (1945), «Алёша Птицын вырабатывает характер» (1953), 10000 мальчиков (1961). Трудоспособность поэтессы была невероятной. Домашние отмечали, что, даже после самых крупных праздников и юбилеев, она садилась к столу и писала, писала, писала.
Найти человека после войны.
Барто стала вести на радио передачу «Найти человека». Она зачитывала в эфире письма людей, которые потеряли родных. Тысячи писем приходило на адрес передачи. Барто каждый раз взвешивала, чья судьба будет решаться в эти минуты. Свои переживания, достижения и неудачи она отразила в книге «Найти человека».«О Нелли с говорящей фамилией Неизвестная в детском доме сохранилась единственная запись: «Неизвестная Нелли. Отец на фронте, мать неизвестна», – вспоминала Барто. Потому и фамилию девочке дали – Неизвестная. Она потерялась, когда ей было четыре года, спустя двадцать лет хочет найти родителей. Но даже имя матери девочка не помнит, в голове остался лишь гул самолетов, женщина с грудным младенцем на руках. «Мы бежим куда-то, продираясь в толпе, я держусь за ее юбку, а рядом со мной бегут два мальчика, одного из них, кажется, зовут Роман», – приводит воспоминания ребенка Барто.
Агния Львона долго сомневалась, смогут ли родные Нелли узнать девочку – ведь эта картина типичная для военных лет. Решила попытаться, благо, что история короткая. И эти несколько минут в эфире воссоединили семью. Передачу услышали родители девочки. Через несколько часов пришла от них телеграмма из Феодосии: «Нелли наша дочь. Семья Ферштер».
Случились и курьезы. Сергей Щ. прислал Барто письмо, в котором просил не называть его фамилию из-за мальчишества и рассказал, что искал старшую сестру, а нашлась не только сестра, а еще брат-близнец Григорий, которого Сергей совершенно не помнил. Неожиданное появление в семье двух взрослых близнецов повлекло за собой шутки. Как-то Сергей пришел в парикмахерскую, мастер коротко постриг его. А через несколько минут в то же кресло сел заросший Григорий.
- Позвольте, я же вас только что стриг! – растерялся мастер.
- А я опять зарос, дайте жалобную книгу, – сказал Григорий.
За годы жизни Барто воспитала не одно поколение детей. Ее стихи и книги выходили миллионными тиражами и, что удивительно, все они актуальны по сей день. «Наша Таня», – начинает бабушка, «громко плачет», – заканчивает внучка.